Роберт Джордан, Брэндон СандерсонПамять Света
И пала Тень на землю, и раскололся Мир, как камень. И отступили океаны, и сгинули горы, и народы рассеялись по восьми сторонам Мира. Луна была как кровь, а солнце как пепел. И кипели моря, и живые позавидовали мёртвым. Разрушено было всё, и всё потеряно, всё, кроме памяти, и одно воспоминание превыше всех прочих — о том, кто принёс Тень и Разлом Мира. И имя ему было — Дракон.
Пролог
С Благословением и Знаменами Павших
Бэйрд сжал монету между большим и указательным пальцами. Ощущение металлического повидла совершенно выводило из равновесия.
Он убрал большой палец. Теперь в тусклом свете факелов на прочной меди отчетливо виднелся отпечаток. Бэйрда пробрал озноб, словно он провёл целую ночь в холодном подвале.
В его животе заурчало. Снова.
С севера подул ветер, заставивший затрепетать факелы. Бэйрд сел, прислонясь спиной к большому камню недалеко от центра военного лагеря. Голодные люди недовольно ворчали, грея руки над кострами. Пайки испортились давным-давно. Солдаты поблизости начали выкладывать весь свой металл: мечи, пряжки, доспехи на землю, словно белье на просушку. Возможно, они надеялись, что когда взойдет солнце, вещи вернут себе нормальные свойства.
Бэйрд скатал бывшую монету в шарик. «Свет сохрани нас, — подумал он. — Свет…» Он забросил шарик в траву, затем потянулся и поднял камни, над которыми работал.
— Я хочу знать, что здесь произошло, Кайрам, — проскрежетал лорд Джарид. Джарид и его советники стояли рядом со столом покрытым картами. — Я хочу знать, как они подобрались так близко, и ещё я хочу голову королевы Айз Седай, этой треклятой приспешницы Тёмного! — Джарид ударил кулаком по столу. Никогда его глаза еще не пылали таким сумасшедшим рвением. Давление всего этого — пропавшие пайки, странности, творившиеся по ночам, изменило его.
За Джаридом кучей лежала командирская палатка. Волосы его, изрядно отросшие за время их изгнания, развевались на ветру, а лицо купалось в рваном свете факелов. Частички мертвой травы все еще цеплялись за его куртку с тех пор, как он выполз из своей палатки.
Растерянные слуги перебирали железные колья палатки, которые, как и весь металл в лагере, стали мягкими на ощупь. Крепежные кольца палатки растянулись и лопнули, как теплый воск.
Ночь пахла неправильно. Затхлостью, комнатами, которые не открывали годами. Воздух лесной поляны не должен пахнуть как древняя пыль. Желудок Бэйрда заурчал снова. Свет, как он хотел что-нибудь поесть. Он сосредоточился на работе, ударяя одним камнем по другому.
Он держал камни так, как учил его старый дедуля, когда он был мальчишкой. Ощущение бьющихся друг о друга камней отгоняло голод и холод. Хотя бы что-то в этом мире оставалось по-прежнему твердым.
Лорд Джарид взглянул на него и нахмурился. Бэйрд был одним из десяти, которые, по настоянию Джарида, охраняли его этой ночью.
— Я получу голову Илэйн, Кайрам, — сказал Джарид, разворачиваясь спиной к своим командирам. — Эта ненормальная ночь — работа её ведьм.
— Её голову? — раздался в стороне скептический голос Эри. — И как именно, кто бы это ни был, принесет ее тебе?
Лорд Джарид обернулся, как и все находящиеся вокруг залитого светом факелов стола. Эри посмотрел на небо; на его плече был знак золотого кабана пронзенного красным копьем. Это был знак личной гвардии лорда Джарида, но в голосе Эри не было ни капли уважения.
— Чем ему, по-твоему, придется отрывать эту голову, Джарид? Зубами?
Лагерь замер от такого невероятно вызывающего поведения. Бэйрд в замешательстве перестал бить камнем о камень. Да, были разговоры о том каким сумасбродным стал лорд Джарид. Но такое?
Джарид забормотал, лицо его стало красным от ярости.
— Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне? Ты один из моих гвардейцев.
Эри продолжал рассматривать покрытое облаками небо.
— Ты лишен двухмесячного жалования, — выкрикнул Джарид дрожащим голосом. — Понижен в звании и отправлен чистить нужники до следующего распоряжения. Если ты заговоришь со мной снова, я вырежу твой поганый язык.
Бэйрд дрожал на холодном ветру. Эри был лучшим из солдат, оставшихся от их мятежной армии. Остальные гвардейцы опустили глаза, избегая его взгляда.
Эри посмотрел на лорда и улыбнулся. Он не сказал ни слова, но этого и не требовалось. Каждый кусок металла в лагере стал мягким как сало. Собственный нож Джарида лежал на столе, перекрученный и искореженный, он растянулся, когда Джарид вынимал его из ножен. Хлопали на ветру полы расстегнутой куртки Джарида, пуговицы у нее тоже были металлические, серебряные.
— Джарид… — сказал Кайрам, молодой лорд из младшего дома, верного Саранду, с худощавым лицом и большим ртом. — Ты на самом деле уверен… уверен, что это дело рук Айз Седай? Что они испортили весь металл в лагере?
— Конечно, — рявкнул Джарид. — Кто еще мог сотворить такое? Не говорите мне, будто верите в эти походные байки. Последняя битва? Чушь. — Он посмотрел на стол. Там, развёрнутая и прижатая камнями по углам, лежала карта Андора.
Бэйрд снова занялся своими камнями. Стук, стук, стук. Сланец и гранит. Пришлось потрудиться, чтобы найти подходящие куски камней, но дедуля научил Бэйрда распознавать нужные камни. Когда отец Бэйрда, вместо того, чтобы продолжить семейное дело, ушел из дома и стал мясником в городе, старик почувствовал, что сын его предал.
Мягкий, гладкий сланец. Шершавый, бороздчатый гранит. Да, кое-что в мире еще оставалось твердым. Но этаких вещей оказалось совсем немного. В эти дни мало на что можно было положиться. Когда-то непоколебимые лорды стали податливыми как… как металл. Небеса клубились мраком и храбрые мужчины, мужчины на которых долгое время равнялся Бэйрд, дрожали и хныкали по ночам.
— Я обеспокоен, Джарид, — сказал Дэйвис. Джарид доверял старому лорду Дэвису как никому другому. — Мы уже много дней никого не видели. Ни фермеров, ни королевских солдат. Что-то случилось. Что-то страшное.
— Она разогнала людей, — рявкнул Джарид. — Она готовится к нападению.
— Я думаю, она просто нас не замечает, Джарид, — сказал Кайрам, глядя в небо. Там по-прежнему клубились тучи. Казалось, прошли месяцы с тех пор, как Бэйрд видел чистое небо. — Из-за чего ей волноваться? Наши люди голодают. Еда продолжает портиться. Знаки…
— Она пытается нас измотать, — выпучив от ярости глаза, зло процедил Джарид. — Это работа Айз Седай.
Вдруг лагерь погрузился в безмолвие. Тишина, лишь постукивал камушками Бэйрд. Он никогда не чувствовал себя на своем месте пока был мясником, но в страже своего лорда он нашел дом. Резать коров или резать людей. Два чертовски похожих занятия. Его беспокоило, как легко он перешел от одного к другому.
Стук, стук, стук.
Эри обернулся. Джарид с подозрением следил за гвардейцем. Точно хотел дать ему более суровое наказание.
«Он же не всегда был таким, верно? — подумал Бэйрд. — Он хотел завоевать трон для своей жены, но какой лорд не захотел бы?» Трудно было забыть, какое имя носил лорд. Семья Бэйрда с почтением служила семье Саранда на протяжении поколений.
Эри двинулся прочь от поста командующего.
— Куда это ты направился? — закричал Джарид.
Эри поднял руку к плечу и оторвал знак гвардейца дома Саранд. Он отбросил его в сторону и вышел из освещенного факелами круга, направляясь в ночь навстречу северным ветрам.
Большинство мужчин в лагере не спали. Они сидели вокруг костров, тянулись к теплу и свету. Несколько человек пытались сварить в глиняных горшках куски травы, листья или полоски кожи — все, что можно съесть.
Они поднялись посмотреть, как уходит Эри.
— Дезертир, — сплюнул Джарид. — После всего через что мы прошли, он нас бросил. Только потому, что стало тяжело.
— Люди голодают, Джарид, — повторил Дэйвис.
— Я знаю. Спасибо большое, что сообщаешь мне обо всех наших бедах при каждом твоем проклятом вдохе. — Джарид потер бровь дрожащей ладонью, потом хлопнул по карте. — Мы должны ударить по одному из городов; нам от нее не укрыться, теперь она знает, где мы находимся. Беломостье. Мы захватим его и пополним запасы. Должно быть, ее Айз Седай ослаблены после того фокуса, что они провернули этой ночью, иначе они бы уже напали.
Бэйрд прищурился, глядя в темноту. Люди вставали, поднимая посохи и дубинки. Некоторые шли без оружия. Они собирали спальные мешки, пристраивали тюки с одеждой на плечи. Затем уходили из лагеря. Их безмолвный поход был похож на движения призраков. Не бренчали доспехи, не звякали застёжки на броне. Металл стал беззвучным. Будто у него забрали душу.
— Илэйн не отважится бросить на нас все свои силы, — сказал Джарид, возможно убеждая самого себя. — В Кэймлине должна быть разруха. Все эти наемники, о которых ты, Шив, докладывал. Возможно, там бунт. Эления, разумеется, будет действовать против Илэйн. Беломостье. Да, Беломостье было бы идеально.
— Сам видишь, мы возьмем его и разделим королевство надвое. Мы пополним там войска, загоним людей из западного Андора под наши знамена. Пойдем в… как называется то место? Двуречье. Мы наверняка найдем там подходящих парней, — Джарид фыркнул. — Я слышал, они уже несколько десятилетий лорда не видели. Дай мне четыре месяца — и у меня будет армия, с которой придется считаться. Ее хватит, чтобы Илэйн со своими ведьмами не осмелилась больше нападать на нас.
Бэйрд поднес камень, чтобы его лучше видеть в свете факелов. Секрет хорошего наконечника в том, чтобы начать работать с края и продвигаться к середине. Он мелом нарисовал на камне нужный контур и сколол весь камень вокруг. После этого надо сменить удары на осторожные постукивания, откалывающие маленькие кусочки.
Он закончил одну сторону раньше, теперь и вторая была почти готова. Он почти слышал шепот дедули: «Мы — камень, Бэйрд. Неважно, что говорит твой отец. В сущности своей мы — камень».