— Свет, — сказала Илэйн, — Мэт, что это ты задумал?
— Вы выиграли ту битву? — спросил Мэт.
— Да, но с большим трудом. Троллоки в Кайриене были уничтожены. Сейчас город в относительной безопасности.
Мэт кивнул.
— Я собираюсь оставить наши позиции тут.
— Хорошо, — сказала Илэйн. — Пожалуй, мы можем объединить наши силы с тем, что осталось от порубежников.
— Я хочу сделать больше, Илэйн, — сказал Мэт, выходя вперед. — Эта уловка, которую Тень попробовала провернуть… это было умно, Илэйн. Трёклято умно. Мы обескровлены и почти сломлены. Мы не можем позволить себе роскошь сражаться на нескольких фронтах.
— Что же тогда?
— Последняя битва, — тихо сказал Мэт. — Все мы, вместе, на одном поле сражения, где местность будет для нас более выгодной.
Илэйн умолкла, кто-то принес ей стул, чтобы она села рядом с Эгвейн. Илэйн сохраняла королевскую осанку, но ее растрепанные волосы и прожженная в нескольких местах одежда свидетельствовали о том, через что ей пришлось пройти. Мэт почувствовал запах дыма, которым тянуло с того поля боя, куда ещё были открыты врата.
— Это похоже на жест отчаяния, — наконец сказала Илэйн.
— А мы в отчаянном положении, — сказала Саэрин.
— Мы должны посоветоваться с нашими командирами… — Илэйн умолкла. — Если еще есть такие, кто наверняка не находится под принуждением.
— Такой только один, — мрачно сказал Мэт, глядя в ее глаза. — И он говорит вам, что мы погибнем, если будем продолжать действовать, как прежде. Ранее план был достаточно хорош, но после того, что мы потеряли сегодня… Илэйн, мы погибнем, если не объединимся где-то, чтобы сражаться всем вместе.
Последний бросок костей.
Илэйн задумалась на секунду.
— Где? — наконец спросила она.
— Тар Валон? — спросил Гавин.
— Нет, — сказал Мэт. — Они просто окружат его и двинутся дальше. Это не может быть город, где мы окажемся заперты. Нам нужна такая земля, которая будет нам благоприятствовать, а троллоков не сможет прокормить.
— Ну, тогда Пограничье подойдет, — сказала Илэйн с гримасой. — Армии Лана сожгли там при отступлении почти все города и поля, чтобы лишить Тень ресурсов.
— Карты, — сказал Мэт, махнув рукой. — Кто-нибудь, принесите мне карты. Нам нужно место в южном Шейнаре или Арафеле. Где-то поблизости, чтобы Тень захотелось нас там всех разом прижать и уничтожить.
— Мэт, — спросила Илэйн. — Разве мы так не предоставим им именно то, чего они хотят? Возможность полностью уничтожить нас?
— Да, — тихо ответил Мэт, пока Айз Седай послали за картами. На картах были пометки, сделанные рукой генерала Брина, судя по их содержанию. — Мы должны стать заманчивой мишенью. Мы вынудим их атаковать, начнем сражаться и либо уничтожим их, либо будем разбиты.
Затяжной бой выгоден Тени. Если троллоки хлынут в южные земли, удержать их будет почти невозможно. Он должен быстро выиграть или проиграть.
И впрямь, последний бросок костей.
Мэт показал на карте место, которое отметил Брин. Там было достаточно воды, красиво сочетались холмы и реки.
— Вот здесь. Мериллор? Вы использовали его в качестве перевалочного пункта.
Саэрин усмехнулась.
— Итак, мы возвращаемся туда, откуда все началось, не так ли?
— Здесь есть небольшие укрепления, — сказала Илэйн. — С одной стороны возведен частокол, а мы можем его достроить.
— То, что нужно, — сказал Мэт, уже представляя сражение в этом месте.
В Мериллор могут прийти сразу две главные армии троллоков, чтобы попытаться зажать человеческие армии между собой. Это слишком заманчиво. Но Мэт прекрасно сумеет воспользоваться рельефом местности…
Да. Это похоже на Сражение при Ущелье Прия. Если он разместит лучников на этих высотах — нет, пожалуй, лучше драконов, а если бы еще удалось выкроить несколько дней отдыха для Айз Седай… Ущелье Прия. Он тогда рассчитывал использовать большую реку, чтобы запереть армии Хамарина в горловине Ущелья. Но сам угодил в ловушку, потому что проклятая река вдруг высохла; хамаринцы перегородили ее по другую сторону Ущелья. Они ушли прямо по руслу и улизнул. «Это урок я никогда не забуду».
— Это сработает, — сказал Мэт, положив руку на карту. — Илэйн?
— Пусть будет так, — сказала Илэйн. — Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Мэт.
Когда она заговорила, игральные кости покатились у него в голове.
Галад закрыл глаза Трома. Он больше часа обшаривал поле битвы к северу от Кайриена, чтобы найти его. Тром истекал кровью, и только несколько клочков на его плаще оставались белыми. Галад сорвал офицерский плащ со своего плеча — удивительно чистый — и встал.
Он чувствовал себя смертельно усталым. Он пошел обратно по полю, мимо лежавших грудами мертвецов. Налетело воронье; птицы буквально устилали землю. Ходившая волнами живая чернота, которая покрыла землю, как плесень. Издали казалось, что землю сожгли, так много было этих падальщиков.
Иногда Галад видел других людей, тоже разыскивавших среди трупов своих друзей. Было на удивление мало мародеров — на поле сражения приходится следить за ними. Илэйн поймала несколько человек, пытавшихся шарить в Кайриене. И пригрозила повесить их.
«Она стала более жесткой, — думал Галад, тащась назад к лагерю. Сапоги его, словно, налитые свинцом, давили на ноги. — Это хорошо». Будучи ребенком, она часто принимала решения по велению сердца. Теперь она королева, и ведет себя как королева. Вот только если б ему удалось исправить ее моральный компас. Она не была плохим человеком, но Галад жалел, что она, подобно другим монархам, не видит так же ясно, как он.
Он уже смирился, что они не видят. Он даже соглашался, что это нормально, до тех пор, пока они делали все, что могли. Как бы ни называть это его внутреннее чувство, позволявшее ему видеть все правильно, оно было даром Света, и презирать других за то, что они не были рождены с этим даром, было неправильно. Так же как было бы неправильно презирать мужчину, родившегося одноруким, за то, что он плохой мечник.
По дороге ему попадалось и немало живых, они сидели прямо на земле в тех редких местах, где не было ни трупов, ни крови. Эти люди не были похожи на победителей, хотя прибытие Аша’манов спасло их в этот день. Фокус с лавой дал армии Илэйн передышку, чтобы передохнуть перед следующим сражением.
Этот битва была недолгой, но жестокой. Троллоки не сдавались, а им не было позволено сломать строй и бежать. Поэтому Галад и все остальные сражались, проливали кровь и умирали еще долго после того, как стало очевидно, что они побеждают.
Теперь троллоки были мертвы. Уцелевшие люди сидели и смотрели на ковер из трупов, как бы ошеломленные перспективой поиска нескольких выживших между многими тысячами мертвых.
Садящееся солнце и давящие облака создавали красноватое освещение и придавали лицам кровавый оттенок.
Галад в конце концов добрался до холмистой гряды, служившей был как бы границей между двумя полями сражениями. Он медленно поднимался, стараясь не думать о том, как хорошо было бы отдохнуть в постели. Или на подстилке на полу. Даже на любом плоском камне в сторонке, где он мог бы прилечь на своем плаще.
Свежий воздух на вершине холма ошеломил его. Он так долго вдыхал запахи крови и смерти, что теперь свежий воздух, казалось, пах как-то неправильно. Он почесал голову, проходя мимо усталых порубежников, которые дали возможность отступить армиям лорда Мандрагорана.
Судя по тому, что слышал Галад, порубежников уцелело очень мало, лишь малая часть, от первоначального войска. Предательство Великих генералов сильнее всего ударило по лорду Мандрагорану и его людям.
Галаду становилось дурно при одной мысли об этом, их сражение тоже было нелегким и для него, и для всей армии Илэйн. Все оказалось ужасно и плохо, но порубежникам пришлось еще тяжелее.
Галад с трудом удержал рвоту, когда с вершины холма увидел тучи падальщиков, собравшихся на пиршество. Приспешники Темного издохли, а прихлебатели Темного насытились.
Галад наконец нашел Илэйн. Ее страстная речь, обращенная к Тэму ал`Тору и Арганде, застала его врасплох.
— Мэт прав, — сказала она. — Поле Мериллор — подходящее место для сражения. Свет! Надеюсь, мы сможем дать людям больше времени, чтобы отдохнуть. У нас будет лишь несколько дней, максимум неделя, прежде чем троллоки достигнут Меррилора, — она покачала головой, — оборачивается против Темного, он, конечно же, попросту добавляет в игру новые карты.
Гордость Галада требовала, чтобы он оставался стоять, пока Илэйн разговаривала с другими командирами. Однако на этот раз его гордость истаяла, и он, сгорбившись, присел на табурет.
— Галад, — сказала Илэйн, — ты действительно должен позволить одному из Аша`манов снять твою усталость. Твое упорное обращении с ними, как с изгоями, просто глупо.
Галад выпрямился.
— Это не имеет ничего общего с Аша`манами, — отрезал он весьма убедительно. Даже слишком. Он все-таки очень устал. — Это усталость напоминает мне о том, что мы сегодня потеряли. Эту усталость мои люди должны стерпеть, я не хочу забывать, насколько сильно они устали.
Илэйн, нахмурившись, смотрела на него. Он уже давно не боялся, его слова как-то заденут ее. Раньше, казалось, он не мог даже сказать, что день хороший или чай теплый, чтобы как-то не оскорбить ее.
Было бы неплохо, если бы Айбара не покинул их. Этот человек был вожаком — одним из немногих когда-либо встреченных Галадом, с ним можно было говорить как угодно, не опасаясь, что он примет это за оскорбление. Пожалуй, белоплащники вполне могли бы осесть в Двуречье.
Конечно, раньше между ними были всякие счеты и кровавые дела. Но он сумел бы как-то уладить эти старые распри…
«Я назвал их белоплащниками, — подумал Галад мгновением позже. — Я только что так подумал о Детях». Прошло немало времени с тех пор, как он делал это по случайности.
— Ваше Величество, — сказал Арганда. Он стоял около Логайна, предводителя Аша`манов, и Хэвина Нурелла, нового командующего Крылатой Гвардии. Талманес из отряда Красной Руки с трудом притащился вместе с несколькими командирами салдейцев и Легиона Дракона. Старейшина Хаман из Огир сидел на земле неподалеку, он неподвижно смотрел на закат.