Их было тринадцать. И тринадцать Мурддраалов, собравшихся вместе под небом, затянутым облаками. Впервые с тех пор, как началось видение, Ранд почувствовал страх. Только не это. Что угодно, только не это.
Что, если они его Обратят? Это не было реальностью, но одной из версий реальности. Отражение мира, созданное Темным. Что будет с Рандом, если они Обратят его здесь. Неужели его так легко захватить?
В панике он начал вырываться из пут Воздуха. Разумеется, это были безнадежные попытки.
— А ты интересный, — сказала Найнив, повернувшись к нему. Она ни на день не стала старше, чем тогда, когда он оставил ее в пещере, но появились другие различия. Она снова заплела волосы в косу, но ее лицо теперь было более сухое, более… резкое. И ее взгляд…
Ее взгляд был совсем неправильным.
— Как ты выжил здесь? — спросила она у него. — Как тебе удалось столь долго остаться нераскрытым?
— Я пришел оттуда, где нет власти Темного.
Найнив рассмеялась:
— Вздор. Детские сказочки. Великий Повелитель правил всегда.
Ранд видел это. Он был соединен с Узором, мелькали полуреальные и скрытые вероятности. Эта вероятность… это могло случиться. Это был один из тех путей, по которому мог пойти мир. Здесь Темный победил в Последней битве и разрушил Колесо Времени.
Это позволило ему изменить все, развернуть Узор по-новому. Все живые забыли прошлое, и знали теперь лишь то, что Темный вложил в их головы. Ранд мог прочесть истину, историю этого места, в нитях Узора, которых он касался раньше.
Найнив, Эгвейн, Логайн и Кадсуане теперь стали Отрекшимися, Обращенными к Тени против собственной воли. Морейн казнили за то, что она оказалась слишком слаба.
Илэйн, Мин, Авиенда… Они были отданы на вечные пытки в Шайол Гул.
Этот мир был ожившим кошмаром. Каждый из Отрекшихся правил, как деспот, в собственной малой части мира. Царила вечная осень, а они бросали армии и Повелителей Ужаса и сражались друг с другом. Вечная битва.
Запустение распространилось по всем океанам. Шончан больше не существовало, их земли были разрушены до такой степени, что только крысы и вороны могли жить там. Всякий, кто способен направлять, обнаруживался еще в юности и Обращался. Темному не хотелось рисковать — а вдруг кто-то сумеет вновь вернуть миру надежду.
И никто никогда не сумеет.
Ранд закричал, когда тринадцать начали направлять.
— Это самое страшное твое оружие? — выкрикнул он.
Они давили своей волей на его. Он ощущал их как гвозди, которые вбивались в его череп, терзали его плоть. Он оттолкнул их всей своей силой, но другие начали давить на него толчками. Каждый такой толчок, точно удар топора, пробивался все глубже и глубже.
— ВОТ КАК Я ПОБЕДИЛ.
Неудача болью отозвалась в душе Ранда — осознание того, что все это произошло по его вине. Найнив и Эгвейн Обращены из-за него. Те, кого он любил, стали игрушками Тени.
Ранд должен был защитить их.
— Я ПОБЕДИЛ, СНОВА.
— Ты думаешь, я все еще тот же юнец, которого Ишамаэль так старался напугать? — выкрикнул Ранд, борясь со своим страхом и стыдом.
БИТВА ЗАКОНЧИЛАСЬ.
— Она еще даже не началась! — закричал Ранд.
Реальность вокруг него вновь раскололась, рассеченная лентами света. Лицо Найнив распалось, как кружево, сплетенное из гнилых ниток. Земля рассеялась, и крепость перестала существовать.
Ранд сбросил путы Воздуха, которых никогда здесь не существовало в действительности. Неустойчивая реальность, созданная Темным, распадалась на части. Нити света вырвались наружу, дрожа, как струны арфы.
Они ждали, когда их сплетут.
Ранд глубоко вздохнул сквозь зубы и посмотрел во тьму, притаившуюся за нитями.
— Я не буду просто сидеть на месте и страдать на этот раз, Шай’тан. Я не буду захвачен твоими кошмарами. Я стал чем-то большим, чем был когда-то.
Ранд поймал нити, вившиеся вокруг него — сотни и сотни их. Это был не Огонь, не Воздух, не Вода, не Земля и не Дух. Это было нечто гораздо более глубокое, каким-то образом более разнообразное. Каждая была сама по себе, уникальная. Вместо Пяти Стихий, здесь были тысячи.
Ранд собрал их вместе, он держал в руке ткань самого мироздания. Затем он начал сплетать их в другую вероятность.
— Теперь, — сказал Ранд, глубоко дыша, пытаясь изгнать ужас от увиденного, — теперь Я покажу ТЕБЕ, что будет.
Брин поклонился.
— Люди на позициях, Мать.
Эгвейн глубоко вздохнула. Мэт отправил армию Белой Башни через сухое русло реки ниже брода и вокруг западной стороны болот; пришло время и Эгвейн присоединиться к ним. Мгновение она колебалась, глядя через врата на командный пункт Мэта. Эгвейн встретилась взглядами с шончанкой, величественно восседавшей на своем троне по другую сторону стола.
«Я с тобой не закончила», — подумала Эгвейн.
— Идем, — сказала она, оборачиваясь и давая Юкири знак закрывать врата в помещение Мэта. Она держала са`ангриал Воры в руке, перебирая его пальцами, когда выходила из своей палатки.
Она помедлила, когда кое-что заметила. Что-то мелкое на земле. Крошечная паутина трещин на камнях. Она наклонилась.
— Их все больше и больше вокруг, Мать, — сказала Юкири, наклоняясь рядом с ней. — Мы думаем, трещины распространяются, когда направляют Повелители Ужаса. Особенно, если используется погибельный огонь.
Эгвейн чувствовала их. Хоть на ощупь они и были похожи на обычные трещины, но уходили в абсолютное ничто. Это была Тьма настолько глубокая, что ее не могла вызвать обычная тень, которая бывает в нормальных трещинах.
Исследуя трещины, она направила. Все пять стихий вместе. Да…
Она не была совершенно уверена в том, что делала, но созданное плетение накрыло трещины точно повязкой. Тьма исчезла, оставляя только обычные трещины и тонкую пленку кристаллов.
— Интересно, — сказала Юкири. — Что это за плетение?
— Не знаю, — ответила Эгвейн. — Просто почувствовала, что оно было верным. Гавин, ты… — она умолкла.
Гавин.
Эгвейн резко выпрямилась. Она смутно помнила, как он вышел из палатки командования, чтобы подышать свежим воздухом. Когда это было? Она медленно оборачивалась, пытаясь определить его местоположение. Узы позволяли ей указать направление. Она остановилась, когда определила его.
Она посмотрела в сторону реки, чуть выше брода, где Мэт разместил силы Илэйн.
«О, Свет!»
— Что? — спросила Сильвиана.
— Гавин ушел сражаться, — сказала Эгвейн, с трудом сохраняя голос спокойным. Самый глупый шерстеголовый болван на свете! Неужели не мог подождать час или два, пока ее армии не прибудут на позиции. Она знала, что он стремился в бой, но он должен был, по крайней мере, спросить!
Брин тихо простонал.
— Пошлите кого-нибудь за ним, — сказала Эгвейн. На сей раз ее голос действительно был холоден и сердит. Она уже не могла говорить иначе. — Похоже, он с армиями Андора.
— Я сделаю это, — сказал Брин, держа одну руку на мече, а другой делая знак конюху. — Мне нельзя доверять командование армиями, но, по крайней мере, это я сделать могу.
— Это имеет смысл. Возьми с собой Юкири, — велела она. — Как только найдете моего глупого Стража, Переместитесь вместе с ним к нам, мы будем к западу от трясин.
Брин поклонился, затем отступил. Суан в сомнении наблюдала за ним.
— Можешь пойти с ним, — сказала Эгвейн.
— Я вам нужна именно там? — спросила Суан.
— Вообще-то, — Эгвейн понизила голос, — я хочу, чтобы кто-нибудь был рядом с Мэтом и императрицей Шончан и стал ушами, которые умеют слышать то, о чем не говорят.
Суан кивнула, выражая одобрение и даже гордость. Эгвейн была Амерлин, и она не нуждалась в восхищении Суан, но все же это несколько ослабило ее изнурительную усталость.
— Ты выглядишь удивленной, — сказала Эгвейн.
— Когда Морейн и я намеревались найти мальчика, — сказала Суан, — то я даже понятия не имела, что Узор пошлет нам также и вас.
— Как твою замену? — спросила Эгвейн.
— Когда королева стареет, — сказала Суан, — она начинает думать о наследнике. Свет, каждая нормальная хозяйка, вероятно, начинает думать о том же. Будет ли у нее наследник, чтобы перенять то, что она создала? Когда женщина становится мудрее, она понимает, что ее собственные достижения бледнеют по сравнению с тем, чего можно добиться с помощью всего ее наследия. Ну, думаю, я не могу требовать от вас того же, к чему стремилась сама, и я не слишком довольна тем, чего добилась. Но мне… приятно осознавать, что я приложила руку к созданию того, что грядет. И если женщина хочет наследника, то ни о ком, более великом, чем вы, она и мечтать не может. Спасибо вам. Я буду для вас наблюдать за этой шончанкой, может, помогу бедной Мин выпутаться из сети рыбы-клыка, в которую она угодила.
Суан двинулась прочь, попросив Юкири создать для нее врата прежде, чем она отправится вместе с Брином. Эгвейн улыбнулась, глядя, как она целует генерала. Суан. Открыто целует мужчину.
Сильвиана направила, и Эгвейн забралась в седло Дайшара, как только перед ними открылись врата. Она обняла Источник, держа са`ангриал Воры перед собой и поскакала сразу за группой гвардейцев Башни. На нее немедленно обрушился запах дыма.
Верховный командующий Чубейн ждал ее с другой стороны. Темноволосый мужчина всегда поражал ее, так как был слишком молод для своего звания, но она полагала, что не все командующие должны подобно Брину иметь серебро в волосах. В конце концов, они доверились в этой битве человеку, который был лишь немногим старше ее, а она была самой молодой Амерлин из когда-либо существовавших.
Эгвейн обернулась к Высотам и обнаружила, что едва видит их сквозь огни пожаров на склоне и восточных окраинах трясин.
— Что случилось? — спросила она.
— Огненные стрелы, — ответил Чубейн, — которые пускают наши солдаты у реки. Сначала я подумал, что Коутон рехнулся, но теперь понимаю, чего он добивается. Он обстреливает троллоков, рассчитывая поджечь поля на Высотах и там, где их лагерь, чтобы дать нам прикрытие. Подлесок там сухой и горючий, как трут. В настоящее время огонь загнал троллоков и шаранскую конницу обратно вверх. И я полагаю, что, по плану Коутона, дым скроет наши перемещения возле болот.