Он увидел знакомые лица среди скульптур в центре фонтана и отвернулся.
«Это еще не окончательно, — думал он. — Еще не стало реальностью». Он построил эту действительность из нитей того, что могло случиться, из зеркал мира, который сейчас только возникал. Все еще не было определено окончательно.
Впервые с того момента, как он вошел в это видение его собственного узора, его уверенность дрогнула. Он знал, что Последняя битва еще не проиграна. Но люди умирали. Неужели он надеялся совсем уничтожить смерть и боль?
«Это должна быть моя борьба, — подумал он. — Они не должны умирать». Разве его жертвы не достаточно?
Он спрашивал себя снова и снова.
Видение дрожало, мелкие камни под ногами гудели, здания тряслись и раскачивались. Люди замерли на месте, не шевелясь, звуки стихли. Он увидел, как в небольшом переулке возникла тьма, словно провал, который расширялся, охватывая все большее пространство, всасывая все внутрь себя. Тьма выросла до размеров одного из домов и продолжала медленно увеличиваться.
— ТВОЕ ВИДЕНИЕ ЛИШЕНО СИЛЫ, ПРОТИВНИК.
Ранд напряг свою волю, и дрожь прекратилась. Люди, застывшие на месте, продолжили свой путь, снова зазвучала милая болтовня. Мягкий ветер дул вдоль улицы, шуршал стягами на высоких флагштоках, ознаменовывавших празднества.
— Я увижу, как это произойдет, — сказал Ранд тьме. — Это твое поражение. Счастье, развитие, любовь…
— ЭТИ ЛЮДИ ТЕПЕРЬ МОИ. Я ВОЗЬМУ ИХ.
— Ты — тьма, — громко сказал Ранд. — Тьма не может отодвинуть Свет. Темнота существует только тогда, когда свет проигрывает, когда он исчезает. Я не подведу. Я не побегу. Ты не можешь победить до тех пор, пока я преграждаю тебе путь, Шай’тан.
— УВИДИМ
Ранд отвернулся от тьмы и упрямо продолжал идти вокруг фонтана. На другой стороне площади величественная белая лестница вела к зданию в четыре этажа, построенному с невероятным мастерством. Рельефная резьба, блестящая медная крыша, развевающиеся стяги. Сто лет. Сто лет жизни, сто лет мира.
Лицо женщины, стоявшей на верхней ступеньке, было ему знакомо. В нем присутствовали солдейские черты, но темные локоны волос ясно свидетельствовали о её двуреченском происхождении. Леди Адора, внучка Перрина и мэр Эмондова Луга. Ранд поднимался по ступеням, а она в это время произносила речь, посвященную празднованию годовщины. Никто не заметил его. Он сделал так, чтобы они его не заметили. Он проскользнул, как Серый Человек за ее спиной, когда она провозгласила начало праздника, затем он вошел в здание.
Это было не правительственное учреждение, хотя и могло показаться таковым снаружи. Это здание было гораздо важнее.
Школа.
Справа огромные коридоры были украшены такими картинами и орнаментом, что легко выдержали бы сравнение с любым дворцом, но изображены на них были великие учителя и сказители прошлого, от Анла до Тома Мериллина. Ранд прошел по одному коридору, заглядывая в комнаты, куда мог прийти любой, от бедного фермера до сына мэра, и получить знания. Здание должно было быть большим, чтобы вместить всех, кто хотел учиться.
— ТВОЙ РАЙ ПОРОЧЕН, ПРОТИВНИК.
Темнота повисла в зеркале, справа от Ранда. В нем отражался не коридор, а ЕГО присутствие.
— ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО СМОЖЕШЬ УСТРАНИТЬ СТРАДАНИЯ? ДАЖЕ ЕСЛИ ТЫ ПОБЕДИШЬ, НЕ БУДЕТ ЭТИХ ПРЕКРАСНЫХ УЛИЦ, ЛЮДЕЙ БУДУТ ПО-ПРЕЖНЕМУ УБИВАТЬ ПО НОЧАМ. ДЕТИ БУДУТ ГОЛОДАТЬ, НЕСМОТРЯ НА УСИЛИЯ ТВОИХ ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ. БОГАТЫЕ БУДУТ ЭКСПЛУАТИРОВАТЬ И БРАТЬ ВЗЯТКИ, ОНИ ПРОСТО СДЕЛАЮТ ЭТО ПО-ТИХОМУ.
— Это лучше, — прошептал Ранд. — Это добро.
— ЭТОГО НЕДОСТАТОЧНО, И НИКОГДА НЕ БУДЕТ ДОСТАТОЧНО. ТВОЕ ВИДЕНИЕ БЕССИЛЬНО. ТВОЕ ВИДЕНИЕ — ЛОЖЬ. ТОЛЬКО Я — ТА ПРАВДА, КОТОРУЮ ВАШ МИР КОГДА-ЛИБО ЗНАЛ.
Темный атаковал его.
Это пришло как буря. Внезапный порыв ветра был так страшен, что он едва не срывал Ранду кожу с костей. А Ранд стоял, гордо выпрямившись, устремив взгляд в ничто, заложив руки за спину. Атака смяла видение красивого города, смеявшихся людей, памятника знанию и миру. Темный поглотил все это, и это вновь стало только возможностью.
Сильвиана удерживала Единую Силу, чувствуя, как та течет сквозь нее, озаряя мир. Казалось, что пока она удерживает саидар, она может видеть все. Это было упоительное ощущение, пока она осознавало, что это всего лишь ощущение. Это не было правдой. Соблазн силы саидар подтолкнул многих женщин к безрассудным поступкам. Определенно многие Голубые совершали их, тем или иным образом.
Сильвиана метала огонь прямо с седла, целясь в шаранских солдат. Она обучила своего коня, Жало, не пугаться, когда вокруг направляют Силу.
— Лучникам — отступить! — кричал Чубейн позади нее. — Быстро, быстро! Тяжелой пехоте наступать!
Пехотинцы, закованные в доспехи и вооруженные секирами и палицами, прошли мимо Сильвианы, чтобы вступить в бой с растерявшимися шаранцами на склонах. Копейщики справились бы лучше, но их было явно недостаточно.
Она отправила во врагов еще один заряд огня, расчищая путь солдатам, затем обратила свое внимание на шаранских лучников, расположившихся выше по склону.
Когда армия Эгвейн обошла болота, она разделилась на две ударные группы. Айз Седай шли с пехотой Белой Башни, атакуя шаранцев на Высотах с запада. К этому времени пожары уже были потушены, и большинство троллоков ушли с Высот, чтобы атаковать врагов ниже по склону.
Вторая половина армии Эгвейн, в основном конница, была направлена по дороге, которая пересекала болота и вела к броду. Они атаковали незащищенный тыл троллоков, которые спустились по склону, чтобы ударить по войскам Илэйн, удерживавшим местность возле брода.
Главной задачей первой группы было пробиться на западный склон. Сильвиана начала аккуратно направлять серии молний в шаранцев, которые как раз выдвигались на позиции, чтобы остановить их.
— Как только пехота поднимется выше по склону, — говорил Чубейн рядом с Эгвейн. — Айз Седай начнут… Мать? — Чубейн повысил голос.
Сильвиана резко развернулась в седле, с тревогой глядя на Эгвейн. Амерлин не направляла. Бледность разлилась по ее лицу, и она дрожала. Ее атаковали плетениями? Ни одного Сильвиана не видела.
На вершине холма появились какие-то фигуры. Оттеснив в сторону шаранскую пехоту, они начали направлять, и молнии обрушились на армию Белой Башни. Каждая вызывала грохот и вспышку света, которые оглушали человека.
— Мать! — Сильвиана направила коня к Эгвейн. Должно быть, ее атаковал Демандред. Коснувшись са`ангриала в руке Эгвейн, чтобы зачерпнуть дополнительную силу, Сильвиана сплела врата. Шончанка, которая держалась позади Эгвейн, схватила поводья Амерлин и потянула лошадь через врата в безопасность. Сильвиана последовала за ней, крикнув:
— Удержите этих шаранцев! Предупредите направляющих-мужчин о том, что Демандред атаковал Амерлин!
— Нет, — сказала Эгвейн слабым голосом, шатаясь в седле, пока ее лошадь скакала к большому шатру. Сильвиана предпочла бы увести ее подальше, но не знала местность достаточно хорошо, чтобы совершить дальний прыжок. — Нет, это не он.
— Что случилось? — спросила Сильвиана, останавливаясь рядом с ней и позволяя вратам закрыться. — Мать?
— Это Гавин, — ответила та, бледнея и дрожа. — Он ранен. Серьезно. Он умирает, Сильвиана.
«О, Свет», — подумала Сильвиана. Стражи! Она боялась этого с того самого момента, как увидела этого глупого мальчишку.
— Где? — спросила Сильвиана.
— На холмах. Я найду его. Я воспользуюсь вратами, перемещаясь в том направлении.
— Свет, Мать, — сказала Сильвиана. — Вы представляете себе, как это может быть опасно? Останьтесь здесь и руководите действиями Белой Башни. Я сама попробую его найти.
— Ты не можешь его чувствовать.
— Передайте мне его узы.
Эгвейн замерла.
— Вы знаете, что это нужно сделать, — сказала Сильвиана. — Если он умрет, это сломает Вас. Передайте мне узы. Это позволит мне найти его, и это защитит Вас, если он умрет.
Эгвейн была ошеломлена. Как может Сильвиана даже предлагать такое? Но она была Красной, а у них мало опыта в общении со Стражами. Сильвиана не понимала, что предлагает.
— Нет, — сказала Эгвейн. — Нет, это даже не обсуждается. Кроме того, если он умрет, это защитит меня, лишь передав всю боль тебе.
— Но я — не Амерлин.
— Нет. Если он умрет, я переживу это и буду сражаться. Переместиться к нему через врата будет глупостью, как ты сказала, и я не позволю тебе сделать этого. Он на Высотах. Мы проложим туда дорогу, как и было приказано, и так мы доберемся до него. Так будет лучше всего.
Сильвиана поколебалась, затем кивнула. Это должно быть сделано. Вместе они вернулись на западный склон Высот, но Сильвиана беспокоилась. Глупый мужчина! Если он умрет, Эгвейн будет очень сложно продолжать бороться.
Тени не нужно было даже убивать Амерлин, чтобы остановить ее. Достаточно оказалось убить одного идиота-мальчишку.
— Что делают те шаранцы? — тихо спросила Илэйн.
Бергитте остановила свою лошадь, взяла у Илэйн подзорную трубу. Она подняла ее, осматривая место от русла сухой реки до склонов Высот, где столпилось большое количество шаранских солдат. Она проворчала:
— Они, возможно ждут, пока троллоки запасутся стрелами.
— Не похоже, чтобы ты была слишком уверена в этом, — сказала Илэйн, забирая обратно подзорную трубу. Она удерживала Единую Силу, но не использовала ее пока. Ее армия сражалась здесь, на реке, уже в течение двух часов. Троллоки продвигались по руслу реки Моры вверх и вниз, но ее войска не пропускали их на земли Шейнара. Трясины не позволяли неприятелю обогнуть ее левый фланг, правый фланг был более уязвимым и за ним надо приглядывать. Было бы намного хуже, если бы все троллоки двигались через реку, но конница Эгвейн била их с тыла. Это ослабило давление на ее армию.
Мужчины, вооруженные копьями, удерживали троллоков, и небольшой поток воды, все еще сочившийся по руслу, стал совершенно красными. Илэйн сидела в решительной позе, глядя на свою армию, ее люди тоже видели свою королеву. Лучшие андорцы истекали кровью и умирали, с трудом сдерживая троллоков. Шаранская армия, казалось, готовилась двинуться в наступление с Высот, но Илэйн не была уверена, что они уже готовы начать атаку. Нападение Белой башни с западной стороны должно было их отвлечь. То, что Мэт отправил армию Эгвейн атаковать Высоты с тыла, было гениальным маневр