ом.
— Я не очень уверена, в том, что сказала, — проговорила Бергитте тихо. — Не совсем. Не во всем.
Илэйн нахмурилась. Она думала, что беседа закончена. О чем это говорит Бергитте?
— Это насчет твоих воспоминаний?
— Первое, что я помню сейчас, это мое пробуждение рядом с тобой и Найнив, — тихо сказала Бергитте. — Я помню наши разговоры о том, что мы были в Мире Снов, но я не помню само это место. Воспоминания ускользнули от меня, как вода сквозь пальцы.
— О, Бергитте…
Женщина пожала плечами.
— Я не могу жалеть о том, чего не могу вспомнить, — боль в ее голосе опровергала ее же слова.
— Гайдал?
Бергитте покачала головой.
— Ничего. Я чувствую, что я должна знать человека с таким именем, но я не знаю, — она усмехнулась. — Как я уже сказала, я не знаю, что потеряла, так что все в порядке.
— Ты лжешь?
— Кровавый пепел, конечно, я лгу! Это как будто у меня в голове дыра, Илэйн. Глубокая, зияющая дыра. Через которую как кровь вытекает моя жизни и мои воспоминания, — она отвернулась.
— Бергитте… мне жаль.
Бергитте повернула лошадь и тронулась с места, очевидно, не желая обсуждать этот вопрос. Ее боль ощущалась Илэйн словно шипы, вонзившиеся где-то глубоко в мозгу.
Каково это — лишиться столь многого? У Бергитте не было ни детства, ни родителей. Вся ее жизнь, все, что она помнила, не длилась и года. Илэйн хотела последовать за ней, но тут ее охрана посторонилась, пропустив Галада, облаченного в доспехи, накидку и плащ лорда Капитан-Командора Детей Света.
— Галад, — обратилась Илэйн к брату поджав губы.
— Сестра, — сказал Галад. — Я предполагаю, что абсолютно бесполезно говорить тебе, насколько неуместно для женщины в твоем положении находиться на поле боя.
— Если мы проиграем эту войну, Галад, то мои дети родятся в неволе у Темного, если вообще появятся на свет. Я думаю, что это сражение стоит риска.
— Только ты воздерживаешься от личного участия в сражении, — сказал Галад, прикрывая глаза, чтобы осмотреть поле боя. Это, видимо, означало, что он давал ей разрешение — разрешение возглавить собственную армию.
Полосы света, направленные с Высот, ударили по последнему дракону, стрелявшему с поля в тылу войск. Такая сила! Демандред своей силой затмевал Ранда. Если он повернет эту силу против ее войск…
— Почему Коутон отправил меня сюда? — спросил тихо Галад. — Он хотел, чтобы я появился тут с десятком моих лучших людей.
— Ты же не думаешь, будто я знаю, что на уме у Мэтрима Коутона, не так ли? — спросила Илэйн. — Я убеждена, что Мэт действует так только потому, что люди позволяют, чтобы ему всё сходило с рук.
Галад покачал головой. Она видела кучку его людей, стоявших неподалеку. Они указывали на троллоков, которые медленно пробирались вверх по реке к Арафелскому берегу. Илэйн поняла, что ее правый фланг в опасности.
— Пошли за шестью подразделениями арбалетчиков, — сказала Илэйн Бергитте. — Гайбону нужно укрепить наши войска выше по реке.
«Свет, это уже начинает плохо выглядеть». Силы Белой Башни были там, на западном склоне высот, где направляли яростнее всего. Она не видела этого, но чувствовала.
Дым вздымался выше Высот, освещенных всполохами взрывающихся молний. Подобно зверю, состоящему из бури и голода, шевелящемуся во тьме, с горящими, будто только что пробудился, глазами.
Илэйн вдруг осознала нечто. Всепроникающий запах дыма в воздухе, кричащие от боли люди. Гремящее небо, дрожащая земля. Холодный воздух, окутавший почву, на которой больше ничего не вырастет, ломающееся оружие, грохот копий о щиты. Конец. Он действительно наступил, она стояла на его краю.
Галопом подъехал посланец с конвертом. Он назвал охране Илэйн правильные пароли, спешился и был допущен к ней и Галаду. Он обратился к Галаду, вручив ему письмо.
— От лорда Коутона, сэр. Он сказал, что вы будете здесь.
Галад взял письмо и, нахмурившись, распечатал его. Вынул из конверта листок.
Илэйн подождала, спокойно — спокойно — досчитала до трех, затем подъехала Галаду и наклонила голову, чтобы прочитать послание. Честно говоря, мог бы и позаботиться об удобстве беременной женщины.
Письмо было написано рукой Мэта. Но, как отметила Илэйн, написано оно было намного чище и грамотнее, чем это было в прошлый раз несколько недель назад. Очевидно под давлением войны Мэтрим Коутон. Стал лучшим писцом.
«Галад,
нет времени писать витиевато. Ты — единственный, кому я могу доверить это дело. Ты сделаешь то, что считаешь правильным, даже когда никто, кровавый пепел, не хочет, чтобы ты это делал. Порубежникам не хватает смелости для этого, но я держу пари, что могу доверять Белоплащникам. Возьми это. Попроси Илэйн сделать врата. Сделай то, что должно быть сделано.
Мэт».
Галад нахмурился, затем перевернул конверт, уронив что-то серебристое. Медальон на цепочке. Рядом блеснула тарвалонская марка.
Илэйн выдохнула, затем прикоснулась к медальону и попыталась направлять. Она не могла. Это была одна из изготовленных ею копий. Одну из них она отдала Мэту, другую украл Меллар.
— Он защищает владельца от направляющих, — сказала Илэйн, — но почему он послал его тебе?
Галад перевернул листок бумаги, очевидно, что-то заметив. На обороте было дописано каракулями:
«P. S. На тот случай, если ты не знаешь, что „должно быть сделано“, поясняю: я хочу, чтобы ты, проклятье, устроил резню направляющим-шаранцам и перебил их столько, сколько сможешь. Я ставлю полновесную тарвалонскую марку — она лишь слегка обрезана по краям — что двадцать ты не прикончишь.
М. К.»
— Это какая-то проклятая уловка, — выдохнула Илэйн. — Кровь и кровавый пепел, так и есть!
— Такая манера выражаться едва ли подходит для монарха, — сказал Галад, сложив письмо и убрав его в карман плаща. Он помедлил, затем надел медальон на шею. — Интересно, он знает, что делает, давая одному из Чад Света артефакт, который сделает того неуязвимым для Айз Седай? Но его приказ хорош. Я позабочусь о том, чтобы он был выполнен.
— Так ты что сможешь сделать это? — спросила Илэйн. — Сможешь убить женщину?
— Возможно, раньше я стал бы сомневаться, — ответил Галад, — но это было бы неправильно. Женщина может быть также полна зла, как и мужчина. Почему же его можно убивать, а ее — нет? Свет судит всех не по принадлежности к тому или иному полу, а по великодушию их сердец.
— Интересно…
— Чего здесь интересного? — вопросил Галад.
— Ты действительно сказал нечто такое, что мне не захотелось тебя сразу задушить. Может быть, для тебя еще есть надежда, Галад Дамодред.
Он нахмурился.
— Сейчас не место и не время для шуток, Илэйн. Ты должна встретиться с Гарретом Брином. Он, похоже, чем-то взволнован.
Она удивленно обернулась и увидела, что старый генерал разговаривает с её охраной.
— Генерал? — позвала она его.
Брин посмотрел на неё, затем поклонился, не спешиваясь.
— Мои охранники остановили тебя? — спросила Илэйн, когда он приблизился. Неужто слухи о Принуждении Брина распространилась?
— Нет, Ваше Величество, — ответил он. Его лошадь была в пене. Видно, он сильно гнал её изо всех сил. — Я не хотел беспокоить вас.
— Что-то тебя беспокоит, — заметила Илэйн, — говори, в чем дело.
— Ваш брат, он здесь был?
— Гавин? — коротко спросила она, при этом посмотрев на Галада. — Я не видела его.
— И я тоже — обронил Галад.
— Амерлин была уверена, что он вместе с твоими солдатами… — покачав головой, произнес Брин. — Возможно он отправился на передовую, воспользовавшись маскировкой.
«Зачем ему…» Это же Гавин. Он хотел сражаться. И все-таки на него не похоже пробираться на фронт в маскировке. Он мог бы собрать несколько верных ему солдат и совершить несколько вылазок. Но красться? Гавин? Трудно было такое представить.
— Я отдам приказ, — сказала Илэйн, когда Галад поклонился ей и отправился выполнять поручение. — Возможно, кто-то из моих командиров его видел.
«Ах…» — подумал Мэт, едва не уткнувшись носом в карты. Затем он махнул рукой дамани Мике, велев открыть врата. Мэт мог бы Переместиться на вершины Дашарского Выступа, чтобы получить лучший обзор. Однако, в прошлый раз, когда он так сделал, вражеские направляющие обнаружили его и снесли часть вершины. И, несмотря на свою высоту, Дашарский Выступ все равно не давал ему возможность увидеть то, что происходит за западной стороной Половских Высот. Удерживая руки на краю столешницы, он высунулся через врата, изучая ландшафт внизу.
Боевые порядки Илэйн на реке теснили. На правом фланге у них были лучники. Хорошо. Кровь и кровавый пепел… эти троллоки такие здоровенные, что их натиск сравним с конной атакой. Следует отправить Илэйн приказ построить ее конницу за рядами копейщиков.
«Так же было, когда я бился с Саной Ашраф во времена падения Пеньи, — подумал он. — Тяжелая конница и конные лучники, тяжелая конница и конные лучники. Одни за другими. Таэрайн дай хошин дайб сине».
Мэт не припоминал, чтобы битва когда-либо прежде так увлекала его. Сражаться с Шайдо было далеко не так захватывающе, хотя тогда Мэт и не управлял ходом всего боя. Битва с Эльбаром также не принесла ему подобного удовлетворения. Конечно, там и масштаб был совсем не такой.
Демандред был умелым игроком. Мэт чувствовал это, наблюдая за передвижениями войск. Мэт играл против одного из лучших полководцев, когда-либо живших на свете, и ставкой здесь были не деньги. Они играли на человеческие жизни, а конечным призом был сам мир. Кровь и кровавый пепел, это возбуждало его. Он чувствовал себя виноватым из-за этого, но это было так волнующе!
— Лан на своей позиции, — сказал Мэт, выпрямившись и вернувшись к картам, чтобы сделать отметки. — Прикажите ему наступать.
Троллочью армию, пересекающую русло реки, необходимо разбить. Он двинул порубежников в обход Высот, чтобы атаковать ее с тыла, пока Тэм и его объединенные силы давят на врага в лоб. Тэм успел перебить многих из них, прежде чем река остановилась, да и потом тоже немало. Эти троллоки близки к тому, чтобы обратиться в бегство, и скоординированная атака с двух сторон должна сломить их.