— Мэт? — спросил он с надеждой в голосе.
— Я не видела его, Лойал, сын Арента, сына Халана, — ответила Авиенда. — По крайней мере с тех пор, как ты недавно спрашивал.
Лойал покраснел и отошёл от неё. Он прошел мимо Илэйн и Мин. Он хотел бы записать и их рассказы, он уже задал им несколько вопросов, но все три та`верена… они были самыми важными! Почему люди всегда так суетятся, никогда не посидят спокойно? Никогда им не хватает времени, чтобы подумать. Это же такой важный день.
Хотя это очень странно, Мин и Илэйн. Разве они не должны быть рядом с Рандом? Илэйн казалось, была полностью погружена в свои дела, принимала донесения о жертвах и проблемах с обеспечением беженцев, а Мин просто сидела, глядя вверх на Шайол Гул, с отрешенным выражением. Ни одна и не собиралась идти прощаться с Рандом.
«Ну, — подумал Лойал, — может быть, Мэт прошмыгнул мимо меня и вернулся на поле Мериллор». Ох уж эти люди, не сидится им на месте. Такие торопыги.
Мэтрим Коутон прошел мимо мёртвых, торопясь в шончанский лагерь на южной стороне поля Мериллор.
Шончанские мужчины и женщины вокруг ахали, прикрывая рты ладонями. Он приветствовал их, касаясь своей шляпы.
— Принц Воронов! — неслось впереди него, передаваемое из уст в уста, подобно последней бутылке бренди в холодную ночь.
Он подошел прямо к Туон, которая стояла у большого стола с картами в середине лагеря и говорила с Селусией. Мэт отметил, что Карид выжил. Бедняга, наверное, чувствует себя из-за этого виноватым.
Туон нахмурившись посмотрела на Мэта.
— Где ты шлялся?
Мэт поднял руку, и Туон хмуро поглядела в пустое небо. Мэт развернулся и еще выше вздернул руку к небу.
Высоко над лагерем начали взрываться ночные цветы.
Мэт усмехнулся. Алудра немного переусердствовала, но совсем немного. Она так любила все взрывать.
Еще не успело стемнеть, но представление все равно получилось грандиозным. Теперь Алудра научила половину дракониров делать фейерверки и обрабатывать свои порошки. И она стала гораздо менее скрытной, чем была когда-то.
Звуки представления омывали их.
— Фейерверк? — спросила Туон.
— Проклятье, это лучший фейерверк в истории наших земель, — ответил Мэт.
Туон нахмурилась. Взрывы отражались в ее темных глазах.
— У меня будет ребенок, — сказала она. — Провидица Судьбы подтвердила это.
Мэт почувствовал удар, словно фейерверк рванул прямо у него в животе. Наследник. Сын, несомненно! Наверняка это будет мальчик. Мэт выдавил ухмылку.
— Ну, тогда, полагаю, я сорвался с крючка. У тебя будет наследник.
— У меня есть наследник, — сказала Туон, — но это я соскочила с крючка. Теперь я могу убить тебя, если захочу.
Мэт почувствовал, что он улыбается еще шире.
— Ну, мы еще посмотрим, над чем тут можно поработать. Скажи, ты когда-нибудь играла в кости?
Перрин сел среди мертвых и наконец заплакал.
Гай`шайн в белом и горожанки собирали убитых. Следов Фэйли не было. Никаких.
«Я больше не могу». Как давно он спал в последний раз? Та ночь в Майене. Его тело жаловалось, что этого совершенно недостаточно. Он слишком измотал себя, проведя много недель в волчьем сне.
Лорд и леди Башир мертвы. Фэйли должна была стать королевой, если бы она выжила. Перрин дрожал, его трясло, и он не мог заставить себя двигаться дальше. На поле боя были сотни тысяч мертвецов, те, кто занимался поисками, не обращали внимания на тела, не подающие признаки жизни, отмечали их и шли дальше. Он хотел бы попросить их поискать Фэйли, но поисковики все внимание уделяли выжившим.
Фейерверки взрывались в темнеющем небе. Перрин закрыл лицо ладонями и тут же почувствовал, как клонится на бок и падает среди трупов.
Могидин кривилась, глядя на зрелище в небесах. Каждый взрыв заставлял ее вновь вспоминать смертоносный огонь, уничтоживший шаранцев. Яркую вспышку и объявший всех ужас.
А затем… а затем — темнота. Некоторое время спустя она очнулась среди трупов шаранцев, ее приняли за мертвую. Когда она пришла в себя, то обнаружила, что повсюду на поле боя эти глупцы объявляют себя победителями.
«Объявляют? — подумала она, снова поморщившись, когда прозвучал очередной раскат грома от фейерверков. — Великий Повелитель пал». Все было потеряно.
Нет. Нет. Она продолжала идти вперед, шагая уверенно и твердо, чтобы не вызывать подозрений. Она задушила работницу и приняла ее облик, направляя лишь самую малость и обращая потоки внутрь, чтобы не выдать себя. Это позволит ей убраться отсюда. Она обходила трупы, стараясь не замечать их вони.
Не все еще потеряно. Она пока жива. И она была Избранной! Это значит… это значит, что она — императрица для низших. Ведь Великий Повелитель снова заточен и теперь не сможет ее покарать. И наверняка большинство, если не все остальные Избранные или мертвы, или захвачены. Если это правда, никто не сравнится с ней в знаниях.
Это вполне могло сработать. Она еще сумеет победить. Она остановилась возле перевернутой телеги с припасами, сжимая в руках свою кор’сорву — к счастью, та была еще цела. Она широко улыбнулась и сплела немного света, чтобы осветить дорогу.
Да… Посмотрите только на чистое небо без грозовых туч. Она и это сможет обернуть в свою пользу. Что ж… пройдет всего несколько лет, и она, возможно, сама будет править миром!
Что-то холодное сомкнулось на ее шее.
Могидин в ужасе коснулась этой вещи и закричала:
— Нет! Только не это снова!
Ее маскировка растаяла, и Единая Сила покинула ее.
Сулдам с самодовольным видом стояла за ее спиной.
— Нам запретили ловить тех, кто называет себя Айз Седай. Но ты — у тебя нет их кольца, и ты таишься, как будто сделала нечто дурное. Не думаю, что тебя кто-то хватится.
— Освободи меня! — велела Могидин, дергая ай`дам. — Освободи меня, ты…
Боль свалила её на землю, заставив корчиться от мучений.
— Меня зовут Шанан, — сказала сулдам, когда приблизилась другая женщина, ведя за собой дамани на поводке. — Но ты можешь называть меня «любимая повелительница». Я думаю, что мы должны поскорее вернуться в Эбу Дар.
Её спутница кивнула, и дамани сделала врата.
Могидин им пришлось тащить через них.
Найнив вышла из палатки для Исцеления у подножия Шайол Гул. Солнце почти опустилось за горизонт.
— Он мертв, — прошептала она небольшой толпе людей, собравшихся снаружи.
Сказав эти слова, она почувствовала, будто камень свалился ей на ноги. Она не плакала. Она уже пролила все слезы. Но это не означает, что ей не было больно.
Лан вышел из палатки следом за ней, положил руку ей на плечо. Она накрыла его ладонь своей рукой. Мин и Илэйн, стоявшие неподалеку, посмотрели друг на друга.
Грегорин шептался с Дарлином — тот был найден полуживым под своим рухнувшим шатром. Они оба, нахмурившись, смотрели на женщин. Найнив подслушала часть того, что сказал Грегорин: «… можно было ожидать от айилки такую дикую бессердечность, ну, может, от королевы Андора тоже, но третья-то? Ни слезинки».
— Они потрясены, — предположил Дарлин.
«Нет, — подумала Найнив, пристально вглядываясь в Мин и Илэйн. — Эти трое знают нечто такое, чего не знаю я. Я должны из них это вытащить».
— Извини меня, — сказала Найнив, отходя от Лана.
Он последовал за ней.
Она многозначительно приподняла бровь.
— Ты не избавишься от меня ближайшие несколько недель, Найнив, — сказал он, по их узам струилась любовь. — Даже если очень этого захочешь.
— Упрямый бык, — проворчала она. — Насколько я помню, именно ты настоял на том, чтобы оставить меня, когда направился к твоей предполагаемой судьбе.
— И ты была абсолютно права, — согласился Лан, — как и всегда, впрочем, — он сказал это так безмятежно, что трудно было продолжать на него сердиться.
Кроме того она просто кипела от негодования и злости на женщин, с которыми ей предстояло разобраться. Она решила, что начнет с Авиенды, и направилась прямо к ней. Лан шел рядом.
— …со смертью Руарка, — Авиенда разговаривала с Сорилеей и Баил, — я начала понимать: то, что я видела, еще возможно изменить. Это уже изменяется.
— Я посмотрела твое видение, Авиенда, — сказала Баил. — Или нечто похожее на него, причем смотрела его разными глазами. Я думаю, это предупреждение, мы не должны позволить ему произойти.
Две другие женщины кивнули, затем взглянули на Найнив. Их лица были так же непроницаемы, как у Айз Седай. Авиенда, столь же невозмутимая, как и остальные, сидела в своем кресле с перебинтованными ногами. Когда-нибудь она, возможно, будет ходить, но никогда уже не сможет сражаться.
— Найнив ал`Мира, — сказала Авиенда.
— Ты слышала, я сказала, что Ранд умер? — вопросила Найнив. — Он ушёл тихо.
— Тот, кто был ранен, проснулся от сна, — ровным голосом произнесла Авиенда. — Так, как это происходит со всеми. Он умер в величии, и он будет похоронен в величии.
Найнив наклонилась.
— Хорошо, — сказала она угрожающе, обнимая Источник. — Хватит с меня. Я выбрала тебя, потому что ты не сможешь от меня убежать.
На миг Авиенда выказало нечто, сходное со страхом, но это чувство было мимолетно.
— Дай нам приготовиться к его сожжению.
Перрин бежал в волчьем сне. Один.
Волки скорбно выли, сочувствуя его горю. Когда он уйдет от них, они вернутся к своему торжеству, но это не делало их сострадание менее искренним.
Он не выл. Он не кричал. Он стал Юным Быком, и он бежал.
Он не хотел быть здесь. Он хотел погрузиться в дремоту, истинную дремоту. Там он мог не чувствовать боли. Здесь же мог.
«Я не должен был ее покидать».
Мысли человека. Почему они проникли в его разум?
«Но что я мог сделать? Я ведь обещал не обращаться с ней так, будто она стеклянная».
Бежать. Бежать быстро. Бежать, пока не рухнешь от усталости.