Все, что было подвластно Андролу, вся Единая Сила, которую он мог наскрести, хлынула в него. По сравнению с другими, это было почти ничто. Он был слабейшим человеком в зале. Любой из новичков мог легко его превзойти.
— И ты собираешься пустить ее в ход? — тихо поинтересовался Котерен. — Я просил их отпустить тебя, потому что мне известно, что ты пытался уйти. Но я требую сатисфакции, слуга. Давай. Бей. Поглядим, что ты можешь.
Андрол протянул руку, пытаясь сделать то, что умел — создать врата. Для него это было нечто за пределами обычных плетений. Это было между ним и Силой, нечто интимное, нечто инстинктивное.
Сделать это сейчас, было сродни попытке подняться на стофутовую стеклянную стену цепляясь ногтями. Он тянулся, скребся, пытался. Но все тщетно. Он чувствовал, что был близок: словно стоило нажать чуть сильнее, стоило…
Тени удлинились. Вновь усилилась паника. Скрипя зубами, Андрол протянул руку к воротнику и сорвал значок. Он со звоном бросил его на доски под ноги Котерена. Все в зале молчали.
А потом, спрятав свой стыд за решимостью, он отпустил Единую Силу и, оттолкнув Мезара, вышел в ночную темноту. Налаам, Канлер и Певара поспешно последовали за ним.
Дождь омыл лицо Андрола. Потеря значка показалась ему сродни потери руки.
— Андрол… — позвал Налаам. — Прости.
Раздался раскат грома. Они шлепали по лужам по немощеной улице.
— Это неважно, — ответил Андрол.
— Возможно, нам следовало сразиться, — продолжил Налаам. — Кто-нибудь из тех парней внутри нас бы поддержал. Они не всех приручили. Однажды мы с отцом сражались против шести Гончих Тьмы. Клянусь Светом над моей могилой, так и было. Если уж мы пережили такое, то сумели бы справиться с парой аша’манских собачек.
— Нас бы растерзали, — ответил Андрол.
— Но…
— Нас бы растерзали! — повторил Андрол. — Нельзя позволять им выбирать поле боя, Налаам.
— А будет ли он, этот бой? — спросил Канлер, догоняя Андрола и пристраиваясь сбоку.
— Логайн у них, — сказал Андрол. — Иначе, они бы не стали разбрасываться подобными обещаниями. Если мы его потеряем — все погибнет: наше восстание и наши шансы объединить Черную Башню.
— Значит…
— Значит, мы его спасем, — ответил Андрол, продолжая идти вперед. — Этой ночью.
Ранд работал под мягким, ровным светом от шара, зажженного саидин. До Драконовой Горы он избегал пользоваться Единой Силы без особой необходимости. Прикосновение к ней вызывало тошноту, а использование только усугубляло это состояние.
Теперь всё изменилось. Саидин была его частью, порчи больше нет, и теперь ему больше не нужно было бояться ее. И что самое главное: он перестал думать о ней да и о себе только как об оружии.
Ему хотелось бы побольше поработать с шарами света. Он намеревался учиться у Флинна исцелению. У него было мало способностей к исцелению, но даже слабый талант мог сохранить жизнь раненому. Слишком часто Ранд использовал свой чудесный дар только для того, чтобы разрушать и убивать. Так чему удивляться, если люди смотрели на него с ужасом? Что бы сказал Тэм?
«Я ведь могу и сам спросить его», — думал Ранд лениво, пока писал заметку на листке бумаги. Он до сих пор не привык, что Тэм находится в соседнем лагере. Ранд недавно обедал с ним. Это вышло немного неловко, но чего ещё ждать королю, пригласившему своего отца из деревни «пообедать» с ним. Они вместе посмеялись над этим, и Ранд почувствовал себя лучше.
Ранд позволил Тэму возвратиться в лагерь Перрина вместо того, чтобы осыпать его почестями и богатством. Тэм не хотел быть отцом Возрождённого Дракона. Он хотел оставаться тем, кем всегда и был — Тэмом ал’Тором, твёрдым, надежным по любым меркам человеком, а не лордом.
Ранд вернулся к лежащему перед ним документу. Писцы в Тире помогали ему выбирать надлежащие для таких бумаг выражения, но столь важный документ он должен написать сам; он не доверил бы эту работу чужой руке — или чужим глазам.
Разве он слишком осторожничает? Тому, чего враги не знали, они не могли противодействовать. Ранд стал слишком недоверчив после того, как Семираг чуть было не захватила его. Он признавал это. Тем не менее, он старался хранить свои секреты как можно дольше, ему трудно было расставаться с ними.
Он принялся перечитывать документ с самого начала. Однажды Тэм послал Ранда осмотреть забор, не покосился ли где. Ранд все сделал, но, когда вернулся, Тэм снова послал его. И посылал до тех пор, пока при третьем осмотре Ранд не обнаружил шатающийся столб, которому требовалась замена. Он до сих пор не понял, знал ли Тэм об этом столбе, или его отец просто был очень дотошен.
Этот документ был гораздо важнее того забора. Ранд просмотрел его не меньше дюжины раз за эту ночь, все искал, где могут возникнуть не замеченные прежде сложности.
К сожалению, трудно было сосредоточиться. Женщины что-то затевали. Он ощущал их в своем мозгу точно комки чувств и эмоций. Их было четверо — Аланна все еще оставалась где-то на севере. Остальные трое провели всю ночь вместе, а теперь перебрались чуть не к самой его палатке. Что же они сейчас делают? Это…
Стоп. Одна из них отделилась от остальных. Она уже почти здесь. Авиенда?
Ранд встал и, подойдя к входу шатра, откинул его створки.
Застигнутая врасплох, она замерла на месте, девушка явно собиралась проникнуть в его шатер. Она вздернула подбородок, встретившись с ним взглядом.
Внезапно раздались крики. Он заметил, что впервые рядом нет его стражи. Однако Девы разбили лагерь рядом с его палаткой, и они, похоже, что-то кричали ему. Но это были не крики радости, как он ожидал. Оскорбления. Ужасные оскорбления. Некоторые орали о том, что бы они сделали с некоторыми частями его тела если бы поймали его.
— Что это значит? — пробормотал Ранд.
— Они совсем другое имеют ввиду, — сказала Авиенда. — Просто знак того, что ты забираешь меня из их рядов — но я и так уже покинула их ряды, чтобы стать Хранительницей Мудрости. Это… у Дев так принято. На самом деле это знак уважения. Если бы ты им не нравился, они бы себя так не вели.
Айил.
— Постой, — сказал он, — как это я тебя у них забрал?
Авиенда посмотрела ему в глаза, и покраснела. Авиенда? Краснеет? Это было неожиданно.
— Тебе следовало понять, — сказала она, — если бы ты внимательно слушал, что я тебе говорила о нас…
— К сожалению, твой ученик — набитая шерстью башка.
— И ему повезло что я решила продолжить его обучение, — она сделала шаг ближе, — столькому еще нужно научить, — она покраснела еще больше.
Свет! Она такая красивая. Как Илэйн… и как Мин… и…
А он — дурак. Ослепленный светом дурак.
— Авиенда, — сказал он, — я люблю тебя, правда, люблю. Но в том-то и загвоздка, гори она огнем! Я люблю вас троих. И думаю, что не смогу справиться с выбором…
Она неожиданно рассмеялась:
— Ты всегда такой глупый, Ранд Ал`Тор?
— Частенько. Но что…
— Мы же первые сестры, Ранд Ал`Тор, Илэйн и я. И Мин к нам присоединится, когда мы получше ее узнаем. И все-все мы будем делить на троих.
Первые сестры? Он должен был догадаться по этим странным узам. Он приложил руку к своей голове. Мы будем тебя делить, сказали они ему.
Оставить четырех связанных узами женщин наедине с их болью — уже достаточно плохо, но трех связанных узами и любящих его женщин?! Свет, он не хотел причинять им боли!
— Говорят, ты изменился, — продолжала Авиенда. — За то короткое время, что прошло с моего возвращения, я уже столько раз об этом слышала, что почти устала от разговоров о тебе. Ну да, твое лицо спокойно, но чувства — нет. Неужели даже представить, что ты с нами, настолько страшно?
— Мне это необходимо, Авиенда. Я должен скрывать свои чувства из-за того, что делаю. Но боль…
— Ты ведь справился с ней, не так ли?
— Не своей боли я боюсь. Вашей.
— Неужели мы настолько беспомощны, что не справимся с тем, с чем справляешься ты?
Этот взгляд в её глазах его расстраивал.
— Нет, конечно, — ответил Ранд. — Но как же мне не хочется причинять боль любимым!
— Это наша боль, и нам с ней справляться, — возразила она, вздернув подбородок. — Ранд, Ал`Тор, принять решение так просто, а ты опять все усложняешь. Всего лишь да или нет. Только учти: либо все три, либо ни одной. Между нами мы тебе встать не позволим.
Он нерешительно замер, а потом — чувствуя себя распоследним развратником — поцеловал ее. За его спиной наблюдавшие за ними Девы, так и оставшиеся для него загадкой, принялись еще громче выкрикивать оскорбления, но теперь в них слышалась какая-то нелепая радость. Он оторвался от губ Авиенды и погладил ладонью ее лицо.
— Какие же вы глупышки. Все три.
— Ну и хорошо. Зато мы как ты. И еще тебе следует знать — я теперь Хранительница Мудрости.
— Тогда, возможно, мы не такие уж одинаковые, — ответил Ранд, — потому что я только сейчас стал понимать, насколько мало во мне мудрости.
Авиенда фыркнула.
— Хватит болтать. Сейчас ты должен со мной переспать.
— Свет! — воскликнул он. — Это уж слишком откровенно, тебе не кажется? У Айил это такой обычай?
— Нет, — ответила она, вновь залившись краской. — Просто я… не очень в этом искусна.
— Значит, вы трое договорились? О том, кто пойдет ко мне?
Авиенда помедлила, но кивнула в ответ.
— Мне никогда не представится случай выбрать самому?
Она покачала головой.
Ранд рассмеялся и прижал ее к себе. Сперва она была напряжена, но потом прижалась к нему всем телом.
— Итак, не следует ли мне в первую очередь сразиться с ними? — Ранд указал в сторону Дев.
— Нет, глупый мужчина, это возможно только на свадьбе, если мы решим, что ты — достойный жених. И там будут наши семьи, а не члены наших обществ. Ты что, в самом деле не слушал то, чему я тебя учила?
Он посмотрел на нее сверху вниз.
— Что ж, я рад, что драться не придется. Не уверен, сколько у нас есть времени, а я еще намеревался поспать этой ночью. Но… — он заметил кое-что в ее взгляде. — Похоже, сегодня спать мне не придется, так?