Однако, судя по всему, на поле его еще не было. Эгвейн встретилась с Илэйн.
— Илэйн, мне очень жаль, — сказала она, не в первый раз.
Золотоволосая женщина продолжала смотреть прямо перед собой.
— Город потерян, но город — не народ. У нас должна состояться встреча, давайте проведем её быстро, чтобы я смогла вернуться в Андор. Где Ранд?
— Выбирает момент, — сказала Эгвейн. — Он всегда был таким.
— Я говорила с Авиендой, — сказала Илэйн, ее гнедая нервничала и фыркала. — Вчерашнюю ночь она провела с ним, но он так и не сказал, о том, что намеревается сделать сегодня.
— Он упомянул о требованиях, — сказала Эгвейн, наблюдая, как собираются правители со своими свитами. Дарлин Сиснера, король Тира, был первым. Он будет поддерживать ее, несмотря на то, что обязан Ранду короной. Угроза Шончан все еще глубоко беспокоила его. Мужчина средних лет, с темной, заостренной бородой не был особо красив, но сдержан и уверен в себе. Он поклонился с лошади Эгвейн, и она протянула кольцо.
Он колебался, но потом все-таки спешился, подошел и, склонив голову, поцеловал кольцо.
— Да озарит вас Свет, Мать.
— Я рада видеть вас, Дарлин.
— Пока ваше обещание в силе. Путевые врата на мою родину в случае нужды.
— Все будет сделано.
Он снова поклонился, наблюдая за мужчиной, подъехавшим к Эгвейн с другой стороны.
Грегорин. Наместник Иллиана, равный Дарлину во многих отношениях, но не во всех.
Ранд предложил Дарлина в качестве наместника Тира, однако Верховные Лорды попросили короновать его. Грегорин остался лишь наместником. Высокий мужчина похудел, его круглое лицо, с привычной иллианской бородкой, выглядело впалым. Он не стал ждать знака Эгвейн, спрыгнул с лошади, схватил ее руку, энергично поклонился и поцеловал кольцо.
— Рада, что вы двое можете отложить разногласия и присоединиться ко мне в этом деле, — сказала Эгвейн, оторвав их от обмена яростными взглядами.
— Намерения лорда Дракона… вызывают тревогу, — проговорил Дарлин. — Он выбрал меня правителем Тира, потому что я отверг его, когда считал это необходимым. Я верю, что он прислушается к доводам разума, если таковые представить ему.
Грегорин фыркнул:
— Лорд Дракон совершенно разумен. Мы должны предъявить веские аргументы, и, я полагаю, он выслушает их.
— У моей Хранительницы найдется для вас несколько слов, — сказала Эгвейн. — Пожалуйста, прислушайтесь к ней. Ваше сотрудничество не будет забыто.
Сильвиана выехала вперед и поманила Грегорина в сторону, чтобы поговорить с ним. Ничего важного она ему сообщать не собиралась, но Эгвейн боялась как бы эти двое в конечном счете не набросились друг на друга. Задача Сильвианы и состояла в том, чтобы держать их подальше друг от друга.
Дарлин посмотрел на неё проницательным взглядом. Кажется, он понимал, что она делала, но не стал возражать, садясь на лошадь.
— Вы кажетесь озабоченным, король Дарлин, — сказала она.
— Старое соперничество порой глубже океанских глубин, Мать. Мне даже интересно, уж не Темный ли устроил всё это собрание в надежде, что мы уничтожим друг друга сами и сделаем его работу за него.
— Я понимаю, — сказала Эгвейн. — Возможно, будет лучше, если вы скажете своим людям — еще раз повторите, если вы уже делали это — что сегодня не должно быть никаких несчастных случаев.
— Мудрое предложение, — он поклонился и отошел.
Они оба были за неё, как и Илэйн. Гэалдан будет стоять за Ранда, если сказанное Илэйн о королеве Аллиандре было правдой. Гэалдан был не настолько могуществен, чтобы Аллиандре беспокоила её, но порубежники — другое дело. Похоже, Ранд перетянул их на свою сторону.
Над каждой армией развевался соответствующий флаг, присутствовал каждый правитель, кроме королевы Этениелле, которая была в Кандоре и пыталась организовать эвакуацию беженцев. Она отправила достаточно своих представителей на эту встречу — включая Антола, её старшего сына — как будто говоря, что происходящее здесь было столь же важно для выживания Кандора, как и сражения на границе.
Кандор. Первая жертва Последней битвы. По слухам, вся страна пылала. Будет ли Андор следующим? Или Двуречье?
«Спокойно», — подумала Эгвейн.
Было ужасно, что приходилось оценивать, кто тут был за кого, но она обязана так делать. Ранд не может управлять Последней битвой лично, как он, несомненно, намеревается. Его задача — вступить в бой с самим Темным, у него не будет ни времени, ни возможности, чтобы ещё и командовать войсками. Эгвейн намеревалась покинуть эту встречу, добившись признания лидерства Белой Башни над силами, собранными против Тени, и она не собиралась отказываться от ответственности за печати.
Насколько она могла положиться на того человека, которым стал сейчас Ранд? Он не был тем Рандом, с которым она выросла. Он был скорее похож на Ранда, которого она узнала в Айильской Пустыне, только более уверенного. И, возможно, более хитроумного. Он стал довольно искусен в Игре Домов.
Ни одно из этих изменений не было страшным, если с ним всё еще можно договориться.
«Это — знамя Арад Домана?» — подумала она, удивляясь. Это не было просто знамя, это было знамя короля, которое означало, что он сам ехал с теми войсками, которые только что прибыли на Поле. Родел Итуралде наконец поднялся на трон, или Ранд выбрал кого-то еще? Знамя короля доманийцев развевалось рядом со знаменем Даврама Башира, дяди королевы Салдейи.
— Свет, — Гавин направил свою лошадь к ней. — Это знамя…
— Я вижу, — сказала Эгвейн. — Я придушу Суан, ее источники упомянули, кто взял трон? Я боялась, что доманийцы пойдут в сражение без вождя.
— Доманийцы? Я говорил об этом.
Она проследила за его взглядом. Приближалась новая армия под знаменем красного быка, она явно торопилась.
— Муранди, — ответила Эгвейн. — Любопытно. Роэдрен, наконец, решил присоединиться к остальной части мира.
Новоприбывшие мурандийцы устроили великое представление, которого вряд ли заслуживали. По крайней мере их одеяния были красивы: желтые и красные туники поверх кольчуг, медные шлемы с широкими краями. На широких красных поясах символ быка. Они держались на расстояние от андорцев, разворачивая вокруг Айил и входя с северо-запада.
Эгвейн посмотрела в сторону лагеря Ранда. Тем не менее никаких признаков Дракона.
— Идем, — сказала она, подталкивая Грохота к мурандийским силам. Гавин последовал за ней, и Чубейн выделил двадцать солдат в качестве охраны.
Роэдран был тучным человеком, облаченным в красное и золотое; она чуть ли не слышала, как при каждом шаге постанывает от тяжести его лошадь. Его редеющие волосы были скорее седыми, чем черными, и он смотрел на нее с неожиданно проницательным выражением. Король Муранди был не просто правителем одного города, Лугарда, отчеты показывали, что этот человек прилагал немалые усилия для расширения своего правления. Еще несколько лет — и он действительно сможет назвать своим всё королевство.
Роэдрен поднял мясистую руку, останавливая свою процессию. Она придержала свою лошадь и ждала его, чтобы он приблизился к ней, как принято. Он этого не сделал.
Гавин проворчал проклятие. Эгвейн позволила улыбке растянуть края её губ. Стражи могут быть полезны, хотя бы для того, чтобы выражать то, что она не может себе позволить. В конце концов она направила свою лошадь вперёд.
— Так, — Роэдрен её оглядел, — вы — новая Амерлин. Андорка.
— У Амерлин нет национальности, — прохладно ответила Эгвейн. — Мне любопытно видеть вас здесь, Роэдрен. Когда Дракон пригласил вас?
— Он не сделал этого, — король махнул виночерпию, чтобы ему принесли немного вина. — Я подумал, что сейчас самое подходящее для Муранди время, чтобы выступить и не остаться в стороне от главных событий.
— И через чьи врата вы прибыли сюда? Конечно, вы не пересекали Андор, чтобы оказаться тут?
Роэдрен колебался.
— Вы пришли с юга, — продолжила Эгвейн, при этом изучая его. — Андор. Илэйн послала за вами?
— Она не посылала за мной, — огрызнулся Роэдран. — Проклятая королева обещала мне, что если я поддержу ее, то она в качестве ответной любезности объявит о признании неприкосновенности мурандийских границ, — он колебался. — Кроме того мне было любопытно посмотреть на этого Лжедракона. Все в мире, кажется, из-за него распрощались со здравым рассудком.
— Вы ведь знаете, для чего эта встреча, верно? — спросила Эгвейн.
Он взмахнул рукой.
— Отговорить этого человека от его планов завоеваний или что-то вроде этого.
— Очень хорошо, — Эгвейн наклонилась вперед. — Я слышала, ваша власть прочна, и на этот раз Лугард пользуется в Муранди заслуженным авторитетом.
— Да, — ответил Роэдрен, выпрямляясь. — Это правда.
Эгвейн наклонилась вперед ещё дальше:
— Добро пожаловать, — тихо сказала она и улыбнулась. Эгвейн повернула Грохота и повела свою свиту прочь.
— Эгвейн, — позвал её мягко Гавин, ведя рысью свою лошадь рядом. — Ты действительно готова сделать это?
— Он выглядит обеспокоенным?
Гавин обернулся через плечо:
— Очень.
— Превосходно.
Гавин продолжил ехать, но лицо его озарила широкая улыбка.
— Это было несомненно дурно.
— Он так хамоват и груб, как сообщали отчёты, — сказала Эгвейн. — Теперь ему придется несколько ночей поволноваться, вспоминая, как Белая Башня дёргала за верёвочки в его владениях. Если мне захочется быть особенно мстительной, я создам для него несколько хорошеньких тайн, которые можно раскопать. А теперь где этот овечий пастух? Он имеет наглость требовать, чтобы мы…
Она замолчала, увидев, что он идет. Ранд, одетый в красное и золотое, зашагал по темнеющей траве поля. Огромный свёрток плыл по воздуху рядом с ним, его удерживали плетения, которые она не могла видеть.
Трава под его ногами зеленела.
Изменение было не слишком большим. Просто за его спиной бежала тропинка — точно сноп света из распахнутого окна. Мужчины отшатывались, лошади стучали копытами. В течение нескольких минут все войско оказалось окружено кольцом зеленой травы.