Он не стал возражать. Он протянул руку в сторону, и один из Аша`манов дал ему рулон бумаги. Ранд взял и положил рулон на стол. Использовав Единую Силу, он развернул его.
Пространный документ был написан маленькими, узкими буквами.
— Я называю это Миром Дракона, — мягко произнес Ранд. — И это одна из трех вещей, которые я потребую от вас. Ваша плата мне, плата за мою жизнь.
— Позволь мне взглянуть, — Илэйн потянулась к документу, и Ранд позволил ей, потому что она успела взять бумагу со стола раньше других удивленных правителей.
— Согласно этому договору закрепляются существующие границы ваши народов, — сказал Ранд, снова заложив руки за спиной. — Государствам запрещено нападать друг на друга, и в каждой из столиц должны быть открыты крупные школы, бесплатные и принимающих всех желающих учиться.
— Здесь предусмотрено не только это, — сказала Илэйн, водя пальцем по документу и внимательно читая его. — «Запрещено нападать на другое государство или вступать в мелкие вооруженные столкновения на границе, а другие народы мира обязаны защищать страну, на которую напали. Свет! Чтобы предотвратить экономический диктат вводятся жесткие ограничения на пошлины, запрет на браки между правителями стран или членами правящих семей, кроме тех случаев, когда обе правящие линии четко разделены, высокие штрафы вплоть до лишения земли лордов, начавших конфликт». Ранд, ты действительно думаешь, что мы подпишем это?
— Да.
Незамедлительно последовал ропот правителей, многие были недовольны. Казалось, только Эгвейн спокойно восприняла текст документа. Она посмотрела на остальных Айз Седай, и те отвечали ей долгими взглядами… Они выглядели встревоженными… Они понимали — это только часть цены Ранда…
Правители стояли позади Илэйн. Каждый хотел посмотреть документ, но никто не смел читать у нее через плечо. К счастью, Ранд подготовил для каждого из них копии меньшего размера.
— Но бывают и веские причины для конфликта! — воскликнул Дарлин, глядя на документ. — Например, создание буфера между тобой и агрессивным соседом.
— А что, если некоторые люди из нашей страны переселятся за границу? — добавил Грегорин. — У нас нет возможности вмешаться и защитить их, если их будут угнетать? Или что, если кто-то, как Шончан, например, утверждают, что это их земля? Запрет войны? Это смешно!
— Я согласен, — сказал Дарлин. — Лорд Дракон, мы должны иметь право на защиту земли, которая принадлежит нам по праву!
— Меня, — сказала Эгвейн, прерывая поток аргументов — больше интересуют остальные два требования.
— Одно из них ты уже знаешь, — ответил Ранд.
— Печати, — сказала Эгвейн.
— Подписание этого документа никоим образом не затрагивает Белую Башню, — сказал Ранд, видимо, не обращая внимания на комментарии. — Я не могу запретить вам влиять на других, это было бы глупостью, вы все равно найдете способ.
— Это полная чушь! — воскликнула Илэйн.
Илэйн больше не чувствовала гордости за него. Эгвейн задумалась.
— И пока есть политические игры, в которые можно играть, — продолжил Ранд обращаясь к Эгвейн. — Айз Седай останутся мастерами в ней. На самом деле этот документ выгоден вам. Белая Башня всегда верила, что война — это неправильно. Вместо этого я требую от вас кое-что другое. Печати.
— Я Хранительница Печатей.
— Это всего лишь твой титул. Они лишь недавно были обнаружены и хранятся у меня. Лишь из уважения к традициям я обратился к тебе в первую очередь.
— Обратился, сообщил, что собираешься сделать, и ушел!
— У меня есть печати, — повторил он. — И я сломаю их, я не позволю никому, даже тебе, помешать мне спасти этот мир.
Вокруг них все еще продолжали спорить насчет документа, правители высказывали свои доводы соседям и приближенным. Эгвейн подошла к маленькому столику и стала напротив Ранда.
— Ты не сломаешь их, так как я тебя остановлю, Ранд.
— Эгвейн, зачем тебе меня останавливать? Назови хоть один аргумент, почему это плохая идея.
— Одну причину помимо той, что это выпустит Темного в мир?
— Он не был свободен во время Войны Силы, — сказал Ранд. — Он мог прикасаться к миру, но даже если Скважина будет открыта, это не не освободит его. Не сразу.
— И какова же будет цена за то, чтобы позволить ему прикоснуться к миру? Какова она теперь? Страхи, ужасы, разрушение. Ты знаешь что происходит с миром. Мертвецы оживают, Узор дико искажается. И это — когда печати только ослаблены! Что же произойдет, если мы действительно сломаем их? Одному Свету известно.
— Это риск, на который мы должны пойти.
— Я не согласна. Ранд, ты не знаешь, что произойдет, если их сломать — это позволит ему освободиться! Мы не знаем, как близок к освобождению он был, когда запечатали Скважину. Сломав печати, ты можешь уничтожить весь мир! Что, если наша единственная надежда в том, что сейчас он не полностью свободен?
— Это не сработает, Эгвейн.
— Ты этого не знаешь. Как ты можешь знать?
Он заколебался.
— В жизни много вещей, которые мы не знаем наверняка.
— Значит, ты не знаешь, — ответила Эгвейн. — Что же, я смотрела, читала, слушала. Ты читал труды тех, кто изучал это, кто думал об этом?
— Это все домыслы Айз Седай.
— Ранд, только у нас есть столько информации. Если открыть узилище Темного все может быть потеряно. Нам надо быть более осторожными. Это то, зачем нужна Престол Амерлин, Белая Башня была основана в первую очередь для этого. — Он на самом деле колебался. Свет, он размышлял. Сможет ли она достучаться до него?
— Эгвейн, мне не нравится это решение, — тихо сказал Ранд.
— Если я начну бой, не уничтожив старые печати, мне придется создавать новые ненадежные печати. С ослабленными печатями мне придется создавать новые поверх ненадежных старых, это как наносить новую штукатурку на старые глубокие трещины. Кто знает, сколько продержатся такие печати? Спустя столетие мы можем снова столкнуться с этой проблемой.
— Разве это так плохо? — спросила Эгвейн. — По крайней мере, это будет наверняка. Ты запечатал Скважину в прошлый раз. Ты знаешь, как это сделать.
— Мы не можем снова допустить порчу.
— На этот раз мы готовы к такому. Это не будет идеальным решением. Но, Ранд… нужен ли нам этот риск на самом деле? Поставить под угрозу жизнь всех существ на земле? Почему бы не выбрать простой путь, известный путь? Снова создать печати. Укрепить темницу.
— Нет Эгвейн, — произнес Ранд, отходя от нее. — Свет! Неужели речь только об этом? Ты хочешь, чтобы саидин снова была испорчена. Вы, Айз Седай… Вы боитесь самой мысли о том, что мужчины могут направлять, вы думаете, что это подрывает вашу власть!
— Ранд Ал`Тор, не будь дураком.
Он встретился с ней взглядами. Правители, казалось, мало обращали внимание на этот спор, хотя от него зависел весь мир. Они сосредоточенно изучали документ Ранда, негодующе переговариваясь. Возможно, разговор и был затеян для того, чтобы отвлечь их от документа, а затем вступить в реальную схватку.
Медленно гневное выражение сошло с его лица, и он потер виски ладонями.
— Свет, Эгвейн. Ты по-прежнему ведешь себя как сестра, которой у меня никогда не было, и все-таки добиваешься своего: только ты можешь так спутать мои мысли, что я и злюсь и люблю тебя одновременно.
— По крайней мере, я последовательна, — отвечала она. Теперь они говорили очень тихо, наклонившись друг к другу через стол. Из остальных только Перрин и Найнив, пожалуй, находились достаточно близко, чтобы слышать разговор, и Мин присоединилась к ним. Гавин уже вернулся, но держался на расстоянии. Кадсуане перемещалась по комнате и демонстративно не смотрела на Ранда — она явно прислушивалась.
— Я спорю с тобой совсем не потому, что по глупости надеюсь восстановить порчу, — сказала Эгвейн. — Ты знаешь, я выше этого. Речь идет о защите человечества. Я не могу поверить, что ты готов рискнуть всем из-за призрачной возможности.
— Призрачной возможности? — произнес Ранд. — Мы говорим о погружении во тьму, а не о создании новой Эпохи Легенд. Мы могли бы принести мир, положить конец страданиям. Или получить новый Разлом. Свет, Эгвейн. Я не знаю наверняка, смогу ли я починить существующие печати или создать новые. В любом случае, Темный готов к этому.
— А у тебя есть другой план?
— Я уже говорил тебе о нём. Я сломаю печати, чтобы избавиться от старой, несовершенной заплаты и попробую на этот раз сделать всё по-другому.
— Ранд, за твою неудачу заплатит весь мир, — она остановилась, задумавшись. — Это еще не все. Чего ты не договариваешь?
Ранд выглядел неуверенно, и на какой-то момент он стал похож на ребенка, которого она когда-то поймала, когда они с Мэтом тайком таскали пироги госпожи Коутон.
— Я собираюсь убить его, Эгвейн.
— Кого? Моридина?
— Темного.
Она отпрянула, потрясенная.
— Прости. Что ты собираешься…?
— Я собираюсь убить его, — яростно сказал Ранд, наклоняясь к ней.
— Я собираюсь покончить с Темным. У нас никогда не будет настоящего мира, пока он где-то таится. Я открою узилище, войду в него и сражусь с Темным. Построю новое узилище, если необходимо, но сперва, я попытаюсь покончить со всем этим. Защитить Узор, Колесо, навсегда.
— Свет, Ранд, ты сошел с ума.
— Да. Это часть цены, которую я заплатил. К счастью. Только человек, который не совсем в своем уме, будет достаточно храбр, чтобы попробовать это выполнить.
— Я буду сражаться с тобой, Ранд, — прошептала она. — Я не позволю тебе втянуть нас в это. Прислушайся к голосу разума. Белая Башня должна руководить тобой.
— Я знаю, как выглядит руководство Белой Башни, Эгвейн, — ответил он. — Запрут в сундуке и побои каждый день.
Их взгляды скрестились над столом. А рядом продолжался другой спор.
— Я не против подписать это, — сказала Тенобия. — По мне, выглядит неплохо.
— Ба, — прорычал Грегорин. — Вас, порубежников, никогда не волновала политика южан. Вы подпишете это? Ага, молодцы. Ну, а я не закую в кандалы собственную страну.