— Любопытно, — произнес Изар. Спокойный мужчина покачал головой, и белоснежный чуб его вздрогнул. — Насколько я понимаю, это не твоя страна, Грегорин. Если только ты не считаешь, что лорд Дракон умрет, и Маттин Стефанеос не станет требовать свой трон обратно. Возможно, он спокойно отнесется к тому, что Лавровый венец оденет Лорд Дракон, но не ты. Я в этом уверен.
— А есть ли в этом хоть какой-то смысл? — спросила Аллиандре. — Наша забота сейчас — Шончан, разве нет? Пока они здесь, мира быть не может.
— Именно, — сказал Грегорин.
— Шончан и эти проклятые Белоплащники.
— Мы подпишем договор, — сказал Галад. Каким-то образом лорд Капитан-Коммандор Детей Света последним получил копию документа. Эгвейн не смотрела на него. Хотя это было нелегко. Она любила Гавина, а не Галада, но… ну… не смотреть на красавца было непросто.
— Майен также подпишет его, — сказала Берелейн. — Я считаю условия лорда Дракона совершенно справедливыми.
— Конечно ты его подпишешь, — Дарлин фыркнул. — Лорд Дракон, кажется, этот документ составлен так, чтобы интересы одних стран защищать больше, чем других.
— Я хочу услышать третье требование, — сказал Роэдран. — Меня не волнуют ваши разговоры о печатях — это дело Айз Седай. Он утверждает, что требований три, а я услышал только два.
Ранд приподнял бровь.
— Третье и последнее условие — то, что вы дадите мне в обмен на мою жизнь на склонах Шайол Гул — такое: я командую вашими армиями в Последней битве. Целиком и полностью. Вы делаете, как я скажу, идете, куда я скажу, и сражаетесь, где я скажу.
Это вызвало взрыв возражений. Последнее требование явно возмутило их больше, чем остальные два, хотя оно и было невозможно по причинам, которые Эгвейн уже определила.
Правители сочли это посягательством на их суверенитет. Грегорин свирепо смотрел на Ранда, пока все шумели, сохраняя лишь подобие вежливости. Любопытно, ведь у него было меньше власти, чем у всех остальных. Дарлин качал головой, лицо Илэйн было мертвенно-бледно.
Те, кто был на стороне Ранда, стали возражать в ответ. «Они отчаялись, — подумалось Эгвейн. — Они на пределе». Наверное, они считали, что, получив командование, Дракон тут же пойдет маршем на защиту Порубежья. Дарлин и Грегорин никогда не согласятся на такое. Не тогда, когда Шончан дышат им в затылок.
Свет, что за беспорядок.
Эгвейн слушала все эти возражения, надеясь, что они выведут Ранда из себя. Когда-то могли бы. Но сейчас он просто стоял и смотрел, сложив руки за спиной. Его лицо было безмятежно, хотя Эгвейн была все более уверена, что это маска. Они видела, как иногда его чувства все-таки прорываются. Ранд определенно научился держать себя в руках, но бесстрастен он не был.
Эгвейн даже обнаружила, что улыбается. Со всеми его жалобами на Айз Седай, со всем его упрямством и утверждениями, что он не позволит себя контролировать, он все больше и больше вел себя подобно им. Она приготовилась заговорить и взять ситуацию в свои руки, но что-то в палатке изменилось. Что-то… в воздухе, ощущение. Её взгляд обратился к Ранду. Звуки донеслись снаружи, звуки, которые она могла определить. Слабый треск? Да что же он такое делает?
Споры закончились. Один за другим правители повернулись к нему. Солнечный свет снаружи тускнел, и она была рада, что есть те шары света, которые он сделал.
— Я нуждаюсь в вас, — мягко сказал им Ранд. — Сама земля нуждается в вас. А вы спорите; я знал, что так и будет, но у нас больше нет времени для распрей. Знайте это. Вы не можете отговорить меня от моих замыслов. Вы не можете заставить меня повиноваться вам. Никакая сила оружия, ни плетения Единой Силы не могут заставить меня противостоять Темному ради вас. Я должен сделать это по собственной воле.
— Вы действительно бросили бы мир из-за этого, лорд Дракон? — спросила Берелейн.
Эгвейн улыбнулась. Вертихвостка внезапно засомневалась, ту ли сторону она выбрала.
— Мне не придётся, — ответил Ранд. — Вы подпишите это. Неудача означала бы смерть.
— Это вымогательство, — выкрикнул Дарлин.
— Нет, — сказал Ранд, улыбаясь людям из Морского народа, молчаливо стоящим подле Перрина. Они просто прочитали документ и обменялись кивками, точно под его впечатлением. — Нет, Дарлин. Это не вымогательство… а соглашение. У меня есть нечто очень для вас желанное, то, в чем вы нуждаетесь. Я. Моя кровь. Я умру. Мы все с самого начала знали это, Пророчества требуют этого. И если вы хотите от меня смерти, я продам ее в обмен на наследие мира, чтобы уравновесить наследие разрушения, что я принес миру в прошлый раз.
Он оглядел собрание, поочередно каждого правителя. Эгвейн почти физически ощущала его решимость. Возможно, это была его природа та`верен или, быть может, важность момента. Напряжение в шатре нарастало, становилось тяжело дышать.
«Он собирается сделать это, — подумала она. — Они будут жаловаться, но покорятся».
— Нет, — громко сказала Эгвейн, ее голос точно вспорол воздух. — Нет, Ранд Ал`Тор, ты не заставишь нас подписать этот документ, дающий тебе полный контроль над сражением. И ты будешь еще большим глупцом, полагая, будто я поверю, что ты позволишь миру — твоему отцу, твоим друзьям, всем тем, кого ты любишь, всему человечеству — пасть от рук троллоков, если мы не подчинимся тебе.
Они встретились глазами, и внезапно она не была уже так уверена. О Свет, он же не откажется, не так ли? Он же не пожертвует миром?
— Ты смеешь называть лорда Дракона глупцом? — спросил Наришма.
— К Амерлин не следует обращаться таким образом, — сказала Сильвиана, подойдя ближе к Эгвейн.
Споры начались снова, на этот раз громче. Ранд не сводил глаз с Эгвейн, и она увидела вспышку гнева на его лице. Беспокойство. Гнев. Старые обиды, разжигаемые заново, подпитываемые ужасом.
Ранд положил ладонь на меч, который он носил в эти дни, с драконами на ножнах, другую руку заложил за спиной.
— Я получу свою цену, Эгвейн, — прорычал он.
— Требуй, если хочешь, Ранд. Ты ведь не сам Создатель. Если ты будешь также безрассуден в Последней битве, мы в любом случае обречены. Если мы сразимся, тогда, быть может, мне удастся тебя вразумить.
— Белая Башня всегда была костью в моем горле, — отрезал Ранд. — Всегда, Эгвейн. А теперь и ты стала одной из них.
Они встретились взглядами. Однако, она начала терять внутреннюю уверенность. Что, если эти переговоры действительно проваляться? Неужели она пошлет солдат сражаться против Ранда?
Она почувствовала, будто споткнулась о камень на вершине отвесной скалы и вот-вот сорвется вниз. Должен быть способ прекратить это, исправить все!
Ранд медленно повернулся. Если бы он покинул шатер, это было бы концом.
— Ранд! — сказала она.
Он замер.
— Я не отступлю, Эгвейн.
— Не делай этого, — сказала она. — Не отказывайся от всего.
— Но так надо.
— Нет! Тебе только надо перестать быть таким вспыльчивым, шерстеголовым, упрямым дураком на этот раз!
Эгвейн выпрямилась. Как она могла говорить с ним так, будто они все еще были в Эмондовам Лугу, как в начале?
Ранд быстро глянул на нее.
— А ты хотя бы раз могла бы перестать быть испорченным, самоуверенным, абсолютным ребенком, Эгвейн.
Он вскинул руки.
— Кровь и треклятый пепел! Это пустая трата времени.
Он был почти прав. Эгвейн не заметила, как кто-то еще зашел в шатер. Ранд, однако, заметил и развернулся, когда полы разошлись и впустили свет. Он хмуро посмотрел на нарушителя.
Хмурый взгляд посветлел, как только он увидел человека, который зашел.
Морейн.
Глава 6Талант
В шатре снова стало тихо. Перрин ненавидел шум, а ароматы, исходившие от людей, были не лучше. Разочарование, гнев, страх. Ужас.
Большая их часть была направлена на женщину, стоявшую прямо у входа в палатку.
«Мэт, ты благословенный дурак, — думал Перрин улыбаясь. — Ты сделал это. Ты на самом деле добился своего».
Впервые за последнее время, думая о Мэте, он заставил цветные осколки уложиться в видение. Он видел Мэта на лошади, тот ехал по пыльной дороге и на ходу что-то чинил. Перрин отпустил образ. Где Мэт теперь? Почему он не возвратился вместе с Морейн?
Это не имеет значения. Морейн вернулась. Свет, Морейн! Перрин направился к ней, чтобы обнять, но Фэйли поймала его за рукав. Он проследил за ее взглядом.
Ранд. Его лицо побледнело. Пошатываясь, он отошел от стола, словно забыв обо всем остальном, и направился к Морейн. Он нерешительно протянул руку, коснувшись ее лица.
— Во имя могилы моей матери — прошептал Ранд, падая перед ней на колени. — Как?
Морейн улыбнувшись, опустила руку на его плечо.
— Колесо плетет, как желает Колесо, Ранд. Неужели ты забыл об этом?
— Я…
— Не так, как хочет Возрожденный Дракон — мягко сказала она.
— Не так, как хочет любой из нас. Возможно однажды станут учитываться желания всего сущего. Я не верю, что этот день скоро настанет.
— Кто эта женщина? — спросил Роэдрен. — И о чем она болтает? Я… — Он замолчал, поскольку что-то невидимое щелкнуло по голове, заставив его подскочить. Перрин поглядел на Ранда, затем заметил улыбку на губах Эгвейн. Он поймал запах ее удовлетворения, хотя в шатре было столько людей.
От Найнив и Мин, стоявших рядом, пахло совершенным потрясением. Благодарение Свету, Найнив останется в таком состоянии еще некоторое время. Если она закричит на Морейн, то это сейчас не поможет.
— Ты не ответила на мой вопрос — сказал Ранд.
— Но я ответила, — нежно произнесла Морейн. — Просто это не то, что ты хотел услышать.
Стоя на коленях, Ранд запрокинул голову и рассмеялся.
— Свет, Морейн ты нисколько не изменилась, да?
— Мы все меняемся с каждым днем, — ответила она улыбнувшись. — Я изменилась больше других за последнее время. Встань. Это я должна стоять перед тобой на коленях, лорд Дракон. Мы все должны.
Ранд поднялся и отступил назад, позволяя Морейн пройти дальше в шатёр. Перрин уловил другой запах и улыбнулся, когда за ней в шатер проскользнул Том Мериллин. Старый менестрель весело подмигнул Перрину.