Внутри на полу, скрестив ноги, сидела шончанка, которую Найнив называла Эгенин, хотя женщина настаивала на том, что теперь ее имя — Лейвлин. Три стражника Башни следили за ней и ее мужем-иллианцем.
Увидев Эгвейн, Лейвлин опустилась на колени и совершил изящный поклон, касаясь лбом пола палатки. Ее муж сделал так же, как она, хотя его движения были более неуклюжими. Возможно, он был просто худшим актером, чем она.
— Выйдите, — велела Эгвейн стражникам.
Они не возражали, но и не торопились. Как будто она сама с своим Стражем не сумела бы справиться с двумя не умеющими направлять людьми. Мужчины.
Гавин отошел в сторонку, предоставив ей беседовать с задержанными.
— Найнив говорила, что ты не слишком надежна, — сказала Эгвейн. — И сядь наконец. Никто не кланяется в Белой Башне, даже самый последний из слуг.
Лейвлин села, но по-прежнему не поднимала глаз.
— Я не выполнила порученного мне задания, и тем самым поставили под угрозу сам Узор.
— Да, — сказала Эгвейн. — Браслеты. Я знаю. Хотите искупить свою вину?
Женщина поклонилась, снова коснувшись лбом земли. Эгвейн вздохнула, но прежде чем она приказала женщине подняться, Лейвлин заговорила.
— Светом и своей надеждой на спасение и возрождение, — сказала Лейвлин, — я обещаю служить вам и защищать вас, Амерлин, главу Белой Башни. Клянусь Хрустальным Троном и кровью императрицы, я связываю себя с вами, чтобы исполнять все по вашему приказу, и ценить вашу жизнь выше собственной. Ради Света, да будет так, — она поцеловала пол.
Эгвейн ошеломленно смотрела на нее. Только Друг Темного изменит такой клятве. Впрочем, каждый шончанин недалеко ушел от Друзей Темного.
— Ты думаешь, меня плохо защищают? — спросила Эгвейн. — Ты думаешь, мне нужна еще одна служанка?
— Я думаю только об искуплении своего долга, — сказала Лейвлин.
В ее голосе Эгвейн ощутила горечь и упорство. Что свидетельствовало об искренности. Этой женщине совсем не по вкусу было такое смирение.
Эгвейн, встревоженная, сложила руки на груди.
— Что ты можешь сказать мне о военных частях Шончан, их вооружении и силах, и о планах Императрицы?
— Я кое-что знаю, Амерлин, — сказала Лейвлин. — Но я была капитаном корабля. Я знаю все о флоте Шончан, но вам это мало поможет.
«Ну конечно», — подумала Эгвейн. Она взглянула на Гавина, тот пожал плечами.
— Пожалуйста, — тихо сказала Лейвлин. — Позвольте мне как-то доказать свою верность. У меня мало что осталось. Даже мое имя больше не принадлежит мне.
— Прежде всего, — сказала Эгвейн. — Ты расскажешь мне о Шончан все, что знаешь. Даже то, что по твоему мнению не важно, любые сведения могут оказаться полезными.
«Или это поможет доказать, что Лейвлин лжет, — подумала Эгвейн, — что тоже неплохо…» — Гавин, принеси мне стул. Я собираюсь выслушать эту женщину. А там посмотрим…
Ранд разбирал кучи карт, записей и докладов. Он стоял, сложив руки за спиной, освещенный единственной лампой, горевшей на столе. Огонек за стеклом ее заплясал, когда легкий ветерок залетел в шатер, где Ранд был один.
Был ли огонь живым? Он ел, он двигался сам по себе. Его можно задушить, так что в каком-то смысле он дышит. Разве это не жизнь?
Может ли мысль жить?
«Мир без Темного. Мир без зла».
Ранд вернулся к картам. Увиденное произвело на него впечатление. Илэйн хорошо подготовилась. Он не присутствовал на заседаниях, где готовились к сражениям. Его внимание было обращено на север. На Шайол Гул. Там его судьба. И его могила.
Он ненавидел планы сражений, с их пометками для отрядов и отделений, сводивших человеческую жизнь до уровня каракулей на странице. Цифры и статистика. О, он признавал, что наглядность и отстраненность важны для командующего. Но все равно ненавидел.
Вот здесь перед ним был живой огонь, но здесь же были и мертвые люди. Теперь, когда он не мог возглавить битву лично, он надеялся держаться подальше от карт, подобных этой. Он знал, что вид этих приготовлений заставит его только оплакивать солдат, которых он не может спасти.
Внезапно холодок пробежал по спине, волосы на руках встали дыбом — отчетливая дрожь на грани тревоги и ужаса. Рядом направляла женщина.
Ранд поднял голову и увидел Илэйн, стоящую у входа в шатер.
— Свет! — сказала она. — Ранд! Что ты здесь делаешь? Ты хочешь, чтобы я умерла от испуга.
Ранд обернулся, пальцы его еще касались планов сражений, но он уже вобрал в себя ее образ. Теперь здесь была жизнь. Румяные щеки, золотистые волосы с медово-розовым оттенком, глаза, пылающие подобно костру. Под ее алым платьем явно видна беременность. Свет, она прекрасна.
— Ранд Ал`Тор? — спросила Илэйн. — Ты собираешься говорить со мной или хочешь пялиться на меня дальше?
— Если я не могу полюбоваться тобой, на кого же прикажешь смотреть? — спросил Ранд.
— Не улыбайся так, пастух, — сказала она. — Пробраться в мою палатку? Вот уж да. Что скажут люди?
— Они сказали бы, что я хотел увидеть тебя. Кроме того, я не прокрался. Стража впустила меня.
Она сложила руки на груди.
— Они не предупредили меня.
— Я попросил их не говорить.
— Значит, каковы бы там ни были твои намерения и цели, ты все-таки прокрался, — Илэйн прошла мимо. Она пахла замечательно. — Правду говоря, мне и Авиенды хватило…
— Я не хотел, чтобы обычные солдаты меня видели, — сказал Ранд. — Боялся, что это нарушит покой твоего лагеря. И попросил охрану не упоминать, что я был здесь, — он подошел к ней, положил руку на плечо. — Я должен был увидеть тебя снова прежде…
— Ты видел меня на Меррилоре.
— Илэйн…
— Мне очень жаль, — сказала она, повернувшись к нему спиной. — Я рада видеть тебя и рада, что ты пришел. Я просто пытаюсь понять, как ты вписываешься во все это. Как мы вписываемся во все это.
— Я не знаю, — сказал Ранд. — Я никогда не понимал этого. Извини.
Она вздохнула, садясь в кресло возле стола.
— Думаю, хорошо, что еще есть вещи, которые ты не можешь исправить одним взмахом руки.
— Слишком многое я не могу исправить, Илэйн. — Он посмотрел на стол и карты. — Слишком многое.
«Не думай об этом».
Он опустился перед ней на колени, заставив ее изумленно выгнуть бровь, потом коснулся ее живота, поначалу нерешительно.
— Я не знал — сказал он. — Узнал только совсем недавно, в ночь перед встречей. Близнецы, мне сказали?
— Да.
— Значит, Тэм станет дедушкой, — сказал Ранд. — А я буду…
Как мужчина должен встретить такую новость? Она должна встряхнуть его, перевернуть его душу? Ранд уже получил свою долю неожиданностей в жизни. Казалось, он больше не мог сделать и двух шагов, чтобы мир вокруг не изменился.
Но это… это не было удивлением. Он обнаружил, что в глубине души надеялся, что когда-нибудь станет отцом. Это произошло. И дало ему ощущение теплоты. Хотя бы одно в мире происходит так, как должно, даже если все остальное искажено.
Дети. Его дети. Он закрыл глаза, дыша этой мыслью, наслаждаясь ею.
Он никогда не узнает их. Он оставит их без отца прежде, чем они появятся на свет. Но когда-то Джандуин тоже покинул сироту Ранда, но все как-то обошлось. Всего лишь несколько заноз кое-где.
— Как ты назовешь их? — спросил Ранд.
— Если будет мальчик, я думала назвать его Рандом.
Ранд позволил себе проникнуть в нее глубже, ощутить ее лоно. Какое-то движение? Толчок?
— Нет, — мягко сказал Ранд. — Пожалуйста, не называй ни одного ребенка в честь меня, Илэйн. Позволь им жить своими собственными жизнями. Моя тень будет и так достаточно длинна.
— Хорошо.
Он посмотрел ей в глаза и увидел, что она улыбается с нежностью. Ее нежная ладонь коснулась его щеки.
— Ты будешь прекрасным отцом.
— Илэйн…
— Ни слова об этом, — сказала она, поднимая палец. — Никаких разговоров о смерти, о долге.
— Мы не можем забыть про то, что произойдет.
— Но мы и не должны останавливаться на этом, — сказала она. — Я учила тебя быть королем, Ранд. И, кажется, пропустила один урок. Надо непременно учитывать худший из возможных исходов, но нельзя погружаться с головой в ожидание дурного. Ты не должен на этом сосредоточиваться. Королева прежде всего обязана иметь надежду.
— Но я и надеюсь, — сказал Ранд. — Надеюсь на мир, на тебя, на всех, кто должен сражаться. Но это не меняет того, что я принял свою собственную смерть.
— Достаточно, — сказала она. — Не будем больше об этом. Сегодня вечером, у меня будет спокойный ужин с человеком, которого я люблю.
Ранд вздохнул, но поднялся и сел в кресло рядом с ней, а она велела охране принести еду.
— Можем ли мы хотя бы обсудить тактику? — спросил Ранд. — На меня произвело впечатление то, что ты тут сделала. Я и сам не мог бы сделать лучше.
— Великие полководцы сделали большую часть работы.
— Я видел твои замечания, — сказал Ранд. — Башир и другие — замечательные генералы, даже гении, но они думают только о своих сражениях. Кто-то должен координировать их, и ты делаешь это удивительно хорошо. У тебя есть для этого сметка.
— Нет, — ответила Илэйн. — Единственное, что у меня действительно есть, так это жизнь в качестве Дочери-Наследницы Андора, жизнь, проведенная в постоянных подготовках к возможным войнам. Благодари генерала Брина и мою мать за то, что ты видишь. Ты нашел что-либо в моих пометках, что желал бы изменить?
— Между Кеймлином и Браймским Лесом, где ты планируешь заманить силы Тени в засаду, больше ста пятьдесят миль, — отметил Ранд. — Это опасно. Что, если твои силы истощаться раньше, чем троллоки доберутся до Леса?
— Все зависит от того, как наши смогут их потрепать по дороге к Лесу. Наши преследующие войска получат самых сильных и быстрых лошадей. Погоня будет изнурительная, и этих лошадей загонят чуть не до смерти, пока доберутся до Леса. Но мы надеемся, что троллоки к этому времени окажутся еще более загнанными, и это облегчит нам задание.