Ранд ликовал, но волна вины захлестнула его. Сколько человек было потеряно? Мог ли он спасти их, если бы пришел раньше? Он уже много дней знал, как им трудно приходится, и все же он оставил их, подчиняясь настойчивым доводам Морейн, что это ловушка, а он не может позволить себе попасться.
И вот теперь они спаслись.
— Хотелось бы мне вытянуть из тебя, — сказала Кадсуане, — что ты там собираешься делать, — она вздохнула и покачала головой. — У тебя есть недостатки, Ранд ал`Тор, но тебе придется это сделать.
Она оставила его.
— Дип был хорошим человеком, — сказал Антаил. — Он пережил падение Марадона. Он был на стене, когда она взорвалась, но он выжил и продолжал сражаться. Повелители Ужаса добрались до него в конце концов, взорвав под ним землю, только так им удалось добиться своего. Дип прожил последние секунды своей жизни, бросая в них плетения. Он умер достойно.
В ответ на слова Антаила солдаты Малкири подняли кубки, воздавая почести павшим. Лан тоже поднял свой кубок, хотя стоял в стороне от своих людей, расположившихся вокруг костра. Он хотел бы, чтобы Дип подчинился приказу. Покачав головой, он выпил свое вино. Хотя уже наступила ночь, люди Лана по очереди сторожили, чтобы на них не напали внезапно.
Лан вертел кубок меж пальцев, снова думая о Дипе. Он понял, что не может сердиться на него. Дип хотел убить одного из самых опасных направляющих Тени. Лан не мог сказать, что он сам упустил бы такую возможность, если бы она ему представилась.
Солдаты продолжали поднимать тосты за павших. Это уже стало ежевечерней традицией и распространилось по всем лагерям порубежников. Лану нравилось, что люди начали относиться к Антаилу и Наришме как к товарищам. Аша`маны до этого сторонились всех, но смерть Дипа объединила их с простыми солдатами. Они одинаково платили по своим кровавым счетам. Солдаты заметили, что Антаил скорбит, и пригласили его сказать тост.
Лан отошел от огня и прошел по лагерю, остановившись у коновязей проверить Мандарба. Жеребец хорошо держался, хотя у него была огромная рана в левом боку, где теперь уже никогда не вырастет шерсть; похоже, за ним хорошо ухаживали. Конюхи все еще потихоньку рассказывали друг другу, как раненная лошадь появилась на следующую ночь после сражения, в котором погиб Дип. Много всадников были убито или выброшено из седла в той схватке. И очень мало лошадей не попало в котлы троллоков и вернулось в лагерь.
Лан потрепал Мандарба по холке.
— Скоро и мы отдохнем, друг мой, — сказал он ласково. — Обещаю.
Мандарб фыркнул в темноте, и рядом несколько коней заржали в ответ.
— Мы обретем дом, — сказал Лан. — Тень будет уничтожена, Найнив и я возродим Малкир. Мы сделаем поля снова цветущими, очистим озера. Луга зазеленеют. Не будет больше троллоков, с которыми надо сражаться. Дети станут кататься на тебе, мой старый друг. Ты сможешь проводить свои дни в мире, есть яблоки и выбирать себе кобыл.
Уже прошло много времени с тех пор, как Лан думал о будущем хотя бы с каплей надежды. Странно было думать о нем сейчас, в этом месте, на этой войне. Иногда он чувствовал, что у него больше общего со скалами и песком, чем с людьми, которые дружно смеялись у костра.
Он сам себя таким сделал. Он стал тем, кем должен был, тем, кто сможет однажды вернуться в Малкир и защитить честь своей семьи. Но Ранд ал’Тор начал ломать его скорлупу, а потом любовь Найнив окончательно разбила ее вдребезги.
«Интересно, понимал ли это Ранд», — подумал Лан, доставая скребок и проводя им по шкуре Мандарба. Лан знал, что значит быть с детства обреченным на смерть. Он знал, что это значит, когда тебя отправляют в Запустение и говорят, что ты должен положить там свою жизнь. Свет, он хорошо знал все это. Вероятно, Ранд ал’Тор никогда не узнает, насколько они схожи.
Лан некоторое время чистил Мандарба, хотя и сильно устал. Возможно, ему стоило поспать. Найнив так бы ему и сказала. Он представил себе этот разговор и позволил себе улыбнуться. Она бы взяла верх, объяснив, что генералу нужно поспать, а конюхов и так достаточно, чтобы заботиться о лошадях.
Но Найнив не было здесь. Он продолжил чистку.
Кто-то подходил к коновязям. Конечно, Лан услышал шаги еще до того, как человек подошел. Лорд Балдер взял щетку, кивнув одному из стражей, и прошел к своей лошади. И только тогда он заметил Лана.
— Лорд Мандрагоран? — сказал он.
— Лорд Балдер, — ответил Лан, кивая кандорцу. Меченосец королевы Этениелле был худощавым, с белыми прядями в черных волосах. Несмотря на то, что Балдер не входил в число великих генералов, он был хорошим командиром и хорошо защищал Кандор с тех пор, как умер король. Многие предполагали, что королева выйдет замуж за Балдера. Это, конечно, было глупостью; Этениелле относилась к нему, как к брату. Кроме того, каждому более или менее внимательному человеку было понятно, что Балдер предпочитал женщинам мужчин.
— Прошу простить меня, что потревожил вас, Дай Шан, — сказал Балдер. — Не думал, что кто-нибудь еще будет здесь, — и он хотел было удалиться.
— Я уже почти закончил, — возразил Лан. — Не вынуждайте меня останавливать вас.
— Конюхи хорошо знают свое дело, — сказал Балдер. — Я был здесь не для того, чтобы проверить их работу. Просто я как-то обнаружил, что выполнение простой и знакомой работы помогает мне думать.
— Вы не единственный, кто заметил это, — ответил Лан, продолжая чистить Мандарба.
Балдер усмехнулся, а затем на мгновение умолк. Наконец он снова заговорил:
— Дай Шан, — сказал он, — вы беспокоитесь о лорде Альгемаре?
— В каком смысле?
— Меня тревожит, что он порой перегибает палку, — сказал Балдер. — Некоторые из решений, которые он принимает, вызывают у меня сомнения. Не то, чтобы его решения на поле боя были плохи. Они просто кажутся мне слишком агрессивными.
— Это война. Я не знаю, как можно быть слишком агрессивным, когда наступаешь на врага.
Балдер смолк на время.
— Конечно. Но вы обратили внимание, как лорд Йоката потерял два кавалерийских эскадрона?
— Это была неудача, но ошибки случаются.
— Но лорд Агельмар не имел права ее делать. Он и прежде бывал в похожих переделках, Дай Шан. Он должен был предвидеть.
Это произошло во время недавнего рейда против троллоков. Аша`маны подожгли Фал Эйзен и окружающую местность. По приказу Агельмара Юкатой повел свою конницу в обход вокруг большого холма, чтобы напасть на правый фланг армии троллоков, наступающей на Аша`манов. Используя классические клещи, Агельмар должен был послать больше конницы против левого фланга противника, и развернуть Аша`манов, чтобы встретить троллоков лоб в лоб.
Но лидеры Тени угадали этот маневр. И прежде, чем Агельмар и Аша`маны смогли что-то предпринять, большие силы троллоков прошли по холму и ударили в правый фланг самому Йокате, в то время как оставшиеся наступали на него спереди, окружив его конницу.
Конница была уничтожена до последнего человека. Сразу же после этого троллоки развернулись на Аша`манов, которые едва успели спастись.
— Он устал, Дай Шан, — сказал Балдер. — Я знаю Агельмара. Он никогда не допускал подобных ошибок, если бодрствовал и был настороже.
— Балдер, любой может допустить такую ошибку.
— Лорд Агельмар — один из великих генералов. Он должен видеть битву иначе, чем ее видят обычные люди.
— Ты уверен, что не требуешь от него слишком многого? — спросил Лан. — Агельмар всего лишь человек. Все мы устали.
— Я… Возможно вы правы, — ответил Балдер, опустив ладонь на свой меч, точно в тревоге. При нем, конечно же, не было оружия королевы — он носил его только тогда, когда она находилась на своем посту. — Полагаю, это просто мой инстинкт говорит, Лан. Нечто вроде постоянного раздражителя. Агельмар выглядит слишком усталым, и боюсь, это влияет на его способности к планированию. Пожалуйста, просто понаблюдайте за ним.
— Я понаблюдаю, — сказал Лан.
— Спасибо, — сказал Балдер. Сейчас он казался спокойнее, чем когда пришел.
Лан похлопал напоследок Мандарба и, оставив Балдера ухаживать за своей лошадью, направился через лагерь к палатке командования. Он вошел внутрь; палатка была освещена и хорошо охранялась, хотя охранявшим солдатам не позволялось смотреть на карты сражений.
Лан отодвинул занавески, которые затеняли вход, и кивнул двум подчиненным Агельмара командующим Шейнарцам, находившимся внутри. Один из них изучал карты, разбросанные на полу. Самого Агельмара здесь не было. Лидер тоже должен когда-то спать.
Лан присел на корточки, глядя на карту. После завтрашнего отступления они должны будут оказаться в месте, именуемом Кровавые ключи, его так назвали из-за цвета подводных камней, придававших реке красноватый цвет. В Кровавых ключах у них было бы преимущество в высоте из-за прилегающих холмов, и Агельмар хотел организовать наступление против троллоков, используя совместно лучников и отряды конницы. И, конечно, будет еще и горящая земля.
Лан опустился на одно колено, разглядывая пометки Альгемара о том, какая армия и где будет сражаться и где наносить удары. План был честолюбивым, но ничего тревожного в нем Лан не заметил.
Пока он изучал карту, с шорохом раздвинулись створки палатки и вошел Агельмар, тихо переговариваясь с леди Элис, салдейкой. Он остановился, когда увидел Лана, спокойно извинившегося за прерванную беседу. Генерал приблизился к нему.
Альгемар не падал от истощения, но Лан научился читать признаки усталости, таившиеся глубже, чем внешнее поведение человека. Покраснение глаз. Едва уловимый запах плоского зверобоя, травы, которую жевали, чтобы сохранять сознание ясным, когда приходилось слишком долго обходиться без сна. Альгемар устал, как и любой другой в лагере.
— Одобряете ли вы то, что видите, Дай Шан? — преклоняя колени, спросил Агельмар.
— Для бегства это слишком наступательно.
— А что еще нам остается? — спросил Агельмар. — Мы оставили за собой полосу выжженной земли, уничтожив Шейнар надежнее, чем сумела бы сама Тень. Я залью этот пепел тролличьей кровью.