Глава 22Вильд
Эгвейн проснулась и тут же, ошеломленная, почувствовала, как Гавин зажал ей рот рукой. Она сосредоточилась, воспоминания накатились, как свет во время зари. Они все еще прятались под сломанной телегой, в воздухе пахло сгоревшим деревом. Земля вокруг была темна, как уголь. Наступила ночь.
Она посмотрела на Гавин и кивнула. Неужели она на самом деле задремала? Эгвейн и представить не могла, это возможно в этом положении.
— Я попытаюсь выбраться, — прошептал Гавин, — и отвлеку внимание.
— Я пойду с тобой.
— Я могу двигаться тише.
— Очевидно, ты никогда не пробовали подкрасться к кому-то из двуреченцев, Гавин Траканд, — ответила она. — Я бы поставила сто тарвалонских монет на то, кто из нас двоих двигается более бесшумно.
— Да, — прошептал Гавин, — но если ты не сделаешь и десятка шагов, как тебя заметит кто-то из их направляющих, как бы бесшумно ты не ступала. Они патрулируют весь лагерь, особенно по его периметру.
Она нахмурилась. Откуда он это знает?
— Ты что выходил на разведку?
— Совсем недалеко, — ответил он шепотом. — Меня не заметили. Они осматривают палатки, забирая в плен всех, кого найдут. Мы больше не можем здесь прятаться.
Он не должен был выходить без её разрешения.
— Мы…
Гавин напрягся, и Эгвейн оборвала себя, прислушиваясь. Они разом отпрянули, глядя, как неподалеку от них вывели на открытое пространство, где стояла командирская палатка, десять или двенадцать пленников. Шаранцы разместили факелы на шестах вокруг измученных пленников. Некоторые из них были солдатами, избитыми до состояния, когда они едва могли ходить. Так же там стояли повара и работники. Их пороли, штаны в клочьях. Все без рубашек.
У некоторых на спинах вытатуирован символ, который Эгвейн не смогла распознать. По крайней мере, она надеялась, что это татуировки. Символ ведь мог быть и выжжен.
Как только пленников согнали, еще кто-то вскрикнул поблизости. Через несколько минут темнокожий шаранский охранник приволок молодого посыльного, которого он нашел, когда тот прятался где-то в лагере. Шаранец сорвал с рыдавшего парнишки рубашку и швырнул его на землю. Шаранцы носили странные одежды с большим вырезом в форме кристалла на спине. Эгвейн заметила у охранника на спине вытатуированный знак, который едва можно было разглядеть на темной коже. Его одежда была очень строгой, большой жесткий халат почти до колен. Халат был без рукавов, но под ним он носил рубашку с длинными рукавами, в которой тоже был вырез в форме кристалла алмаза.
Еще один шаранец появился из темноты, и этот был почти полностью обнажен. Он был без рубашки и в штанах с разрезами. У него татуировки были не только на спине, они покрывали все плечи… Переходили на шею, как переплетенные лозы, дотягивались до скул и щек. Они выглядели как сотни переплетенных рук, точно длинные пальцы с когтями поддерживали его голову снизу. Мужчина подошел к коленопреклоненному посыльному. Другие охранники стали переминаться с ноги на ногу, они явно чувствовали себя неуютно рядом с этим человеком, кем бы он ни был. Он вытянул руку, усмехаясь. Внезапно на спине мальчика вспыхнула выжженная метка, как у других пленников. Пошел дым, и мальчик завопил от боли. Гавин, потрясенный, тихо выдохнул. Этот человек с татуировками, бегущими по лицу… он мог направлять.
Некоторые из охранников заворчали. И Эгвейн уже почти было начал различать слова, но акцент оказался слишком сильным. Направляющий рявкнул на охранников, как злобная собака. Охранники отступили на шаг, и он ушел, исчезнув в тенях.
«О, Свет!» — подумала Эгвейн.
Шелест в темноте предварил появление двух женщин в широких шелковых платьях. У одной кожа была посветлее, и Эгвейн заметила, что некоторые из солдат также ее рассматривают. Не все шаранцы были темнокожими, как мужчины, которых она видела до сих пор.
Лица у женщин были очень красивы. Такие нежные. Эгвейн отпрянула. Судя по тому, что она видела раньше, эти двое, вероятно, были направляющие. Если они подойдут слишком близко к Эгвейн, они почувствуют ее присутствие.
Женщины осматривали пленных. При свете их фонарей Эгвейн различила татуировки на их лицах, они были не так ужасны, как те, что носили мужчины. Что-то вроде листьев, вытатуированных на затылке, проходило под ушами, распускаясь, подобно бутонам, на щеках. Две женщины перешептывались, Эгвейн чувствовала, что почти понимает их. Если бы она могла сплести нить подслушивания…
«Дура», — подумала она. Направляющие убили бы её на месте.
Остальные собрались вокруг пленников. Эгвейн затаила дыхание. Сто, двести, собиралось все больше людей. Они почти не разговаривали, они казалось тихими и величественными, эти шаранцы. Большинство из них носили одежды с открытой спиной, выставляя напоказ татуировки. Может, это символы их статуса?
Она предположила, что у более важных лиц были и более замысловатые татуировки. Тем не менее, офицеры — как она предположила, поскольку они носили шлемы с оперением, тонкие шелковые плащи и золотые доспехи, сделанные как будто из монет, сшитых вместе через отверстия в центре — имели только небольшие открытые участки кожи у основания плеча, с крошечной татуировкой.
«Они снимают часть доспеха, чтобы открыть татуировки», — подумала она. Но не могут же они сражаться с открытой кожей. Это было сделано на время официальных церемоний.
Последняя группа людей, которые присоединились к толпе, была самой странной из всех. Двое мужчин и женщина верхом на небольших ослах. Все трое носили красивые шелковые юбки, их животные были увешаны золотыми и серебряными цепями. Сложные головные уборы этих троих состояли из сложенных веером ярких перьев разных цветов. Они были обнаженные до пояса, в том числе женщина, за исключением драгоценностей и ожерелий, которые покрывали большую часть её груди. Их спины были обнажены, а головы сзади обриты, чтобы показать шею. Татуировок у них не было.
Что, какие-то господа? А еще у всех троих было опустошенное, затравленное выражение на лицах. Они склонялись вперед, глаза опущены, лица бесцветны. Их руки казались тонкими, почти скелетообразными. Такие хрупкие. Что сделали с этими людьми?
Это не имело никакого смысла. Шаранцы, несомненно, были столь же непонятными людьми как Айил, а, вероятно, даже больше. «Но почему они явились именно сейчас? — думала Эгвейн. — Почему после долгих веков изоляции они наконец решились на вторжение?»
Таких совпадений не бывает. Они неожиданно напали на армию Эгвейн, стали союзниками троллоками. Она сосредоточилась на этом. То, что она узнает здесь, будет иметь жизненно важное значение. Она не могла помочь своей армии прямо сейчас — Свет только бы хоть кто-то спасся — значит, сейчас ей надо как можно больше узнать о врагах…
Гавин легонько дотронулся до неё. Она посмотрела на него и ощутила его тревогу.
«Сейчас?» — произнес он одними губами, указывая назад. Возможно, пока всеобщее внимание обращено на пленников, им удастся улизнуть. Они потихоньку стали отползать.
Один из шаранский направляющих крикнул. Эгвейн замерла. Ее засекли!
Нет. Нет. Эгвейн глубоко вздохнула, пытаясь успокоить сердце, которое, казалось, пыталось вырваться из груди. Женщина говорила что-то остальным. Эгвейн показалось, что она, несмотря на сильный акцент, смогла разобрать «Это сделано».
Группа людей опустилась на колени. Усыпанная драгоценными камнями троица склонила головы еще ниже. А потом рядом с пленными искривился воздух.
Эгвейн не могла описать это другими словами. Он искривился и, казалось, разорвался, струясь, точно как над дорогой в жаркий день. Что-то возникло в разрыве: высокий мужчина в блестящих доспехах.
Он был без шлема. Имел темные волосы и светлую кожу, нос с легкой горбинкой. И он был очень красив, особенно в этих доспехах. Они состояли из серебряных монет, которые находили друг на друга. Монеты были отполированы до такого блеска, что в них, точно в зеркале, отражались лица стоявших вокруг.
— Вы преуспели, — сказал человек стоявшим перед ним, склонившимся в поклоне людям. — Вы можете встать.
В голосе его слышался лишь легкий намек на шаранский акцент.
Когда все поднялись, человек положил ладонь на рукоять меча, висевшего на поясе. Из темноты сзади вышла вперед группа направляющих. Они дружно склонились в поклоне перед новоприбывшим. Он снял перчатку и небрежно погладил по голове одного из мужчин, так хозяин гладит собаку.
— Значит, это и есть новые посвященные, — сказал мужчина раздумчиво. — Кто-нибудь из вас знает, кто я?
Пленные съежились под его взглядом. Хотя шаранцы поднялись, пленники были достаточно умны, чтобы оставаться на земле. Они молчали.
— Я так и думал, что нет, — сказал мужчина. — Хотя никогда не знаешь, вдруг слава неожиданно распространилась. Скажите, если вы знаете, кто я. Говорите, и я дам вам свободу.
Ответов не последовало.
— Ладно, тогда слушайте и запомните, — сказал мужчина. — Я Бао Вильд. Я ваш спаситель. Я пробрался через глубину скорби и восстал, чтобы принять свою славу. Я пришел в поисках того, что было у меня взято. Помните это.
Пленные съежились еще сильнее, очевидно, не зная, что делать. Гавин дернул Эгвейн за рукав, указывая назад, но она не двигалась. Было в этом человеке что-то…
Внезапно он поднял голову. Он сосредоточился на направляющих, затем огляделся, всматриваясь в темноту.
— Кто-нибудь из вас знает Дракона? — спросил он, хотя голос звучал рассеянно. — Говорите. Скажите мне.
— Я видел его, — сказал один из захваченных солдат. — Несколько раз.
— Ты говорил с ним? — спросил Бао, прогуливаясь мимо пленников.
— Нет, великий лорд, — ответил солдат. — Айз Седай говорили с ним. Не я.
— Да. Я боюсь, ты бесполезен, — сказал Бао. — Слуги, за нами наблюдают. Вы обыскали лагерь не так хорошо, как утверждали. Я чувствую женщину, которая может направлять.
Эгвейн ощутила укол тревоги. Гавин толкнул её руку, показывая, что надо уходить, но если они побегут, их точно схватят. Свет! Она…