Толпа обернулась на внезапный шум возле одной из упавших палаток. Бао поднял руку, и Эгвейн услышала яростный крик в темноте. Спустя несколько мгновений Лиане проплыла сквозь толпу шаранцев, связанная Воздухом, широко раскрыв глаза. Бао притянул ее к себе вплотную, держа ее связанной плетениями, которые Эгвейн не видела.
Ее сердце продолжило колотиться. Лиане жива. Как она до сих пор умудрялась прятаться? Свет! Что Эгвейн могла сделать?
— Ах, — сказал Бао. — Одна из этих… Айз Седай. Ты, ты говорила с Драконом?
Лиане не ответила. К её чести, она сохраняла отрешённое лицо.
— Впечатляет, — сказал Бао, касаясь пальцем ее подбородка. Он поднял другую руку, и пленные вдруг начали корчиться и кричать. Они горели в пламени, кричали в агонии. При виде этого Эгвейн силой заставила себя не касаться Истинного источника. Она рыдала навзрыд, когда он закончил, хотя и не помнила, как начала плакать.
Шарцы смешались.
— Не расстраивайтесь, — сказал им Бао. — Я знаю, что вы очень старались поймать для меня нескольких живых, но они недостаточно инакал, они не подходят. Они не готовы к этому, и во время войны у нас нет времени, чтобы обучать их. Убить их сейчас будет милосерднее, по сравнению с тем, что им пришлось бы вытерпеть. За исключением одной… вот эта Айз Седай еще пригодится нам.
Маска Лиане треснула, и, несмотря на расстояние, Эгвейн увидела ненависть на ее лице.
Бао до сих пор держал ее за подбородок.
— Красивая, — сказал он. — К сожалению, красота не имеет смысла. Айз Седай, ты доставишь от меня сообщение Льюису Тэрину. Тому, кто называет себя Драконом Возрожденным. Скажи ему, я пришел, чтобы убить его, и когда я это сделаю, я потребую себе этот мир. Я возьму то, что изначально должно было быть моим. Скажи ему это. Скажи ему, что ты видела меня, опиши меня. Он поймет, кто я.
— Подобно тому, как здешние жители ждали его, ждали исполнения пророчества и славили, его, когда он пришел, люди моей земли ждали меня. И я исполнил их пророчества. Он лжедракон, а я настоящий. Скажи ему, что скоро я, наконец, тоже буду удовлетворен. Пусть он придет ко мне, чтобы мы могли встать лицом к лицу. Если он этого не сделает, я буду убивать и уничтожать. Я захвачу его народ. Я порабощу его детей, я заберу себе его женщин. Я буду последовательно ломать, разрушать и захватывать все, что он любили. Единственный способ избежать этого — прийти и встретиться со мной.
— Скажи ему это, маленькая Айз Седай. Скажи ему, что старый друг его ждёт. Я Бао Вильд. Тот Единственный, Кому Принадлежит Земля. Убийца дракона. Он знал меня когда-то под именем, которое я презираю, под именем Барид Бел.
«Барид Бел? — Эгвейн лихорадочно вспоминала, память об уроках в Белой Башне возвращалась к ней. — Барид Бел Медар… Демандред».
Буря в волчьем сне была изменчива. Перрин потратил долгие часы, рыская по Пограничным землям, встречаясь со стаями волков, спускаясь в пересохшие русла рек и пересекая изломанные холмы.
Гаул учился быстро. Конечно, он не устоял бы против Губителя и мгновения, но, по крайней мере, он научился держать свою одежду неизменной — хотя вуаль закрывала его лицо каждый раз, когда он пугался.
Вдвоем они прошли через Кандор, оставляя в воздухе размытые очертания, когда перепрыгивали с вершины на вершину. Буря иногда усиливалась, иногда стихала. В то же время Кандор был нудно неизменен. Ландшафт поросшего травой нагорья был усеян всяким мусором. Палатки, кровельная черепица, парус большого корабля, даже кузнечная наковальня упрямо сохраняли свое расположение на грязных склонах холма.
Опасная, мощная буря могла возникнуть где угодно, она сметала города и леса. Они нашли тайренские шляпы, которые ветер гнал до самого Шейнара.
Перрин остановился отдохнуть на вершине холма, Гаул перенесся вслед за ним. Как долго уже они искали Губителя? С одной стороны, казалось, что всего несколько часов. Но с другой… сколько земель они уже пересекли? Они возвращались к своим запасам еды уже три раза, чтобы поесть. Означает ли это, что день уже прошел?
— Гаул, — произнес Перрин. — Как долго мы здесь находимся?
— Не могу сказать, Перрин Айбара, — ответил Гаул. Он проверил солнце, хотя его не было. — Довольно долго. Может, стоит остановиться и поспать?
Это был хороший вопрос. Живот Перрина неожиданно заурчал, и он наскоро создал вяленое мясо и ломоть хлеба. Разделил еду с Гаулом. Насыщал их такой воображенный хлеб или он просто исчезал, как только они съедали его?
Скорее, второе. Еда исчезла, пока Перрин ее ел. Им придется полагаться только за свои запасы, может, еще Аша`маны Ранда пришлют им еду во время ежедневного открытия портала. А пока он переместился назад к их схрону, выкопал вяленое мясо, а затем вернулся к Гаулу на севере.
Когда они в очередной раз сделали привал на холме, чтобы перекусить, Перрин поймал себя на том, что задерживает свой взгляд на Шипе Снов. Он взял его с собой, выключив, как научила его Ланфир. Купола теперь не было, но Перрин мог его создать, когда пожелает.
Ланфир отдала ему Шип. Что бы это значило? Почему она насмехалась над ним?
Он впился зубами в кусок сушеного мяса. В безопасности ли Фэйли? Если Тень узнает, что она делает… Ему так хотелось хотя бы мельком увидеть ее.
Он сделал большой глоток из своего бурдюка, а затем мысленно потянулся к волкам. Здесь в Порубежье, их были сотни. Возможно, тысячи. Он поприветствовал тех, которые находились поблизости, посылая им свой запах вперемешку со своим изображением. Дюжина откликов, которые пришли, не были словесными, но его разум воспринимал их как слова.
«Юный Бык! — это пришло от волка, по имени Белые Глаза. — Последняя Охота здесь. Ты поведешь нас?»
Многие задавали этот вопрос в последнее время, и Перрин не знал, как это понимать.
«Зачем вам нужен такой вожак, как я?»
«Это будет твой зов, — ответил Белые Глаза. — Твой вой нас позовет».
«Я не понимаю, что вы хотите, — послал Перрин. — Вы не можете сами охотиться?»
«Не на эту добычу, Юный Бык».
Перрин покачал головой. Он уже не раз получал такой ответ. «Белые Глаза, — снова послал он. — Ты видел Губителя? Убийцу волков? Он преследовал вас здесь?»
Перрин разослал этот вопрос в разные стороны, и некоторые из волков отозвались. Они знали Губителя. Многие волки заметили его образ и запах, не меньше, чем запах и образ Перрина. Никто не видел Губителя в последнее время, но время — это странная материя для волков. Перрин не знал насколько «последним» было их «последнее время» на самом деле.
Перрин откусил кусок вяленого мяса и поймал себя на том, что тихо рычит. Он подавил рвавшийся рык. Он примирился с волком внутри себя, но это не значит, что он намерен позволить себе наследить в доме.
«Юный Бык, — отозвался еще один волк. Изгиб Лука, седая волчица — вожак стаи. — Лунная Охотница снова ходит по снам. Она ищет тебя».
«Спасибо, — отозвался он. — Я знаю. Я постараюсь избегать её».
«Избегать луну? — спросила Изгиб Лука. — Сложная штука, Юный Бык. Сложная».
Она была права.
«Я только что видел Ищущую Сердце, — послал Ходок, Молодой волк с черной шкурой. — У нее новый запах, но это она».
Другие волки подтвердили. Ищущая Сердце была в волчьем сне. Кто-то видел её на востоке, иные утверждали, что заметили ее южнее.
Но что с Губителем? Где же он был, если не охотился на волков? Перрин снова поймал себя на том, что порыкивает.
Ищущая Сердце. Должно быть это одна из Отрекшихся, хотя он не узнавал ее образ, посланный ему. Она была древней, и к тому же были воспоминания волков, хотя часто вещи, которые они помнили, были отрывками из отрывков, виденных их предками.
— Есть новости? — спросил Гаул.
— Здесь еще одна Отрёкшаяся, — мрачно сказал Перрин. — Чем-то занята к востоку отсюда.
— Это нас касается?
— Отрекшиеся всегда нас касаются, — сказал Перрин, вставая. Он протянул руку, дотронулся до плеча Гаула, и они повернулись в направлении, указанном Ходоком. Направление было не точным, но как только Перрин переместился, он обнаружил несколько волков, которые накануне видели Ищущую Сердце по пути в Порубежье. Они послали Перрину нетерпеливые приветствия, спрашивая, собирается ли он вести их.
Он уклонился от их вопросов, принялся расспрашивать, где именно была замечена Ищущая Сердце. Это оказался Мериллор.
Перрин переместился туда. Странный туман окутывал здесь всю землю. Высокие деревья, схожие с теми, которые вырастил Ранд, чьи высокие кроны возвышались над пеленой тумана.
Палатки испещряли округу, точно шляпки грибов. Палатки Айил были многочисленны, рядом с некоторыми, огонь костров, на которых готовился ужин, мерцал в тумане. Этот лагерь, видно, давно стоял на этом месте, раз он отразился в волчьих снах, хотя палатки поменялись местами, а спальные мешки исчезли, мерцая в иллюзорности этого места.
Перрин провёл Гаула между ровными рядами палаток и пустыми коновязями. Они оба замерли, услышав звук. Кто-то бормотал. Перрин использовал трюк, который подсмотрел у Ланфир, создавая кокон из… чего-то невидимого вокруг себя, но не пропускающего звуки. Это было странно, но он создал барьер, внутри которого не было воздуха. Почему это останавливало звук?
Он и Гаул подползли к палатке. Судя по знамени, она принадлежала Роделу Итуралде, одному из великих полководцев. Внутри женщина в штанах копалась в документах, лежавших на столе. Они исчезали прямо у неё из рук.
Перрин не узнал её, хотя выглядела она до боли знакомой. Такого он, конечно, не ожидал от одной из Отрёкшихся — ни широкого лба, ни носа картошкой, ни раскосых глаз или жидких волос. Он не понял смысл её проклятий, но догадался, что она ругается, по её тону.
Гаул взглянул на него, и Перрин потянулся к молоту, но заколебался. Нападение на Губителя это еще сойдет, но на одну из Отрёкшихся? Он сумел бы противостоять её плетениям здесь, в волчьем сне. Но всё же…