«Моя власть основана не на моей направляющей Силе, — сказала она себе. — Моя сила в самообладании, понимании и любви. Я убегу из этого лагеря и продолжу сражаться».
Она твердила эти слова, борясь с леденящим чувством бессилия — чувством отчаяния при виде многочисленных смертей. Между лопаток появилось странное чувство покалывания, будто кто-то наблюдал за ней из темноты. Свет, бедная Лиане.
Что-то ударилось о голую землю рядом с ней. Потом стукнули, падая, еще два камушка. Похоже, Гавину одного было мало. Она быстро шмыгнула к ближайшей, наполовину сгоревшей палатке, клочья холста свисали с шестов.
Эгвейн прижалась к земле. В этот момент она осознала, что всего в паре дюймов от нее лежит полуобгорелое тело. В свете вспыхивавших в грохочущих небесах молний она разглядела, что это шейнарец, хотя на его рубашке был знак Белой Башни. Он лежал неподвижно, одним глазом уставившись в небо, половина лица обгорела до кости.
Свет появился в той стороне, куда она направлялась. Она напряженно ждала, пока пройдут двое шаранских охранников с фонарями. Они не разговаривали. Когда они, продолжая дозор, свернули на юг, Эгвейн разглядела символы, изображенные сзади на их доспехов, имитировавшие татуировки, которые она видела раньше на спинах. Эти рисунки оказались довольно вычурными, следовательно, как она и предполагала, охранники были низкого ранга.
Такой порядок отличий ее встревожил. Всегда можно добавить человеку татуировку, но она не знала ни одного способа удалить ее. Значит, чем больше татуировок, тем ниже положение человека в обществе; люди могли находиться на верхушке общества, но, однажды упав или родившись в низком сословии, они никогда не могли вновь подняться.
Эгвейн почувствовала направляющую за считанные мгновения до того, как щит оградил ее от Источника.
Эгвейн отреагировал моментально. Она не дала времени страху, она схватили поясной нож и повернулась к женщине, чье приближение почувствовала сзади. Эгвейн сделала выпад, но плетения Воздуха охватили ее руку и держали крепко, ей заткнули рот, не давая дышать.
Эгвейн забилась, но новые плетения обхватили ее и подняли в воздух. Нож выпал из непослушных пальцев.
Неподалеку возник световой шар; от него шло мягкое голубое свечение, намного тусклее, чем свет фонаря. Его создала темнокожая женщина с изысканными чертами лица. Очень нежными. Тонкий нос, точеная фигура. Она поднялась с колен и оказалась довольно высокой, по мнению Эгвейн, ростом примерно с мужчину.
— А ты опасная зайка, — проговорила женщина; ее трудно было понять из-за невнятного невыразительного голоса. Она выделяла ненужные слова, а большинство звуков сливала воедино. На лице ее была татуировка. Похожая на тонкие ветви, она переходила с тыльной стороны шеи на щеки. Женщина была одета в платье в форме коровьего колокольчика, черное, с белой шнуровкой на ладонь ниже шеи.
Женщина дотронулась до руки, там, где нож Эгвейн почти достал её.
— Да, — сказала женщина, — очень опасна. Немногие из Айяд ухватились бы за кинжал быстрее, чем за Источник. Тебя хорошо обучили.
Эгвейн боролась со своими путами. Безрезультатно. Они были слишком тугими. Ее сердце бешено заколотилось, но она не поддастся страху. Паника тут не поможет. Она заставила себя успокоиться.
«Нет, — подумала она. — Паника не спасет… но она может предупредить Гавина». Эгвейн чувствовала, что он встревожен, скрывается где-то в темноте. Сделав над собой усилие, она позволила страху расти. Она постаралась полностью нейтрализовать все свои способности Айз Седай к сохранению самообладания. Это было далеко не так просто, как она ожидала.
— Ты двигаешься тихо, маленький кролик, — сказала шаранка, рассматривая Эгвейн. — Я бы никогда не смогла выследить тебя, если бы не знала, что ты движешься в этом направлении. — Она обошла вокруг Эгвейн, с любопытством рассматривая ее. — Ты смотрела маленькое представление Вильда до конца, так? Смело. Или глупо.
Эгвейн закрыла глаза и сосредоточилась на своем страхе. Неудержимая паника. Она должна привести к ней Гавина. Эгвейн напряглась и выпустила наружу плотный клубок эмоций, кипевших в ее душе. Ее страх снова оказаться в плену у Шончан.
Она чувствовала это. Ай`дам на своей шее. Имя. Тули. Имя для питомца.
Даже тогда, в юности, она вряд ли была более беспомощна, чем сейчас. Это случится снова. Она станет ничем. Сама ее суть будет выставлена напоказ. Да она скорее умрет. О, Свет! Почему она не может просто умереть?
Она же клялась, что никогда не позволит захватить себя снова. И не сумев справиться со своим ужасом, часто задышала.
— Так-так, — сказала шаранка. Казалось, она забавлялась, хотя ее тон был таким ровным, что Эгвейн не решилась бы сказать точно. — Сейчас это будет не так уж и плохо, да? Я должна решить. Что мне даст больше? Отдать тебя ему или придержать для себя? Хм…
Неожиданно с дальней стороны лагеря, куда ушел Демандред, пришло ощущение мощных потоков силы. Похоже шаранку это не обеспокоило — она лишь мельком взглянула в ту сторону.
Эгвейн почувствовала приближение Гавина. Он был очень встревожен. Ее послание достигло цели, но он не доберется достаточно быстро, так как был дальше, чем она ожидала. Что было не так? Теперь она пыталась укрыть чувство беспокойства поглубже, но оно переполняло ее вопреки всем усилиям, накатывая волнами.
— Твой мужчина… — сказала шаранка. — У тебя есть один из них. Как они там называются? Странно, что ты полагаешься на защиту мужчины, но ведь ты все равно никогда не сможешь раскрыть все свои способности в этом краю, мне так и сказали. А его схватят. Я уже послала за ним.
Этого и боялась Эгвейн. Свет! Она сама привела к ним Гавина. Она довела армию до разгрома. Эгвейн зажмурилась. Она привела Белую Башню к разрушению.
Её родителей зарежут. Двуречье сгорит.
Ей следует быть сильнее.
Ей следует быть умнее.
Нет.
Она не была сломлена Шончан. Она не будет сломлена этим. Эгвейн открыла глаза и в мягком голубом свете встретилась взглядом с шаранкой. Эгвейн боролась со своими чувствами, старалась подавить их, утишить, и почувствовала, как спокойствие Айз Седай обволакивает её.
— Ты… какая-то странная, — прошептала шаранка, все так же вглядываясь в глаза Эгвейн. Увлеченная женщина даже не заметила, как сзади к ней подкралась тень. Тень, которая не могла быть Гавином, поскольку тот был еще далеко.
Что-то врезалось в затылок женщины. Она обмякла и рухнула на землю. Шар тут же мигнул и потух, а Эгвейн оказалась свободна. Она присела, пальцы ее шарили в поисках ножа.
Фигура переместилась к ней. Эгвейн подняла нож и приготовилась обнять Источник. Если она станет направлять, то привлечет внимание… Но она не допустит, чтобы ее снова схватили.
Но кто это был?
— Тихо, — сказала фигура.
Эгвейн распознала голос.
— Лейвлин?
— Другие заметили, что эта женщина направляла, — сказала Лейвлин. — Они придут посмотреть, что она делала. Мы должны уходить!
— Ты спасла меня, — прошептала Эгвейн. — Ты освободила меня.
— Я серьезно отношусь к своим клятвам, — сказала Лейвлин. Потом настолько тихо, что Эгвейн еле услышала это, она добавила:
— Может быть, слишком серьезно. Такие ужасные знамения этой ночью…
Они очень быстро пошли через лагерь, а через несколько мгновений Эгвейн почувствовала, как приближается Гавин. Она не могла разглядеть его в темноте. Наконец она тихо прошептала:
— Гавин?
Неожиданно он оказался прямо рядом с ней.
— Эгвейн? Кого ты нашла?
Лейвлин застыла, затем тихо прошипела что-то сквозь зубы. Она явно очень сильно расстроилась. Возможно, из-за того, что кто-то сумел незаметно подкрасться к ней. Если это так и было на самом деле, то Эгвейн разделяла ее чувства. Она гордилась своими способностями, а тут была захвачена врасплох не только одной из направляющих, но теперь еще и Гавином. Как выросший в городе парень смог двигаться так стремительно, что она не заметила его?
— Я никого не нашла, — прошептала Эгвейн. — Лейвлин нашла меня… и вытащила меня из огня.
— Лейвлин? — спросил Гавин, вглядываясь в темноту. Эгвейн чувствовала его удивление, и его подозрительность.
— Мы должны двигаться дальше, — сказала Лейвлин.
— Не буду спорить, — ответил Гавин. — Мы уже почти выбрались. Но нам придется немного отклониться к северу. Там справа после меня осталось несколько тел.
— Тела? — переспросила Лейвлин.
— Около полдюжины шаранцев кинулось на меня, — сказал Гавин.
«Пол дюжины?» — подумала Эгвейн. Он сказал так, будто это был пустяк. Но здесь не место для обсуждений. И она пошла вслед за своими сопровождающими прочь из лагеря, Лейвлин вела их своим путем. Любой шум или крик в лагере заставлял Эгвейн морщиться от страха, что какое-то из тел обнаружено. В самом деле, она чуть до неба не подпрыгнула, когда из темноты послышался чей-то голос.
— Это вы?
— Да, это мы, Баил, — тихо откликнулась Лейвлин.
— Клянусь моей старой бабулей! — тихо воскликнул Баил Домон, присоединившись к ним. — Ты нашла ее? Женщина, ты снова удивляешь меня, — он замялся. — И все-таки я предпочел бы, чтоб ты позволила мне идти с тобой.
— Муж мой, — прошептала Лейвлин. — Ты такой храбрый и крепкий, что любая женщина пожелала бы быть с тобой. Но двигаешься ты так же тихо, как медведь, перебирающийся через реку.
Он хмыкнул, но присоединился к ним, когда они тихо и осторожно вышли за пределы лагеря. Спустя минут десять Эгвейн наконец решилась обнять Источник. Наслаждаясь Силой, она создала врата и Переместила их в Белую Башню.
Авиенда бежала со всеми Айил через врата. Они переливались, точно полноводная река, в долину Такандар. Две волны мчались вниз с противоположных сторон долины.
Авиенда не несла копья, теперь не это было ее задачей. Вместо этого она сама была копьём.
С ней были двое мужчин в черных плащах, пять Хранительниц Мудрости, женщина по имени Аливия и десять Айз Седай, принесших присягу Ранду, со своими Стражами. Все они, включая Аливию, не слишком охотно признали Авиенду за главную. Аша’манам не нравилось отчитываться перед любой женщиной, Хранительницам Мудрости вообще не нравилось подчиняться приказам Ранда, а Айз Седай все еще думали об айи