Своеобразие нашего Средневековья, включая его домонгольский период, состояло и в том, чте письменный язык прекрасно обслуживал широкие народные массы русского народа в те времена, когда не только восточные ханы, но и некоторые западноевропейские короли были неграмотными. Какая стихия средневекового народного языка хлынула вдруг в мир после открытия первой новгородской берестяной грамоты! А ведь это великое чудо истории, культуры дошло до нас в высшей степени случайно. Не было никогда библиотек или хранилищ берестяных грамот; исписанные простолюдинами обрывки бересты просто выбрасывались за ненадобностью. И сколько же их в русских городах и селах пошло на растопку печей, сгорело при пожарах, уничтожилось нашествием Бату – Субудая и прочих, потерялось и сгнило, если только при локальных новгородских раскопках найдено более шестисот бесценных документов, просто и живописно рассказывающих о быте, нравах, культуре, образовании, экономике, социальных отношениях в эпоху нашего Средневековья! И это лишь начало. В сырой новгородской – и не только новгородской! – земле лежат еще многие тысячи манускриптов на бересте. Десять грамот уже найдено в Смоленске, одна в Витебске, четыре в Пскове, тринадцать в Старой Руссе, а лето 1980 года принесло археологам новое открытие, с радостью встреченное всеми культурными людьми, – в Могилевской области при раскопках Замковой горы средневекового Мстиславля найдена первая берестяная грамота. Слава археологии! Береста, между прочим, кора так знакомого всем нам, близкого русской душе дерева, единственного на свете имеющего белую кожу, удивительно связует отдаленнейшие времена. Вы помните, дорогой читатель, номер партизанской газеты, напечатанной на бересте 20 августа 1943 года в немецком тылу? А сейчас я хочу вам поведать нечто необычное. Оказывается, арьи, жившие на территории нашей страны в III тысячелетии до н. э., тоже пользовались берестой! Они принесли ее в Индию вместе с памятью о прежней родине. «Небезынтересен тот факт, что арьи, придя в Индию, использовали бересту, очевидно, сначала как материал для изображения магических знаков или, возможно, изображений богов, а в более поздние века береста была использована в Кашмире для Записи «веды ведовства», т. е. «Атхарваведы» (Гусева Н. Р. Индуизм. М„1977, с. 58).
Великое историческое счастье выпало на долю русского народа – его государственный, богослужебный, письменный и разговорный язык был в своей основе и множестве частностей одним и единым. «Счастье»? А может быть, великое подвижение славянских просветителей Кирилла и Мефодия, тогдашней интеллигенции нашего народа, в борьбе с греческим (византийским) влиянием отстоявших на заре своей средневековой христианизируемой культуры святая святых национальной самобытности?
В Западной Европе католическая церковь повсеместно насаждала чуждую всем народам классическую латынь, искусственно затормаживая развитие культуры, в частности, литературы на родных языках. На примере нашего ближайшего западного соседа Польши, издревле населенной коренными славянами, мы увидим, насколько сильным и пагубным был этот тормоз. Если у нас в качестве особой государственной ценности хранится украшенная великолепными миниатюрами пергаментная книга, написанная на старославянском языке, близком народному, – так называемое «Остромирово Евангелие», переписанное в 1056–1057 годах (значит, и до него на Руси уже были книги!), то польский народ, к сожалению, не располагает чем-либо даже отдаленно подобным. Когда у нас в конце XII – начале XIII века явилось миру «Слово о полку Игореве» – гениальное литературное произведение, созданное на русском языке и занявшее в своем роде единственное, только ему принадлежащее место в культуре всех времен и народов, то в Польше тех времен еще ни строчки не было написано по-польски! Зачином национальной польской литературы был не светский по содержанию, переводной к тому же с латинского «Псалтырь Королевы Ядвиги», относящийся лишь примерно к… 1400 году! На Руси уже почти пять веков развивалась самостоятельная национальная литература на родном языке, а первый польский историк и литератор Ян Длугош (1415–1480) изложил свою многотомную «Historia Polonica» на латыни. Лишь в XVI веке зародилась польская национальная литература и появился первый крупный автор, писавший на родном языке; это был поэт Я. Кохановский (1530–1584).
Исполнены драматизма начала национальной культуры и языка в Моравии, где с 863 года Кирилл и Мефодий вели героическую борьбу за право проповедовать христианство на местном славянском языке, сумели подготовить там много учеников, однако вскоре край попал в вассальную зависимость от немцев. В 869 году Константин-Кирилл скончался в Риме, а Мефодий продолжил его дело в Великоморавии, однако по приказу зальцбургского епископа его бросили в тюрьму, где он просидел два с половиной года. В 873 году папа римский освободил просветителя, и через год он стал архиепископом Паннонии, испытывая постоянные гонения от немецкого духовенства. В 885 году Мефодий умер, и начались жестокие преследования его учеников, большая часть которых прибыла в Болгарию, где открыли они славянские школы, причем только один Климент обучил славянскому чтению и письму 3 500 человек. В болгарском сочинении, написанном в 90-х годах IX века, была прекрасно сформулирована коренная просветительская идея: «Возлюбите книги, ибо им суждена вечная жизнь!»
Великие славянские просветители Кирилл и Мефодий были выдающимися историческими личностями своего времени. Старший, Мефодий, долгое время занимал высшие административные должности в Византии, младший вначале заведовал библиотекой главного храма православного мира – церкви святой Софии в Константинополе. Кирилл ездил в Багдадский халифат на религиозный диспут с мусульманскими священнослужителями, побывал, как мы знаем, в Крыму и Хазарии; в Риме оба брата вели дискуссии с самим папой относительно языка, на котором следует проповедовать христианство среди славянских народов. Главная же их заслуга, конечно, заключается в создании гениально простой, чрезвычайно удобной общеславянской письменности, которая оказалась так близка русскому языку, с самого начала формируя и образовывая его… И не следует ли праздник Кирилла и Мефодия, который ежегодно 24 мая отмечается в Болгарии, распространить и на нашу страну?
Кирилл и Мефодий были, как бы мы сейчас сказали, великими гуманистами и интернационалистами. В «Пространном житии Константина-Кирилла Философа», принадлежащем перу неизвестного Болгарского автора IX века, мы читаем поразительный его спор с католическими духовными лицами:
«Когда философ был в Венеции, епископы, попы и монахи налетели на него, как вороны на сокола, и возбудили триязычную ересь, глаголяще:
– Скажи нам, человек: как это ты создал ныне книги для славян и поучаешь их? Прежде их не открыл никто другой: ни апостолы, ни папа римский, ни Григорий Богослов, ни Иероним, Августин! Нам известны только три языка, на которых достойно славить Бога в книгах: еврейский, греческий и латинский.
Философ им ответствовал:
– Не посылает ли Бог дождя одинаково для всех? А также и солнце не светит ли для всех? И не вдыхаем ли все одинаково воздух? И как вы не стыдитесь, признавая только три языка и повелевая, чтобы все другие народы и племена были слепы и глухи? Поясните мне, считаете ли вы бога бессильным, не могущим дать все это, или завистливым и потому не хотящим (дать все это)? Нам ведь известны многие народы, которые разбираются в книгах и славят Бога каждый на своем языке. Нам известны следующие: армяне, персы, авазги, иверы, сугды, готы, авары, тирсы, хазары, арабы, египтяне, сирийцы и многие другие…»
Среди «многих других» были и наши предки! Приостановимся при этом, вспомнив корсунские книги, написанные «русьскими письмены». Этот факт будоражит воображение, заставляет ученых разных стран и любителей истории вновь и вновь обращаться к нему, задаваться вопросом, который может показаться неожиданным: действительно ли создал Константин (Кирилл) старославянскую письменность? Подумаем, дорогой читатель, вместе: в 860 или 861 году, то есть еще до призвания в Новгород Рюрика и почти за сто тридцать лет до киевского крещения Руси, на южных ее рубежах, и не в княжеском дворце, а в обиходе какого-то, быть может, купца-русича, обыденно существуют две книги — Евангелие и Псалтырь, канонические христианские тексты коих, столь сложные по богословскому своему содержанию и архаичному стилю, написаны некими русскими письменами! Более того – Константин «и чловека обрет», говорившего «тою беседою», то есть русским языком, а «въскоре» он сам «начят чисти» (читать) и «съказати» (говорить) на этом языке, «мънози ся ему дивлеаху, Бога хваляще»! И это историческое сведение приводится во всех двадцати трех известных науке списках Паннонского жития Константина, что совершенно исключает его легендарное происхождение или случайность!
Чудо или Бог тут были совершенно ни при чем, и пора по достоинству оценить ато неоспоримое свидетельство. Мы имеем дело с важнейшим фактом истории европейской и мировой культуры – Константин взял у наших предков уже достаточно развитое ими, очевидно, греко-славянское письмо за основу будущей своей кириллицы, не создал старославянской письменности, а только усовершенствовал, упорядочил уже существовавшие восточнославянские письмена («устроив писмена») применительно к русскому и языкам других славянских народов Европы. Причем некоторые из них, в частности болгары, в IX – Х веках, по свидетельству Черноризца Храбра, тоже пользовались приспособленным к своему языку греческим уставом «без устроения».
О значительной зависимости азбуки и осуществленных «в малех летех» переводов греческих текстов Кирилла от восточнославянских корсунских книг говорят и такие факты: 1. В одном из посланий папы Иоанна VIII, современника Кирилла и Мефодия, недвусмысленно говорится, что «славянские письмена» были известны до Кирилла и он их «только вновь нашел, вновь открыл». 2. В ряде списков жития Кирилла язык его переводов называется «рускым» («написа рускым языком», например книги для моравцев). 3. Упоминания в древних списках об «азбуке рускои». 4. В одном из таких списков к перечню букв кириллицы дается интереснейшее примечание: «Се же есть буква словенска и болгарска, еже есть русская». 5. Изложение истории появления старославянской письменности в некоторых средневековых русских источниках, например: «А грамота русская явилась, богом дана, в Корсуни русину, от нея же научися философ Константин и оттуду сложив и написав книгы рускым языком». 6. Кириллическая азбука IX века на стенах Софийского собора, открытая в 1969 году, представляет собой двадцатисемибуквенную наиболее архаичную как бы основу классической кириллицы. 7. Надпись «гороухща» на корчаге из Гнездовского захоронения начала – середины Х века могла быть сделана несколько ранее этого времени и свидетельствует о широком, до сельских глубинок, распространении письменности среди восточнославянского простонародья в дохристианский период истории Руси. 8. Первой точно датированной кириллической книгой всех славян является, повторяюсь, знаменитое Остромирово Евангелие,