В свое время Алексей Югов в книге «Думы о русском слове» уже обращал внимание на толкование понятия «Русь» в Академическом словаре, и я вслед за ним повторяю комментарий, вспомнив с добрым чувством покойного литератора-патриота. Хочу также отметить прямую связь между «норманистами» и «евразийцами», установить непосредственную преемственность их антиисторических русофобских взглядов. «Норманисты» числили среди «варяжских народов» скандинавский народ под названием «русь», «евразийцы» считают русских неким «туранским народом», производя этот термин от среднеазиатских равнин. Один из западных «евразийцев», скрывшийся за инициалами, пишет, что «не только из Киевской Руси не возникла современная Россия, но это было даже и исторически невозможно», так как Киевская Русь якобы являлась «группой княжеств, управлявшихся варяжскими князьями». «Норманисты», настаивая на миссионерской роли скандинавов, отрицали значение домонгольской русской государственности и культуры, «евразийцы» делают то же самое, всячески к тому же превознося опустошительные грабительские завоевания значительной части Евразии разноплеменными ордами кочевников в XIII веке и создание ими на дымящихся развалинах средневековых цивилизаций недолговечных региональных военно-феодальных образований.
Вот две строчки из одной и той же «исторической» песенки. «Государство русское начало существовать только со времени свержения монгольского ига» – это тот же Н. Полевой. «Московское государство возникло благодаря татарскому игу» – это наш современник, «евразиец» Н. Трубецкой. Вынуждая нас вспоминать – по жесткому выражению современного советского историка В. В. Мавродина – «смрадный дух норманизма», «евразийцы» утверждают, будто Чингисхан выполнял «самой природой поставленную задачу» и «выступал как осуществитель творческой миссии, как созидатель и организатор исторически ценного здания». Даже, по выражению К. Маркса, «кровавое болото» золотоордынского ига на Руси, затормозившее на несколько веков ее экономическое, политическое и культурное развитие, «евразийцы» считают полезным для русского народа, завершая свои антиисторические изыски бредовым тезисом, будто «современное государство, которое можно назвать и Россией, и СССР, есть часть великой монгольской монархии, основанной Чингисханом»… И я, может быть, не стал бы повторять здесь эти бредни, если б не прочел недавно программной рукописи какого-то молодого кандидата исторических наук, доморощенного «евразийца», в которой он, как попка, повторяет, что «правители Москвы являлись законными наследниками дела и державы Чингисхана».
Уместно ли на таком фоне называть золотоордынскую систему одностороннего грабежа, убийств и насилий «тесным союзом» и «симбиозом»? В сущности, Л. Н. Гумилев пользуется запрещенным приемом, выдавая мучительно трудную двадцатилетнюю международную и внутреннюю политику Александра Невского, одного из русских князей, за надуманный союз «всея Руси» с Ордой, а после его смерти еще более надуманно продлевая этот «союз» то на полвека – до 1312 года, когда он вдруг прервался по религиозным причинам, то аж на целый век – до 1362 года, когда этот ни одного дня не существовавший «союз-симбиоз» прекратился в связи с переворотом Мамая или «взрывом этногенеза».
Впрочем, спекулятивный тезис о «симбиозе» Руси и Золотой Орды не является вымыслом Л. Н. Гумилева – он был просто взят напрокат из сочинений западных интерпретаторов русской истории. Член-корреспондент Академии наук СССР В. Т. Пашуто в одной из своих последних работ писал, что «целый ряд зарубежных авторов (Б. Шпулер, Г. Франке, Дж. Соундрс, П. Г. Силфен, Ш. Коммо, Р. Таузеттель и другие), силясь доказать антиевропейскую сущность России, идеализируют ее «мирный симбиоз» с Золотой Ордой» (Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства. М., 1982, с. 46).
Летят годы и десятилетия. На родной моей земле являются миру новые и новые люди, для коих все придет в свой час – первый свет солнца в очи, первое полуосознанно произнесенное слово «мама», так похожее на всех языках, первая написанная буква, первая прочитанная фраза, первая самостоятельная мысль, первая книга, над которой задумается человек. Позже, через жизненный опыт и книги придут понятия о людях и мире, осознание себя, как частицы общего, осмысление роли родного твоего народа в истории, в семье человеческой, придут раздумья о прошедшем и будущем.
С каждым годом в нашей стране появляются новые и новые миллионы читателей и граждан… И для каждого из этих юных соотечественников в свой час придут знания и размышления о самой тяжкой беде, постигшей русский народ в стародавние времена, когда он был лишен величайшей силы – единения, понес неслыханные жертвы, испытал великие муки, выполнив, однако, свою историческую миссию и оставив национальную совесть незапятнанной. Эти размышления не исчезнут и за далекими горизонтами следующего тысячелетия, как жили они все тысячелетие исходящее… Русский народ сдержал на восточных рубежах Европы печенежские, гузские, половецкие орды, что было лишь драматическим прологом к трагедии XIII века!..
Лежит передо мной большая, тяжелая, захватывающе интересная книга, историческая весомость коей для меня превыше множества романов. Это фундаментальный труд академика Б. А. Рыбакова о ремеслах домонгольской Руси. Ученый издал ее в 1948 году на основании уже тогда почти необъятного археологического материала. Не в силах оторваться, перечитываю отдельные места этой академичной, строго написанной книги, рассматриваю черно-белые и цветные иллюстрации, ищу научное повествование о материальном прошлом мест, в которых я побывал, – Киев, Чернигов, Любеч, Овруч, Канев, Звенигород, Козельск, Брянск, Суздаль, Рязань, Зарайск, Можайск, Переславль-Залесский, Коломна, река Рось, Плещеево озеро… Керамика, чернь, перегородчатая эмаль, стеклянные и ювелирные изделия, художественная резьба по дереву, камню, слоновой кости, зернь, инкрустация, великолепное оружие, чеканка монеты, изделия литейщиков, кузнецов, слесарей, скорняков, шевцов – всего около шестидесяти ремесел знала средневековая Русь, не только полностью удовлетворяя свои нужды, но и экспортируя промышленную и ремесленную продукцию за рубежи. И вот – нашествие степных конных орд. «Русь была отброшена на несколько столетий, – пишет Б. А. Рыбаков, – и в те века, когда цеховая промышленность Запада переходила к эпохе первоначального накопления, русская ремесленная промышленность должна была вторично проходить часть того исторического пути, который был проделан до Батыя».
А сейчас я для того молодого любознательного читателя, который впервые задумается о роли и месте его народа в мировой истории, приведу раздумья трех великих людей прошлого, его славных соотечественников. Первый из них, гений с кипучей кровью и солнечным умом, прожил немного, но успел исколесить почти всю Европейскую Россию, дважды ступил в азиатские пределы; он никогда не был в Западной Европе, но увидел и узнал многие народы, черпая бесценные духовные, нравственные сокровища в жизни родного своего народа русского. Второй человек строгого, пытливого и обширного ума, родившийся на великой Волге, не только предрек социальные перемены в жизни русского и всех других народов России, но и прошел за верность своим идеалам тяжкий путь страстотерпца от Петербурга до Вилюйска. Третий, родившийся, как и первый, в сердце России – Москве, философ, стойкий революционер, блестящий публицист, вынужденный большую часть жизни провести в изгнании, оставаясь великим патриотом своего народа, последовательно разрушая в Западной Европе миф о дикости и варварстве его и его собратьев по глубоким этно-историческим корням, сказал больше ста лет назад слова, хорошо звучащие и сегодня: «Мы никогда не были ни националистами, ни панславистами. Ничто не отклоняет революции в такой степени от ее большой дороги, как мания классификаций и зоологических предпочтений рас, но несправедливость к славянам всегда казалась нам возмутительной»…
Итак, прошу, неизвестный и доброжелательный мой читатель, подумать над высказываниями трех этих великих русских людей на тему, в которую мы с тобой вынуждены были вникнуть.
А. С. Пушкин: «Русские необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились в степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной Россией…»
Н. Г. Чернышевский: «Нет, не завоевателями и грабителями выступают в истории политической русские, как гунны и монголы, а спасителями, спасителями от ига монгольского, которое они сдержали на мощной вые своей, не допустив его до Европы, быв стеной ей, правда, подвергнувшейся всем выстрелам, стеною, которую вполовину разбили враги». «Жалко или нет бытие подобных народов? Беша и быша, яко же не бывше. Прошли, как буря, все разрушили, сожгли, полонили, разграбили и только… Быть всемогущими в политическом и военном смысле и ничтожными по другим, высшим элементам жизни народной?»
А. И. Герцен: «Татары пронеслись над Россией подобно туче саранчи, подобно урагану, сокрушающему все, что встречалось на его пути. Они разоряли города, жгли деревни, грабили друг друга и после всех этих ужасов исчезли за Каспийским морем, время от времени посылая оттуда свои свирепые орды, чтобы напоминать покоренным народам о своем господстве… Материальный ущерб после неоднократных опустошений привел к полному истощению народа, он согнулся под тяжким гнетом нищеты. Люди бежали из деревень, никто из жителей не чувствовал себя в безопасности… Именно в это злосчастное время, длившееся около двух столетий, Россия и дала обогнать себя Европе».
«Однако просвещенная Западная Европа ничего не знала обо всем этом! Британцы, например, накопившие в домонгольские времена много сведений о Руси и даже вобравшие в свой язык некоторые русские слова, попросту забыли о нашей родине, два с половиной века истекавшей кровью. Самые образованные англичане даже в первой половине XVI века весьма смутно представляли себе, где вообще эта Руссия или Рутения, с князьями коей некогда почитали за честь породниться их короли. Подробное географическое сочинение Роджера Барлоу, написанное около 1540–1541 гг., помещает Россию где-то у Сарматских гор и «гор Гиркании»… А. С. Пушкин: «Европа в отношении России была столь невежественна, как и неблагодарна».