И вот в полдень 8 сентября 1380 года встали стеной на Куликовом поле русские латники, витязи и рыцари…
– А какая разница между ними?
– Латник – средневековый русский воин, защищенный стальными одеждами, броней: шлемом, кольчугой, панцирем. Латником мог быть купец, богатый посадский человек или крестьянин, любой состоятельный ратник, а боярин или рядовой профессиональный воин обязательно вставали в строй в латах. Витязь по В. И. Далю – «храбрый и удатливый воин, доблестный ратник, герой, воитель, рыцарь, богатырь». Это понятие шире, чем рыцарь – витязь мог быть и пешим. Рыцарь же – в прямом смысле – «конный витязь старины, когда ручной бой, меч и латы решали дело», а также «конный латник дворянского сословия». «Всадник раннего Средневековья – это прежде всего дружинник-профессионал. Ему присуща высокая боевая выучка; он разнообразно экипирован. Боевой конь был своеобразным «живым» оружием витязя Х – XIII вв., и его снаряжение характеризуется теми же передовыми и мобильными техническими критериями, как и «холодные» средства нападения и защиты» (Кирпичников А. Н. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX–XIII вв. // Археология СССР, вып. 31–36, с.5).
Интересно, что в славянских языках слово «рыцарь» звучит сходно – на польском «рыцеж», на украинском «лыцарь», на булгарском «рипар», а в западноевропейских это понятие держится на совершенно разных коренных основах – по-английски «рыцарь» – «найт», по-итальянски «кавальери», по-французски «шевалье», и только в немецком оно сходно со славянским звучанием – «риттер». Русское рыцарство, и, кстати, понятия о рыцарской чести, сложилось еще в раннесредневековой Руси, где, согласно «Покону витязному», знатный воин-профессионал, приучаемый к управлению конем и воинскому умению с младенческих лет, обязан был не только в совершенстве владеть оружием, но и, в отличие от западных рыцарей, многие из которых были неграмотными, владеть «книгочейством», а кроме того, уметь «речи глаголети» и «посольства правити», играть в шахматы и на гуслях, сочинять песни, «красу женскую и честь девичью почитати и обороняти», то есть должен быть интеллектуально и нравственно развитым человеком, рыцарем в самом полном значении этого слова…
– Хорошо бы подвести окончательный итог – какое конкретно оружие и какие доспехи имело русское войско на Куликовом поле?
– Профессиональные витязи и рыцари из всех районов мобилизации – это была «кованая рать», «от глав их и до ног все железно, хотя не все, конечно, воины были так вооружены. Подробные исследования письменных, изографических и археологических материалов, связанных с Куликовской битвой, показали, что наши предки имели совершенное вооружение тех времен – собственного изобретения и изготовления, а также все лучшее, что производили оружейники Запада и Востока. Даже простое перечисление этого оружия дает представление о его универсальном разнообразии: копья харалужные, мечи русские, литовские, булатные, кончары (клинки) фряжские, топоры легкие, кинжалы фряжские, мисюрские обоюдоострые, самострелы русские, стрелы каленые, сулицы немецкие, шеломы злаченые, черкасские, немецкие, шишаки (боевые наголовья) московские, калантари (безрукавные, со стальными пластинами доспехи) злаченые, щиты червленые, топоры чеканы, копья злаченые, рогатины, сабли и байданы (пластинчатые кольчуги) булатные, палицы железные, корды (однолезвийные, прямые или слегка искривленные клинки) ляцкие, доспехи твердые, шеломы злаченые с личинами, кольчуги сварные и клепаные, шлемы с высоким шпилем для еловца (флажка), крюки серповидные железные на длинных древках для стаскивания всадников с коней (Кирпичников А. Н. Куликовская битва. Л., 1980, с. 74–82).
Куликовской битве посвящено множество научных работ, романов и поэм, но я лично предпочитаю летописные повести, сказания и тогдашнюю литературу – свежее, прямо с дерева, яблочко все же лучше сухофруктов, желе и компотов…
«Богатыри русские и хоругви их, аки живы пашутеся, и доспехи их русские, как вода во все ветры колебающиеся. А шеломы на главах их, аки утренняя заря во время вёдра светящееся и яблоцы шеломов их аки пламя огненное».
«И абие сступишася обои силы велицие их на долг час вместо, и покрыша полки поле, яко на десяти верст, от множества вой. И бысть сеча зла и велика и брань крепка, труск велик зело, яко же от начала миру сеча не была такова великим княземь руским, яко же сему великому князю всеа Руси. Бьющим же ся им от 6-го часа до 9, прольяша кровь, аки дождева туча, обоих – руских сынов и паганых»…
«На том бо поле силнии плъци съступишася. Из них же выступали кровавыа зори, а в них трепеталися силнии млъниа от облстаниа мечнаго. И бысть труск и звук велик от копейнаго ломлениа и от мечнаго сечения, яко немощно бе сего гръкого часа зрети никако же, и сего грознаго побоища. В един бо час, в мгновении ока, о колико тысящ погыбе душь человечьскых, създания Божиа!»…
«И паде татарьское тело на христьанском, а христьанское тело на татарьском, и смесися кровь татарскаа с христианьскою, всюду бо множество мертвых лежаху, и не можаху кони ступати по мертвым не токмо же оружием убивахуся, от великиа тесноты задыхахуся, яко немощно бе вместитися на поле Куликове… множества ради многих сил сошедшеся».
Вчитываешься в летописи, народные сказания, в научные, популярно-публицистические и чисто литературные пересказывания величайшего события средневековой истории и никак не можешь отделаться от ощущения, что Дмитрий, разработавший вместе со своими воеводами гениальный стратегический план битвы, предугадывал ее исход, и будто бы заранее знал, что конный Сторожевой полк целиком сгинет под саблями, но наведет главные силы Мамая прямо на него – туда, куда надо, что Большой полк, утопая в своей и чужой крови, не дрогнет и, главное, не побежит, не сделается легкой добычей вражеской кавалерии, которая увязнет в нем, как в глине, потом враг сомнет полк Левой руки и Запасный, однако покажет наконец тыл изнывающему в нетерпении Засадному полку Владимира Серпуховского и Боброка Волынского, что Олег Рязанский, с которым Дмитрий породнится через несколько лет, в те дни, продолжая вести свою тончайшую и опаснейшую политическую, дипломатическую и военную игру, не нападет со свежей ратью из-за Непрядвы и не позволит ни сегодня, ни завтра этого сделать Ягайле, полудобровольно-нехотя выходившему из безнадежной для него игры, и что Мамай в три часа пополудни, увидев с Красного холма финальную сечу, «с страхом встрепетав и велми стонав», панически вскочит на коня и не оглянется до самой Орды.
Пространная летописная повесть о Куликовской битве: «Тогда же на том побоищи убьени быша на съступе: князь Федор Романович Белозерьский, сын его Иван, князь Федор торусский и брат его Мъстислав, князь Дмитрий Монастырев, Семен Михайлович, Микула сын Васильев, тысячкого, Михайло, Иван, сыны Акинфовичи, Иван Александрович, Андрей Серкизов, Тимофей Васильевичи, Акатьевичи, наречаеми Волуи, Михайло Бренков, Лев Мозырев, Семен Меликов, Дмитрей Мининчич, Александр Пересвет, бывый прежде болярин бряньский, и инии князи, их же имена не суть писана въ книгах сих. Сии же писана быша князи токмо, и воеводы, и нарочитых и старейших боляр имена, а прочьих боляр и слуг оставих имена и не писах их множества ради имен, яко число превосходить ми: мнози бо на той брани побъени быша».
Выписал я из повестей, сказаний, летописей и других средневековых источников «прочьи» имена, фамилии, прозвища участников Куликовской битвы, творцов великой победы – разведчиков, сторожей, воевод, князей, дружинников, онолченцев… Все они равны перед историей!
Гридя Хрулец, Васюк Сухоборец, Сенька Быков, Юрка-сапожник, Родион Ржевский, Андрей Волосатый, Василий Тупик, Яков Ослябятев – сын Осляби, Климент Полянин, Иван Свеславин, Григорий Судоков, Петр Горский, Карп Олексин, Андрей Ростовский, «нарочитый богатырь» Григорий Капустин, Андрей Стародубский, Василий Ярославский, Федор Моложский, Иван Квашня, Иван Смолянский, Глеб Брянский, Дмитрий и Владимир Друцкие, Семен Оболенский, Семен Онтонов (Коротонос), Фома Хабычеев, Андрей и Роман Прозоровские, Лев Курбский, Иван Васильевич Посадник и сын его Дмитрий, Фома Крестный, Дмитрий Завережский, Михаил Поновляев, Юрий Хромый, Родион Жидовинов, Игнатий Крень, Глеб Каргвпольский, Фома Тынин, Стефан Новосильский, Константин Волк, Юрий Мещерский, Григорий Холопичев, Данило Белеут, Петруша Чуриков, Андрей Муромский, Федор Елецкий, Константин Кононов, Федор Сабур…
Список этот примерный, не полный и не точный, и давно пора составить историкам научный список участников Куликовской битвы, известных по именам, да высечь его злачеными буквами в музее на Красном холме. Вечная память всем им, погибшим 8 сентября 1380 года на Куликовом поле или позже от ран и болезней…
«Князь же великий Дмитрий Иванович с прочими князи русскыми и с воеводами, и с бояры, и с велможами, и со остаточными плъки русскыми, став на костех, благодари Бога и похвали похвалами дружину свою, иже крепко бишася с иноплеменникы и твердо за нь брашася, и мужски храброваша, и дръзнуша по Бозе за веру христианьску, и возвратися оттуда на Москву, в свою отчину, с победою великого, одоле ратным, победив врагы своя».
Иногда пишут, что Мамай с Куликова поля бежал в Крым, где тут же был убит кафскими генуэзцами. Это не так. Мамай «дерзнул восстать» еще раз: «паки гневашеся и яряшеся зело и, собрав остаточную свою силу, еще восхоте ити изгоном на Русь».
Очевидно, людские резервы подвластных ему земель и сундуки со златом-серебром не были исчерпаны, если он быстро собрал новое войско. С генуэзцами, чьи великие надежды рухнули, денежки плакали, а четыре тысячи воинов-земляков не вернулись с далекого севера, он рассчитался сполна – отдал им по договору 28 ноября 1380 года золотые земли южного берега Крыма от Судака до Балаклавы и селения готов, надеясь, очевидно, компенсировать потерю за счет земель Руси, уже не способной, как он, очевидно, полагал, собрать новое воинство прежней численности и силы. «И сице ему умыслышу и се ему весть прииде, что идет на него некый царь со Востока именем Токтамышъ ис Синее Орды».