Славянские племена издревле жили по южному Балтийскому побережью и на островах. В древних средиземноморских источниках есть смутные свидетельства, что янтарь отыскивается в некоей стране Венетов (венедов); Балтийское море тогда называлось Венедским, позже Варяжским… А русский исследователь Александр Федорович Гильфердинг писал: «Западные и северные соседи Балтийских славян, народы Германские, обозначали их теми же именами, какими и всех вообще Славян, т. е. Вендами или Виндами». Один саксонский монах в Х веке свидетельствовал: «Эти славяне народ крепкий и выносливый на труд…»
История зафиксировала их племенную пестроту в эпоху европейского Средневековья. Вагры, полабы, глиняне и смольняне составляли племенной союз бодричей, ободритов или, как они сами себя называли, рарогов. Кичане, черезпеняне, доленчане, ратари, моричане, укране и речане образовывали союз велетов или лютичей. Были также племена брежан, поморян, и особое славянское племя ранов или руян жило на острове Руген (Рюген, Ругин, Руян, он же Буян русских сказок).
В эпоху раннего Средневековья у балтийских славян была своеобразная государственность – объединения племен, князья, чьи имена сохранила история, города Ратибор, Полабцев, Зверин, Добино, Малахове, приморские крепости Бодрицкая, Радигощ, Щетин, Волын, Камен, Колобрег… Из Гильфердинга: «В начале IX в., а вероятно гораздо раньше, у Висмарского залива процветала торговля в Рароге (у датчан он назывался Рернк), главном города Бодричей, которые сами называлась рарогами». Балтийские славяне успешно воевали с немцами и датчанами, их поселения были в Нидерландах, Англии, есть предположения, что они доплывали до Исландии…
Имели свою религию, храмы, жрецов. Византийский истории Прокопий писал в VI веке о славянских верованиях: «Они признают одного Бога, создателя молний, единым господом всего и приносят ему в жертву быков и всякие дары… Они поклоняются также рекам и нимфам и некоторым другим божествам…» В сложном ареопаге богов балтийских славян значились Сварог, Даждьбог – сын Сварогов, Стрибог, Жива, Радигост, Яровит, Тряс, Руевит, Морена, Рановит, Прапо-Перун, Чернобог, Белбог, однако верховным божеством всех племен считался Световит (Святовит – «Святой Свет» или «Святой Светлый»). Великолепный храм его находился на острове Руяне (Рюгене) в городе Арконе. Он представлял собой изваяние больше человеческого роста с четырьмя головами. На побережье, в Щетине и Волыне, стояли Триглавы – идолы о трех головах; был и пятиглавый бог.
Божества балтийских славян олицетворяли поначалу мирные верования, которые изменились под влиянием исторических обстоятельств. Световит стал главным богом войны, мифологическим символом сопротивления – с кубком и охотничьим луком в руках, и более поздним седлом, уздою и боевым мечом подле…
В начале IX века Готфрид датский овладел Рарогом, повесил князя бодричей Годолюба. Другой их князь Дражко вынужден был уйти в изгнание, а через два года его убили подосланные датчанами люди. С той поры датчане и немцы взялись методично теснить славян, уничтожать их огнем и мечом, разрушать города а храмы, разлагая аристократическую верхушку племенных союзов, натравливая одно племя на другое и ассимилируя остатки коренных насельников края. В середине XII века, незадолго до немецкой агрессии на земли пруссов и соседних прибалтийских народов, западнославянские аборигены еще кое-где автономно существовали, сохранялась устойчивая славянская топонимика. Вот выписка из грамоты 1159 года о владениях князя Поморского Ратибора и его супруги Прибыславы: «В области Ванцлавской деревня Гробно, крепость Узноима, крепость Щетина; на Одре деревня Челехова, крепость Выдухов, реки Текменица и Кременица, деревня Дожбь-ягора; область Сливинская: крепость Камена, деревня Пустихова; Колобрежская область: деревня Поблота и Свелюба, город Радов, река Персанта, крепость Белград».
В 1168 году датский король Вольдемар I, получивший имя в честь своего прадеда Владимира Мономаха и свершивший около двадцати походов на славян-вентов, то есть балтийских, ворвался в ругинскую крепость Аркону, разрушил храм Святовита, уничтожил его статую.
Это было началом конца большого и сильного народа, четыреста лет героически боровшегося с захватчиками. Позже на остров пришли шведы, за ними немцы. Балтийское славянское Поморье постепенно становилось немецким, вера славян католической, исконные названия – иноязычными, хотя и донесшими до нового времени славянские корни и даже следы древних верований, обожествлявших природу. На острове Рюген, например, у мыса Гёрген (Горный) стоит огромный гранитный утес Buskahm (Божий камень), есть урочище Swantegara (Святая Гора), в устье реки Дивеновы деревня Swantust (Святое Устье); и сегодня на Рюгене в названиях местечек звучат славянские понятия – Позерпц (Поозериц), Густов, Медов, Руссевазе, Рускевица…
«Как на море на океане, на острове на Буяне, есть бел-горюч камень-алатырь…» Это по А. Н. Афанасьеву, начало заговора-присушки, сохранившегося в русском народе с языческих времен. Вспомним также Пушкина:
И лежит нам путь далек:
Мимо острова Буяна…
Он не маленький, этот Рюген, Руян, Буян – почти тысяча квадратных километров. Связан с континентом автодорожной магистралью, меловые скалы глядят в море, встречают пароходы, как некогда они встречали-провожали купеческие и пиратские ладьи. Побережье острова изрезано глубокими и укромными заливами и бухточками, в которых так удобно было прятаться норманнам, викингам, варягам. На просторах Рюгена – буковые леса, ржаные поля, светлые дюны, зеленые луга, пресные озера, минеральные источники. Здесь зимуют тысячи лебедей, живут орлы и соколы, в глубинах тихих заливов водятся гигантские черепахи и жирные нерпы. Остров сохранил сотни видов животных, птиц, насекомых и растений, исчезнувших на континенте…
Живут на сегодняшнем Рюгене неходкие рыбаки, животноводы, овощеводы, в жилах которых тонкой струей течет славянская кровь. На прибрежных землях, в Померании (Поморье) стоят Ольденбург и Бранденбург – бывшие славянские города Старгород и Братибор (Сгорелец)…
К сожалению, после революции наши историки не опубликовали ни одной работы, посвященной прибалтийским славянам.
А теперь обратимся к В. Н. Татищеву и так называемой Иоакимовской летописи. Василий Никитич Татищев, великий собиратель русских летописных манускриптов, полагал святым долгом написать свой гигантский сводный труд так, чтобы в нем ничего не было «мешано» с нелетописным материалом, перелагая из всех, в том числе и утраченных позже списков, «полнейшее и обстоятельнейшее в порядок лет, как они писали, не переменяя, не убавляя из них ничего». И вот, получив от своего свойственника Мелхисидека Борсчова летопись первого новгородского епископа Иоакима, скопированную в одном из сибирских монастырей, историк «зачал писать то, чего у Нестора нет» или «иначе положено, как следует».
Иоаким – лицо историческое. Он был утвержден на епископство в Новгороде в 993 году. Главное в Иоакимовской летописи – новгородская предыстория и призвание Рюрика. Что в ней правда и что легенды – наука не разобралась, но некоторые факты, пусть и в полулегендарном антураже, полнятся характерными и убедительными подробностями, не противоречащими логике истории… С. М. Соловьев об Иоакимовской летописи: «Нет сомнения, что составитель ее пользовался начальною Новгородскою летописью». Современная наука, используя Нестерову летопись, разноязычные раннесредневековые источники и богатый археологический материал, уже не сомневается, что в конце V – начале VI века на среднем Поднепровье образовалось Киевское государство – княжество полян. Князь Кий поставил также Киевец, городок на Дунае, плавал в Константинополь. А на севере примерно в это же время создалось другое княжество, где, согласно Иоакимовской летописи, первокнязем был некто Славен, потом княжили три его сына – Избор, Владимир и Столпосвет, а потомок Владимира Древнего в девятом поколении Буривой был отцом новгородского князя Гостомысла, на котором прервалась эта династия. «Сей Гостомысл бе муж елико храбр, толико мудр, всем соседом своим страшный, а людем любим, расправы ради правосудна. Сего ради вси, окольни чтяху его и дары и дани даюсче, купуя мир от него. Многи же князи от далеких стран прихожаху морем и землею послушать мудрости, и видите суд его, и просити совета и учения его, яко тем прославися всюду». Замечательно, что, в отличие от киевской истории, где между Кием и его потомками Аскольдом и Диром – темный провал в несколько веков, новгородцы сохранили в памяти не только несколько дорюриковых имен князей, но и кое-какие подробности старины.
Было у Гостомысла четыре сына, которые все погибли в войнах, а три «дочери выданы быша суседним князем в жены». И вот Гостомысл на склоне лет остается без наследника и однажды якобы видит сон, будто «из чрева средние дочери его Умилы» вырастает чудесное дерево – «от плод же его насысчасуся людие всея земли». Видел Гостомысл такой сон на самом деле или просто по разумению своему выбрал достойного наследника? «Вещуны же решили «от сынов ея имать наследити ему, и земля угобзится княжением его».
Вскоре Гостомысл, «видя конец живота своего, созва вся старейшины от славян (словен), руси, чуди, веси, мери, кривич и древович, яви им сновидение и посла избраннейшия в варяги просити князя». Интереснейшее место! В отличие от остальных летописей, Иоакимовская называет среди местных племен еще дреговичей и главное – на втором месте – какую-то таинственную «русь»! Д. Иловайский считал эту «русь» местным племенем, но не была ли она влиятельной эмигрантской колонией балтийских славян, переселившихся с запада в Новгородскую землю под военным давлением немцев и датчан?
Варяги здесь не названы по национальной принадлежности, но из всего, что мы знаем по этому вопросу, можно предположить, что Умила была замужем за одним из западнославянских князей, – быть может, на острове Ругин, где искони жили варяги-славяне, или в земле бодричей-рарогов, или, наконец, за князем неких «рутов» или «ругов», чье постоянное п