вят» (читаемого, повторяюсь, как «вэнт», только с носовой, гнусливой «н». – В. Ч.) и соответствующего латинскому vent, что означает «большой» в сравнительной степени! Наверное, стоило нам с вами, дорогой читатель, свершить это попутное филологическое путешествие, в котором мы узнали, что средневековые вятичи – потомки древних славян-венедов.
И еще у нас есть «Слово о полку Игореве»!.. В бездонной глубине его смысла таится важное звенышко цепи времен, поражающее фантастической прочностью народной исторической памяти. После поражения князя Игоря, когда «на реке на Каяле тьма свет покрыла», «по Русской земле простерлись половцы, точно выводок гепардов» и «снесеся хула на хвалу», то есть «пал позор на славу», – «готские красные девы на берегу синего моря, звоня русским золотом, поют время Бусово…». Бус, по-гречески «бык», он же Бооз и Бож – царь и военачальник племенных объединений славян (антов), казненный готами в IV веке вместе с семьюдесятью другими вождями родственных племен. Восемьсот лет жило воспоминание об этом трагическом событии у незлопамятных наших предков, полторы тысячи лет назад имевших какие-то зачатки государственного единения, созданного, очевидно, в связи с агрессией сильного врага. Автор «Слова», участник битвы на Каяле, не видел и не слышал, конечно, летом 1185 года тмутараканских готских девушек, это он напомнил о гибели Буса!..
Правда, есть ученые, которые крепко сомневаются в столь глубокой памяти наших предков и, несмотря на очевидность факта, соответствующим образом комментируют это место в «Слове о полку Игореве». Но ведь существует аналогичный бесспорный факт! Еще сегодня живут на Земле народности и племена, пребывающие на родо-племенной стадии развития, которые помнят имена своих предков в двадцатом – тридцатом поколениях, даже не связывая их с громкими событиями, подобными казни Буса. Да и родная история дает нам еще один великолепный пример. Русская устная традиция, народная память девятьсот лет хранила имена Владимира Красное Солнышко и Добрыни…
А около 550 года нашей эры раннесредновековый хронист Иордан Мезогот довольно подробно рассказывает о славянских племенах, которые «…исходя из одного корня… произвели три имени, то есть венетов, антов, склавен», живущих на главных междуречьях юго-восточной Европы. «Внутри них (то есть между рек) находится Дакия, огражденная крутизною Альп наподобие венца, вдоль левой стороны которых, там, где они поворачивают на север, от истока Вистулы на безмерном пространстве расселился многолюдый народ венетов. Имена их могут ныне меняться в зависимости от родов и мест, однако в основном они называются склавены и анты. Склавены обитают от города Новиетунум и озера, которое называется Мурсиан, вплоть до Данастра (то есть Днестра) и на север до Вислы: там имеются болота и леса вместо городов. Но там, где изгибается Понтийское море, анты – самые могучие среди них – распространяются от Данастра до Данапра (то есть Днепра); эти реки отстоят друг от друга на много привалов (пути)».
Итак, в подлинном историческом сочинении середины VI века н. э. снова упоминаются венеты в связи с их северо-западными соседями – готами, прагерманцами. Известно также, что славяне – венды (винды) жили в Средневековье на Балтийском побережье и, согласно исландским сагам, на них ходил викинг Хакон…
Еще одна важная для нашей темы работа! Опираясь на физиологический анализ и труды средневековых авторов, советский исследователь Г. А. Хабургаев подбирает к этнониму «венеты» новые, так сказать, северные языковые ключики и… приходит к результату, идентичному выводам Менгеса! В своем научном труде «Этнонимия «Повести временных лет» (М., 1979) он пишет:
«Venetae Иордана, Wenden и Winden немцев, Venät диалектное финское позволяет реконструировать для этого наименования исходный корень vend/vet-, который у восточных славян мог дать только «вят», что и лежит в основе сближения позднеантичного и средневекового этнонима венеты с восточнославянским этнонимом вятичи».
Миновало после Иордана Мезогота еще почти пять веков, и потомков древних венедов, вятичей, то есть «великих», «людей большого племени», христианизация догнала в бассейне Оки.
Предыдущие страницы были уже напечатаны в журнале, когда я из очередной беседы с археологом Татьяной Николаевной Никольской узнал, что до нее, посвятившей всю свою жизнь раскопкам вятчских городов, на этом огромном археологическом поле работали многие, причем первые научные раскопки произвел еще в 1838 году А. Д. Чертков. Снова закопавшись в кучу старых и новых книг по истории и археологи, я обнаружил один совершенно нежданный факт, обливший душу давним теплом… Декабристы! Кажется, нельзя шага ступить без их присутствия, если направляешься в прошлое своего народа…
Юный Никита Муравьев, будущий автор проекта декабристской конституции, оказывается, интересовался «сынами славы» – древними славянами, и у него, основывавшегося на «Древней российской истории» Михаила Ломоносова, были самостоятельные поиски следов наших предков в истории Европы, об их демократическом строе и военном могуществе. В 1815 году он выписывает из Прокопия фразу: «Анты и славяне не имеют царя, но имеют народное правление». Когда же вышел из печати первый том «Истории государства Российского» Карамзина, Н. Муравьев легко обнаружил, что официальный государственный историограф использовал далеко не все древние источники. Будущий декабрист свободно владел греческим и латинским языками и нашел немало работ античных авторов, совершенно не замеченных Карамзиным. Основываясь на «Сатурналиях» Макробия, «Всеобщей истории» Полибия и других, Никита Муравьев писал, что галлы, германцы и прочие европейские соседи славян в те времена тоже были варварами. Современный исследователь С. С. Волк нашел в архивах этих неопубликованные записи будущего виднейшего декабриста.
Историк, в частности, пишет: «Особенно ценны для того времени собранные Н. Муравьевым известия о венетах», которые «трижды оказывали услуги республиканскому Риму в моменты опасности» (Волк С. С. Исторические взгляды декабристов. М. – Л., 1958, с. 310).
А несколько позже я убедился, что мое любительское корнесловное путешествие от имен Вятко, Вячко, Вячеслав Venceslaus, к венетам и вятичам, независимые друг от друга филологические изыскания К. Г. Менгеса и Г. А. Хабургаева о связи между венетами и вятичами – в какой-то мере повтор пройденного, и я непременно должен вспомнить здесь одного из самых славных подвижников русской науки – Алексея Александровича Шахматова, человека исключительных дарований и работоспособности. Ему было всего двенадцать лет, когда он попал с дядей в библиотеки Мюнхенского и Лейпцигского университетов, где зачитывается сочинениями Страбона, Помпония, Мэлы, Птолемея, написав родным: «Я теперь не буду ссылаться на Карамзина и Соловьева, которые сами ссылаются на Страбона. Я теперь могу собственным трудом достигнуть имени историка, не трудами Карамзина и Соловьева». Интерес к истории, преимущественно к древней истории своего народа, сменился всепоглощающим интересом к языкам в русскому слову. Подросток изучает санскритский, персидский, арабский и многие другие восточные языки, видя в них добрых помощников для историка. Когда ему минуло пятнадцать лет, пишет: «Филология – это наша жизнь, жизнь древнего нашего предка Ария, жизнь и наша…»
Выдающийся языковед и историк А. А. Шахматов (1864–1920) создал капитальные работы по истории средневекового и современного русского языка, народным говорам, провел глубокие исследования русского летописания, открыл для науки Ермолинскую, Симеоновскую и другие летописи, руководил изданием «Полного собрания русских летописей», создал Диалектологическую комиссию, в течение нескольких десятилетий достойно руководя русской филологической наукой. Так вот, в работе «Древнейшие судьбы русского племени», изданной в Петрограде в 1919 году, которая мне, к сожалению, стала известна позже свежих книг Менгеса и Хабургаева, А. А. Шахматов, основываясь на арабских и хазарских источниках, а также на летописном сведении о том, что вятичи пришли «от ляхов», пишет в основном тексте: «Остановлюсь… на самом имени вятичей: у арабско-персидского писателя Гардизи оно звучит… Вантит (Vantit). Появление «ан», т. е. естественной передачи носового «е» в этом имени, объясняю себе тем, что вятичи, как ляшское племя, называли сами себя Vetic, – между тем как соседние с ними славяне произносили Wjetič: носовой звук воспринят как «ан» (или «ен»?) хазарами, откуда Vantit Джейхани и Vuntit хазарского царя Иосифа». А в примечании говорит об Артании из арабских источников IX в., называвших Артанией одно из трех главных русских племен с их городом Арта, и сближении этих названий чешским ученым Л. Нидерле с античными антами, хотя имя антов ко времени путешествий арабов в раннесредневековую Русь исчезло из истории. «Я тоже думаю, что между Арта, Артания, с одной стороны, Vantit с другой, есть связь; но связь эта совсем иная, чем думал Нидерле: Vantit – это вятичи, а Артания это Эрдзянь, откуда Рязань; Рязань, как мы видели, стал городом вятичей (ср. комментарий позднейших летописцев: вятичи, т. е. рязанцы)».
Но ведь Рязань основана в конце XI века, и где же здесь венеды (венеты) как предки вятичей? Несколько раньше ученый упоминает о них в связи с трудами известного нам Иордана: «Венеты (Venetarum natio) обитают на левом, обращенном к северу склоне гор, окаймляющих Дакию (т. е. Карпаты), и простираются на огромные пространства, начиная с истоков Вислы». Упоминается также рассказ Иордана о походе в страну антов Винитара, имя коего известный немецкий археолог И. Марквардт сближал с племенным названием венетов, но сам А. А. Шахматов в этой своей работе сделал следующий вывод: «Все, что мы знаем об антах, с совершенной ясностью ведет нас к признанию их восточными славянами, следовательно, предками русских». Однако венеты предками вятичей в работе не назывались! И это была последняя опубликованная книга великого русского ученого – через несколько месяцев он скончал