В течение какого-то времени обстановка в Каталонии обострялась. В первых главах книги я привел некоторые факты борьбы между коммунистами и анархистами. К маю 1937 года атмосфера настолько накалилась, что взрыв казался неизбежным. Непосредственной причиной разногласий стал приказ правительства сдать все личное оружие в соответствии с решением создать хорошо вооруженную, не связанную с политикой полицию, в которую не принимались бы члены профсоюза. Всем было понятно, что это означает: дальше последует захват ключевых отраслей промышленности, находящихся под контролем СНТ. Кроме того, нарастало недовольство рабочего класса из-за растущего неравенства богатых и бедных и повсеместного ощущения, что революцию саботируют. Многие были приятно удивлены, что 1 мая обошлось без беспорядков. 3 мая правительство приняло решение захватить телефонную станцию – на которой с начала войны работали члены СНТ – под предлогом, что станция плохо работает и официальные звонки прослушиваются. Шеф полиции Салас (непонятно, превысил он свои полномочия или нет) послал три грузовика с вооруженными полицейскими для захвата станции, улицу перед зданием предварительно очистили полицейские в штатском. В то же время отряды жандармов заняли другие стратегически важные объекты. Каковы бы ни были истинные мотивы этих действий, все верили, что это сигнал для жандармов и ПСУК (коммунистов и социалистов) начать общее наступление на СНТ. По городу разнесся слух, что захватывают здания, принадлежащие рабочим профсоюзам, на улицах появились вооруженные анархисты, остановилась работа на предприятиях, и сразу же пошли стычки. Всю ночь и утро следующего дня повсюду возводились баррикады, и бои не прекращались до утра 6 мая. Однако обстрелы с обеих сторон носили преимущественно оборонительный характер. Здания осаждались, но, насколько мне известно, ни одно не было взято штурмом, не прибегали и к помощи артиллерии. Грубо говоря, СНТ, ФАИ и ПОУМ контролировали рабочие предместья, а вооруженные полицейские формирования и ПСУК – центр города и официальные учреждения. 6 мая наступило перемирие, но вскоре бои возобновились снова – возможно, из-за преждевременных попыток жандармов разоружить рабочих из СНТ. Однако на следующее утро люди по собственной инициативе стали покидать баррикады. Приблизительно до ночи 5 мая преимущество было на стороне СНТ, и многие жандармы сдались. Но у рабочих не было ни признанного руководства, ни четкого плана действий – и, если говорить откровенно, не было вообще никакого плана, кроме неосознанного желания противостоять жандармам. Руководители СНТ совместно с УГТ призывали всех вернуться к работе; кроме того, на исходе были продукты. При таких обстоятельствах никто не решался продолжать бои. Днем 7 мая ситуация почти нормализовалась. Но вечером того же дня прибыли из Валенсии морем шесть тысяч бойцов из ударной гвардии и взяли в свои руки контроль над Барселоной. Правительство издало приказ всем сложить оружие и подчиниться регулярным войскам, и в течение нескольких последующих дней было конфисковано много оружия. По официальным данным, число жертв во время уличных боев составило около четырехсот убитыми и тысячи ранеными. Четыреста – скорее всего, преувеличение, но, так как ничего доказать нельзя, придется принять эту цифру на веру.
А теперь о последствиях боев. Невозможно с полной определенностью утверждать, что уличные бои как-то повлияли на ход войны, хотя явно могли бы, если бы продолжились еще несколько дней. Однако они послужили поводом для непосредственного подчинения Каталонии правительству в Валенсии, роспуску ополчения и запрещения ПОУМ; нет сомнений и в том, что эти события способствовали падению правительства Кабальеро. Но произошли бы они в любом случае. Основной вопрос в том – выиграли или проиграли рабочие из СНТ, выйдя на улицу с оружием в руках. Все это из области догадок, но лично я думаю, что больше выиграли, чем проиграли. Захват телефонной станции в Барселоне – просто один эпизод в длинной цепи событий. Начиная с прошлого года власть постепенно уходила из рук профсоюзов, рабочий класс терял контроль над происходящим, движение шло в сторону государственного капитализма, а может быть, и к возвращению частного капитала. Возникшее народное сопротивление могло замедлить этот процесс. Спустя год после начала войны каталонские рабочие утратили свое преимущество, но все-таки положение было сравнительно благоприятным. Было бы значительно хуже, если бы они показали, что пойдут на поводу у любой провокации. Существуют моменты, когда лучше вступить в сражение и проиграть, чем сдаться без боя.
И наконец, какая цель, если она была, стояла за этими боями? Была ли это попытка coup d’état[45] или революционное восстание? Преследовалась ли цель сбросить правительство? Готовился ли мятеж заранее?
Мое мнение: подготовка к боям сводилась только к ожиданию – все этого ждали. Не было никаких признаков планирования ни у одной из сторон. Можно с уверенностью сказать, что для анархистов эти события стали неожиданностью, потому что в них принимали участие в основном рядовые члены партии. На улицы вышли простые люди, а политические руководители неохотно последовали за ними или вообще остались дома. Революционные призывы исходили только от небольшой экстремистской группы «Друзья Дуррути»[46] в рядах ФАИ и от ПОУМ. Но и они шли на поводу у событий. «Друзья Дуррути» стали распространять революционные листовки только с 5 мая, так что они не могли стать причиной боев, начавшихся двумя днями раньше. Официальные руководители СНТ сразу осудили их действия. Тому было много причин. Начать с того, что СНТ была по-прежнему представлена в правительстве, и каталонские власти следили за тем, что ее лидеры были настроены более консервативно, чем рядовые члены. Во-вторых, главной целью руководителей СНТ было объединиться с УГТ, а бои могли только углубить раскол между партиями – по крайней мере, на какое-то время. В-третьих, хотя в то время этого еще не знали – вожди анархистов боялись, что, если дело зайдет далеко и рабочие завладеют городом (это было возможно 5 мая), начнется иностранная интервенция. В порту стояли английские суда – крейсер и два эсминца, да и другие военные корабли находились неподалеку. Английские газеты писали, что корабли подошли к Барселоне, чтобы «защищать британские интересы», но на самом деле они ни во что не вмешивались – на берег никто не высаживался и беженцев на борт не брали. Хотя прямых доказательств нет, но, похоже, английское правительство, не пошевелившее пальцем, чтобы защитить испанское республиканское правительство от Франко, сделало бы все возможное, чтобы защитить его от собственного рабочего класса.
Руководители ПОУМ никак не высказывались против выступления рабочих, напротив, поощряли их пребывание на баррикадах и даже одобрили (в «Ла Баталла» от 6 мая) экстремистскую листовку «Друзей Дуррути». (Существуют большие сомнения относительно содержания этой листовки, потому что не сохранился ни один экземпляр.) Некоторые иностранные газеты описывали ее как «подстрекательский плакат, расклеенный по всему городу». Конечно, такого плаката не было. Сопоставив несколько источников, я могу сказать, что листовка, во-первых, призывала к созданию революционного совета (хунты); во-вторых, к расстрелу тех, кто в ответе за нападение на телефонную станцию; и в-третьих, к разоружению гражданской гвардии (жандармов). Нельзя также точно сказать, по каким вопросам «Ла Баталла» солидаризировалась с листовкой. Сам я не видел ни листовки, ни того экземпляра «Ла Баталла». За время боев я прочел только одну листовку, выпущенную небольшой группой троцкистов («Большевики-ленинисты») 4 мая. Там говорилось: «Все на баррикады – всеобщая забастовка на всех заводах, кроме военных!» (Другими словами, они требовали того, что и так уже происходило.) На самом деле руководители ПОУМ колебались и не выступали в поддержку восстания, пока не одержана победа над Франко. Но когда рабочие вышли на улицы, они в соответствии с марксистской установкой, что долг революционера всегда быть рядом с рабочим классом, приняли их сторону. В результате, несмотря на провозглашенные революционные лозунги о «возрождении духа 19 июля» и так далее, руководство партии старалось придать действиям рабочих оборонительный характер. Например, они никогда не отдавали приказ атаковать какой-нибудь объект, а только быть на страже и, по возможности, не открывать огонь. Через «Ла Баталла» была передана инструкция никому из ополченцев не покидать фронт[47].
Насколько я понимаю, ПОУМ ответственна за то, что призывала рабочих не покидать баррикады, из-за чего некоторые оставались там дольше, чем если бы действовали по собственному почину. Те, кто находился тогда в личном контакте с руководителями ПОУМ (я в это число не входил), рассказывали мне, что вождей пугало такое развитие событий, но они понимали, что им следует солидаризироваться с рабочими. Впоследствии они, разумеется, использовали это как политический капитал. Горкин, один из лидеров ПОУМ, вспоминал позже «эти славные майские дни». Все было сделано в соответствии с пропагандистскими целями: до запрещения партии ряды ее значительно увеличились. Тактически, возможно, была допущена ошибка: не стоило торопиться одобрять листовку «Друзей Дуррути», организации малочисленной и без симпатии относящейся к ПОУМ. Учитывая всеобщее возбуждение и то, что было сказано с обеих сторон, листовка всего лишь призывала «оставаться на баррикадах». Но, одобрив листовку в то время, когда анархистская газета «Солидаридад обрера» осудила ее, руководители ПОУМ дали повод коммунистической прессе впоследствии говорить, что бои вспыхнули как результат мятежа, подготовленного исключительно ПОУМ. Впрочем, коммунистическая пресса заявила бы такое в любом случае. На фоне обвинений, предъявленных до и после этих событий, еще одно ничего не прибавило. Руководство СНТ своим более осторожным поведением мало что выиграло. Их похвалили за лояльность, но при первом же удобном случае выставили как из центрального, так и из каталонского правительства.