В Казани появились статьи, предназначавшиеся к прочтению на 29 января 1887 года. Из них замечательна по краткости и полноте статья профессора Булича «В память пятидесятилетия смерти Пушкина, 29 января 1887 года» (Казань, 1887 г., 50 стр.). Написанная тепло, живо и талантливо, эта статья профессора Булича показывает глубину эрудиции автора и труда, приложенного к изучению поэта. Задачей своей статьи автор поставил отметить «влияние, под которыми вырастала и гениальная личность Пушкина, и его удивительные создания… указать, и то в самых общих чертах, те более других сильным влияния, духовные и жизненные, которые с необходимостью выразились в содержании и направлении его поэтического творчества». Статья профессора Архангельского «Пушкин в его произведениях и письмах, по поводу пятидесятилетия со времени его смерти (1837–1887 гг.)» написана в историческом направлении и содержит определенные направления европейского романтизма, его борьбы с классицизмом предшественников Пушкина, его литературных мнений и пр. В казанском «Вестнике славянства», издаваемом профессором Качановским (1888 г., кн. I, стр. 19–83), помещена довольно большая и оригинальная статья самого редактора об «А.С. Пушкине как воспитателе русского общества». Собранный материал автором и его освещение вызывают внимание к общественным течениям рассматриваемого времени.
Не касаемся других речей, произнесенных в 1887 году. Но упомянем о речи академика Грота «Пушкин в Царскосельском лицее», входящей в книгу 1887 года «Пушкин, его лицейские товарищи и наставники. Несколько статей Я. Грота, с присоединением и других материалов» (СПб., 1887 г.). Статья Грота впервые беспристрастно оценивает нравственное значение личности Пушкина-лицеиста и его стихотворений. По словам Грота, Пушкин, «воспевая лень, сон и кутеж… любознательным умом своим безустанно работал», подражал другим поэтам, написал массу стихов, выработал язык и стих, проявил обширную начитанность. Так точно и в статье «Царскосельский лицей» Грот показал хорошие стороны этого заведения и тем уничтожил предыдущие голословные утверждения о вреде, принесенном Пушкину этим заведением со стороны нравственности и образования, науки. Об этом же свидетельствуют и письма лицеистов, их воспоминания о времени Пушкина и прежняя статья автора о Пушкине, как то о «Личности Пушкина как человека». Множество мелких замечаний о сочинениях поэта (автограф лицейской годовщины с поправками, дополнения к прежним изданиям) и особенно подробная хронологическая канва для биографии Пушкина составляют достоинство этой книги, ценной в ряду источников для изучения личности и времени Пушкина. Эти живые сведения Грота о Лицее дополняют фактические сухие данные, представляемые книгой г. Селезнева «Исторический очерк Императорского бывшего Царскосельского ныне Александровского Лицея за первое его пятидесятилетие с 1811 по 1861 год» (СПб., 1861 г.), как об общем состоянии заведения, так и о личности Пушкина (Приложения 6–7, 13–14 стр.).
В «Вестнике Европы» 1887–1888 годов помещены статьи Спасовича «Пушкин и Мицкевич у памятника Петра Великого» и «Байронизм у Пушкина и Лермонтова, из эпохи романтизма». Обе статьи интересны и отмечают влияние на Пушкина, хотя и ограничивают степень влияния Байрона. В «Северном вестнике» 1887 года г. Южаков рассматривает «Любовь и счастье в произведениях русской поэзии» (февраль, 1887 г.). Не останавливаясь на этих статьях, скажем подробнее о двух замечательных изданиях 1887 года сочинений Пушкина. Издание Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым, под редакцией и с объяснительными примечаниями П.О. Морозова, в 6 томах, – без сомнения, до сих пор лучшее издание по полноте, точности и удобствам при пользовании. Морозов воспользовался черновыми рукописями поэта, объяснениями и библиографическими замечаниями своих предшественников. Другое издание 1887 года, в 5 томах, сочинений Пушкина, с объяснениями их и сводом отзывов критики, – издание Льва Поливанова для семьи и школы, несмотря на неполноту, важно по прекрасным объяснениям к отдельным произведениям, составленным из критических статей о Пушкине, из биографических очерков. Об издании г. Зелинского «Русская критическая литература о произведениях А.С. Пушкина» с 1887 года мы уже говорили выше. Кое-какие недомолвки, опущения, неточности не мешают этому полезному сборнику быть справочной книгой для всякого занимающегося пушкинским вопросом.
Иной, более стройный, труд представляет работа г. Трубачева «Пушкин в русской критике, 1820–1880 гг.» (СПб.,1889 г.). Здесь определены и направления критики, и отношения ее к Пушкину. К сожалению, этот труд остановился на 1880 годе. В книге г. Пыпина «Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов» (2-е исправленное изд. 1890 г.) целая глава II посвящена Пушкину, представляющая собой переработку двух статей из «Вестника Европы» 1887 года, октябрь – ноябрь. Статья написана, в противоположность предшествующим статьям автора о Пушкине, с большим увлечением и уважением к таланту Пушкина. Мы еще скажем о взгляде автора ниже по поводу статей его 90-х годов о Пушкине. С этим новым взглядом на высокое народное значение деятельности поэта г. Пыпин ввел Пушкина и в свою «Историю русской этнографии» (т. I, 1890 г., 390 стр. и др.) как представителя «великого переворота» в изучении, в изображении народности. Теперь Пыпин приблизился к характеристике Белинского, по которой вся «предыдущая литература была только приготовлением Пушкина, последующая – только исполнением программы, которая была широко намечена его деятельностью» (391). В сжатом очерке Пыпин излагает содержание пушкинских произведений, имеющих этнографическое значение.
Мы не имеем возможности останавливаться подробно на всех статьях, относящихся в Пушкину за рассматриваемое время, и потому доскажем в самых сжатых чертах ход изучения Пушкина. В «Очерках истории русской цензуры (1700–1863 гг.)» А.М. Скабичевского (СПб.,1892 г.) есть несколько замечаний о Пушкине (166 стр. и др.). Из статей 1892 года заслуживают внимания речь профессора Жданова «О драме Пушкина «Борис Годунов», Незеленова «Шесть статей о Пушкине» и г. Майкова «Сказка о рыбаке и рыбке Пушкина и ее источники» (Журнал Министерства народного просвещения 1892 г., май). В речи профессора Жданова обстоятельно рассмотрено изучение «Бориса Годунова» Пушкина и прибавлены важные указания на новые источники, помимо истории Карамзина. «В то время, – говорит автор, – когда работал Пушкин, было уже издано несколько памятников, имеющих первостепенную важность при изучении смутной эпохи: так называемый Новый Летописец, Житие царя Феодора Ивановича, составленное патриархом Иовом, Сказание Авраамия Палицына, Грамота об избрании Бориса Годунова. Много известного о времени Бориса и самозванца собрано было Щербатовым в VII томе его Истории Российской. Присматриваясь к трагедии Пушкина, мы найдем в ней следы знакомства поэта с такими известиями, которых нет у Карамзина и которые свидетельствуют об исторической начитанности автора «Бориса» (14 стр.). Книга профессора Незеленова составлена из прежних его статей, уже упомянутых нами выше, и из нескольких новых, среди которых заслуживает внимания статья о «Новых отрывках и вариантах сочинений Пушкина из рукописей Румянцевского Музея». Автор извлек новые данные о Радищеве, Борисе Годунове и других произведениях Пушкина, указав еще раз на важное значение румянцевских рукописей для будущих биографов и критиков величайшего писателя русской земли. Статья г. Майкова представляет интересный вывод об отношении поэтического творчества поэта к народной сказке, сообщенной Пушкину Далем во время их оренбургской поездки: «Поэтическое творчество поэта распространяло и развивало в новые образы почти незаметные черты своих источников, нисколько не уклоняясь от общего художественного колорита народной сказки».
В 1895 году в «Вестнике Европы» А.Н. Пыпин поместил статью о «Пушкине, его историческом значении и сверстниках», в которой остановился преимущественно на собственно литературном развитии Пушкина, оставивши в стороне рассмотренные им ранее общественные и политические взгляды. Рассматривая отношение Пушкина к его литературным предшественникам, автор совершенно основательно пользуется отзывами самого Пушкина, придавая им значение веских определений русской литературы и ее деятелей, начиная с Тредиаковского и Ломоносова. Точно так же автор пользуется сочинениями поэта как автобиографическими материалами, дополняя их трудами Анненкова, и др.
В 1896 году, во втором переработанном издании «Историко-сравнительных очерков» профессора Алексея Веселовского «Западное влияние в новой русской литературе» (М., 1896 г., 186–198 стр.) вопрос о Пушкине затронут в общих чертах со стороны его источников, влияний на поэта и со стороны его переводов. Нельзя не высказать сожаления, что знаток европейской литературы не коснулся различия в оценке источников и пособий Пушкина. А такое различие показало бы критический такт нашего поэта, его увлечения. Между тем в интересном очерке профессора Веселовского только затронуты с высоты европейской литературы усвоения русского поэта – даже в области переработки русских народных сюжетов. Факт интересный, как интересны заключения о том, что Пушкин первый из русских поэтов представлял и русскую литературу, и свою поэтическую деятельность в рамках европейской литературы, приписывая и свои оригинальные труды существовавшим и несуществовавшим европейским поэтам. Профессор Веселовский принял и существовавшие взгляды на отношение к Пушкину Байрона, из которого наш поэт усвоил не все, а только более подходившее к нему, и притом в сложных соединениях: из Беппо, Дон Жуана и Чайльд Гарольда истекает Евгений Онегин и т. д. В «Русском обозрении» 1896 года (II–XII) помещены статьи г. Черняева «Капитанская дочка» Пушкина, историко-критический этюд». Автор рассматривает всех своих предшественников, не оценивших должным образом это величайшее, по его мнению, произведение Пушкина. Полемическая цель автора помешала ему отнестись более беспристрастно и более серьезно к прекрасной исторической повести Пушкина. Автор пытался разобрать «Капитанскую дочку» во всех отношениях: сравнительно с русскими и иностранными историческими романами, с историей пугачевского бунта и пр. Кроме того, он подверг подробному анализу характеры действующих лиц с исторической и психологической сторон.