…безмолвно пролетали
Часы трудов, свободно вдохновенных;
там совершился в нем и нравственный переворот, ознаменовавший наступление зрелости в его мысли. См. II, 173–181 и ниже в III главе. Оставляем в стороне Каменку, где были написаны элегии «Редеет облаков летучая гряда…», «Я пережил свои желанья», окончание «Кавказского пленника» и др.
393 См. ст. Н. Овсянникова «Малинники и воспоминание об А.С. Пушкине». Моск. вед., 1899, № 68.
394 См. Н. Овсянникова «Болдино и воспоминание о А.С. Пушкине». Моск. вед., 1899, № 96.
395 В письме, напр., к Плетневу в марте 1831 г. (VII, 261) Пушкин выражал желание «не доехать» в Петербург и «остановиться в Царском Селе. Мысль благословенная! Лето и осень, таким образом, провел бы я в уединении вдохновительном…»
396 Прямой поэт, по словам Пушкина (К Н**, 1831 – прибавочные стихи: II, 168),
…сетует душой
На пышных играх Мельпомены.
397 См. ниже о стихотворении «Из Пиндемонте».
398 Ср. статью Н. Котляревского в декабрьской кн. «Cosmopolis» a 1898 г.
399 III, 238 (Е. О., I, IX).
400 III, 273 (Е. О., II, XXIX–XXX).
401 lb., 284 (III, IX–X). Об увлечении русского общества XVIII в. романами см. в книге Сиповского В.В. «Н.М. Карамзин, автор «Писем русского путешественника». СПб., 1899; там же на стр. 456 указаны другие статьи и монографии, содержащие данные о том.
402 III, 286–286 (Е. О., III, XI–XIII).
403 III, 366 (Е О., VII, XXI).
404 III, 312 (Е. О., IV, XXII). Ср. 332 (Е. О., XXIII): («для Татьяны наконец» «кочующий купец» Задеку
…уступил за три с полтиной,
В придачу взяв еще…
…Мармонтеля третий том.
405 III, 322 (E. О., IV, L): разумеется роман семейственный.
406 III, 319 (Е. О., IV, XLIII). Ср. ib., 89 («Граф Нулин»):
В Петрополь едет он теперь…
С романом новым Вальтер-Скотта…
407 Пушкин читал «Клариссу» в Михайловском в 1824 г. и писал о ней брату (VII, 92): «Читаю Клариссу: мочи нет, какая скучная дура!» Такой резкий отзыв значительно смягчен позднее: «Многие читатели согласятся со мною, что Кларисса очень утомительна и скучна, но со всем тем роман Рнчардсонов имеет необыкновенное достоинство» (V, 216 – 1834 г.; ср. ib., 249).
408 IV, 350–351.
409 Ib., 350.
410 Ibid.
411 Ср. подобное же наблюдение Поливанова: Сочинения А.С. Пушкина с объяснениями их и сводом отзывов критики, т. IV. М., 1887, стр. 161.
412 IV, 356, 353, 255. В конце отрывков Владимир Z. пишет другу: «Кроме Лизы есть у меня для развлечения одна милая девушка, моя родственница» и т. д. Весьма благосклонный отзыв о последней не есть ли предвестие, что Лизу должна была постигнуть участь Татьяны?
413 III, 286 (Е. О., III, XIII):
Быть может…
Унижусь до смиренной прозы:
Тогда роман на старый лад
Займет веселый мой закат.
Не муки тайные злодейства
Я грозно в нем изображу,
Но просто вам перескажу
Преданья русского семейства;
Любви пленительные сны
Да нравы нашей старины и т. д.
Ср. в тексте суждения Пушкина о Вальтере Скотте. Роман в письмах и задуманный Пушкиным «Русский Пелам» (ср. Зап. Смирн., I, 307) не были ли попыткой осуществления этого плана?
414 IV, 353.
415 См., напр., в ст. Галахова «О подражательности наших первоклассных поэтов». Р. старина, 1888, № 1, стр. 27 и след.: «У Пушкина в конце «Капитанской дочки», именно в сцене свидания Марьи Ивановны с императрицей Екатериной II, есть тоже подражание. Здесь образцом служит Вальтер Скотт, романы которого очень ценились нашим поэтом, назвавшим их, в одном письме, «пищей для души». Дочь капитана Миронова поставлена в одинаковое положение с героиней «Эдинбургской темницы» Дженни, дочерью шотландского фермера» и т. д. Ср. замечание Пушкина: «Пафоса много в «Эдинбургской темнице», в характере Дженни Динз; сцена ее свидания с королем Яаковом очаровательна» (Зап. Смирновой, I, 159 и у Черняева стр. 80–82 и 206–207).
416 VII, 159 («Что за чудо Дон-Жуан» и т. д.) и 56 («пишу… роман в стихах… – вроде Дон-Жуана»), но в другом письме (VII, 117–118) Пушкин, однако, просил не сравнивать Онегина с Дон Жуаном Байрона.
417 V, 302.
418 Зап. Смирновой, I, 158.
419 Другие суждения Пушкина о Вальтере Скотте приведены у Черняева, стр. 64–65.
420 Зап. Смирновой, I, 159; см. еще там же стр. 165–168, в особенности: «Вальтер Скотт сделал одно характерное замечание: «Нет ничего более драматичного, чем действительность». Я того же мнения. И еще есть разница между действующими лицами Дюма и Скотта. Bcе герои Скотта одушевлены политической идеей; они действительно играли политическую роль» (стр. 167; ср. стр. 208).
421 V, 32: «О романах Вальтер-Скотта» (1825 г.). См. еще V, 303: «чопорность и торжественность романов Арно и г-жи Котен».
422 IV, 352.
423 Зап. Смирновой. I, 159. В письме из Михайловского 1821 г. (VII, 87) читаем: «Les conversations de Byron! Walter-Scott! Это пища души».
424 I, 219.
425 См. Анненкова Материалы, 96–96, Л.Н. Майкова «Пушкин», 10 и Зап. Смирновой, I, 165. Подражания и переводы Пушкина из Шенье начинаются с 1820 г. (I, 216).
426 I, 337, 340, 342.
427 Зап. Смирновой, I, 147.
428 См. Черняева «А.С. Пушкин как любитель античного мира и переводчик древнеклассических поэтов». Каз., 1899. Анненков. Пушкин, Материалы, 69 признает, что «большая часть антологических стихотворений Пушкина навеяна чтением Андре Шенье, но есть между обоими поэтами и существенная разница» (мера и изящество, «тонкий психологический анализ»). Ср. Б. Никольская. Поэт и читатель в лирике Пушкина, стр. 39.
429 Зап. Смирновой, I, 152. Ср. V, 43: «Поэт, напитанный древностью, коего даже недостатки проистекают из желания дать французскому языку формы греческого стихосложения».
430 Несколько точнее оно в черновике письма 1823 г.: «Он истинный грек… C’est un imitateur savant», но рядом и с этими словами читаем: «От него так и пахнет Феокритом и Анфологиею». Пушкин забыл, что А. Шенье своим пристрастием к античной древности и ее созданиям примыкал к родным ему поэтам XVIII и даже XVI вв. и в этом отношении внес мало новизны: он только имел более вкуса, таланта и лучше писал в античном стиле. Но А. Шенье подобно Ронсару смешивал безразлично все произведения древности, подражал подражателям, не был поэтом свободных порывов вдохновения, а был по преимуществу поэтом ученого мозаического мастерства, и о чистом элленизме у него не может быть и речи: этот хороший ученик древних был также истинным сыном XVIII в.
431 См. то же письмо: VII, 56. В поэзии Шенье были уже некоторые ноты, предвещавшие поэзию Ламартина, Гюго и Альфреда де Мюссэ.
432 I, 258–260: «К Овидию».
433 VII, 56.
434 I, 342 и 338.
435 Когда Васильчиков доложил в 1821 г. Александру I об обширном политическом заговоре, император долго был безмолвен и затем, после глубокого раздумья, сказал: «Дорогой Васильчиков, вы, который находитесь на моей службе с начала моего царствования, вы знаете, что я разделял и поощрял эти иллюзии и заблуждения… Не мне карать!..»
436 См. выше в конце I главы.
437 Ост. арх., I, 240.
438 I, 252.
439 Шляпкин. К биографии Пушкина, стр. 27–28. См. еще статью А. Слезскинского «Преступный отрывок элегии «Андре Шенье» (Из судебного процесса А.С. Пушкина, А. Леопольдова, Коноплева и др.)». Р. стар., 1899, № 8. Сенат в окончательном приговоре обратил вннмание на неуместность выражения «несчастным».
440 Напр., в словах (I, 388):
Я зрел твоих сынов гражданскую отвагу,
Я слышал братский их обет,
Великодушную присягу
И самовластию бестрепетный ответ.
Выше было уже сказано, что либералы 20-х годов «самовластием» называли самодержавие.
441 См. в записках барона М.А. Корфа (Р. стар., 1899, № 8, стр. 310) слова импер. Николая о свидании с Пушкиным после коронации в Москве: «Что вы бы сделали, если бы 14 декабря были в Петербурге, спросил я его между прочим. Был бы в рядах мятежников, отвечал он, не запинаясь». Должно, впрочем, сказать, что некоторые подробности в рассказе Корфа возбуждают сомнения: так, судя по словам самого Пушкина (см. выше – во вступлении), «царственную руку подал» поэту сам император, а не наоборот. Б. Никольский (Поэт и читатель в лирике Пушкина, стр. 45) приписывает элегии «Андре Шенье» весьма важное значение в творчестве Пушкина: она «в области его гражданских воззрений знаменует такой же поворот, как «Пророк» во всем его мировоззрении… С нее начинается совершенная ясность и определенность в мыслях Пушкина о свободе. Мятеж, революция осуждены им окончательно и как поэтом, и как гражданином; в трибуны он боле не метит, – он сознает, что его гражданский подвиг не выходит за пределы поэзии. Но он не отрекся ни от народной, ни от личной свободы»… Это утверждение не совсем верно, как явствует из письма Пушкина к кн. П.А. Вяземскому (VII, 137: «Читал ты моего А. Шенье в темнице? Суди о нем как иезуит – по намерению) и из стихов (о свободе, I, 338):
…ты придешь опять со мщением и славой
И вновь враги твои падут,
и из обращения Шенье к самому себе (I, 341):
Гордись и радуйся, поэт:
Ты не поник главой послушной
Перед позором наших лет;
Ты презрел мощного злодея;
Твой светоч, грозно пламенел,
Жестоким блеском озарил
Совет правителей бесславных:
Твой бич настигнул их, казнил
Сих палачей самодержавных…
Ты пел Маратовым жрецам
Кинжал и деву-эвмениду…
Падешь, тиран! Негодованье
Воспрянет наконец…
442 Запрещенный цензурою 1825 г. отрывок элегии «Андре Шенье»: I. 338.
443 Ср. И. Житецкого «Из первых лет жизни Пушкина на юге России». Р. стар., 1899, № 5, стр. 302. Якушкин. О Пушкине. М., 1898, стр. 46–47.
444 I, 230: Задумчивый, забав чуждаюсь я… I, 259: