С душой задумчивой…
Соч. II, I, 287:
И гул дубрав горам передавал
Мои задумчивые звуки.
I, 236: Приду ли вновь…
Воспоминать души моей мечты?
I, 383:
Простите, сумрачные сени,
Где дни мои прошли в тиши,
Исполнены страстей и лени
И снов задумчивых души.
То же почти буквально в «Е. О.» (IV, XIV) – III, 37: «…Дни мои текли, исполнены… снов задумчивой души». И т. п.
445 Triste et pensivejeunesse (грустно и задумчиво), по выражению Шенье.
446 Ср. с цитированными выше элегическими стихами Пушкина слова, влагаемые в уста Шенье (I, 393–340):
«…Надежды и мечты,
И слезы и любовь, друзья, сии листы
Всю жизнь мою хранят…»
Пора весны его с любовью, тоской
Промчалась перед ним… Красавиц томны очи,
И песни, и пиры, и пламенные ночи,
Все вместе ожило…
«Куда, куда завлек меня враждебный гений?
Рожденный для любви, для мирных искушений,
Зачем я покидал безвестной жизни сень,
Свободу и друзей, и сладостную лень?
Судьба лелеяла мою златую младость,
Беспечною рукой меня венчала радость,
И муза чистая делила мой досуг:
На шумных вечерах друзей любимый друг,
Я сладко оглашал и смехом, стихами
Сень, охраненную домашними богами».
Читая это, как бы слышите повествование Пушкина о его собственной юности.
447 III, 314 (Е. О., IV, XXXII–XXXIII).
448 Зап. Смирновой, I, 196. Пушкин сближал себя с Шенье (VII, 169 и 168).
449 Мы видели, что, по мнению Пушкина, «цель художества есть идеал».
450 II, 22. У Шенье (Oeuvres poétiques de André de Chénier. Avec une notice et des notes par M. Gabriel de Chénier, T. I. Par. MDCCCLXXIV, p. 129) последним четырем стихам Пушкина соответствуют:
…Comme lui je me plais à chanter
Les rustiques chansons que j’aime à répéter.
Adoucissent pour moi la route de la vie.
Route amère et souvent de naufrages suivie.
Cp., однако, также p. 251.
451 Поливанов. Соч. Пушкина, I, 245 и 260. Народ, имеющий, по словам поэта, для своей глупости и злобы «бичи, темницы, топоры» – не французы ли, возведшие А. Шенье на плаху?
452 См. выше – в I главе.
453 II, 50.
454 Ср. у А.Н. Пыпина. Истор. р. лит., т. IV. СПб.,1899, стр. 382 и след.
455 Майкова Л.Н. Пушкин, стр. 343–344.
456 II, 2–3. См. об этом стихотворении Н.Ф. Сумцова. Этюды об А.С. Пушкине, вып. I. Варш., 1893, стр. 11–15.
457 II, 190 (1836):
Веленью Божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспаривай глупца.
458 Вкратце см. о них в заметке Е. Porçbowicza: «Gdzie jest zrôdło wiary Mickiewicza w godność proroczą poety? – Pamiçtnik Towarzystwa literackiego imienia Adama Mickiewicza rocznik VI, We Lwowie 1898, str. 310–315.
459 Уже в послании «К П.П. Каверину» (1817 г. Соч. II, 1, 258) читаем
И черни презирай ревнивое роптанье.
Ср. там же I, 265: Пусть чернь слепая суетится…
Затем в «Деревне» 1819 г. (I, 205):
Я здесь от суетных оков освобожденный,
Учуся в истине блаженство находить…
Роптанью не внимать толпы непросвещенной…
В стих. «Никите Всеволод. Всеволожскому» (1810, 1, 209):
Итак, от наших берегов,
От мертвой области рабов,
Капральства, прихотей и моды
Ты скачешь в мрачную Москву…;
«Кн. А.М. Горчакову» (также 1819 г.; I, 211):
Опасною прельщенный суетой,
Терял я жизнь, и чувства и покой;
Но угорел в чаду большого света
И отдохнуть убрался я домой.
И т. п.
46 °Cм. у Л.Н. Майкова. Пушкин, стр. 144, 149–151. Пушкин «перечитывал Кольриджа» в 1830 г.: V, 187.
461 В марте 1824 г. Пушкин писал из Одессы (VII, 74): «Читая Библию, святой дух иногда мне не по сердцу», а осенью того же года из Михайловского (VII, 92): «Библию, библию! и непременно французскую»; ср. еще ib., 98; Зап. Смирновой, I, 266–267 – о заимствовании идеи «Пророка» из Иезекииля (?) и там же 140. Незеленов. А.С. Пушкин в его поэзии. СПб., 1882, стр. 216–247, указал для «Пророка» на 6-ю главу пророка Исаии.
462 См. VII, 168 («Я пророк» и пр.) и выше, во вступлении, ссылку на II, 3, где приведено сведение о том, что стихотв. «Пророк» оканчивалось стихами:
Восстань, восстань, пророк России!
Позорной ризой облекись
И с вервьем вкруг смиренной выи
К царю… явись!
463 IV, 357–358 (Е. О., VI, XLVI–XLVII); выдержку полностью см. выше.
464 Выше приведены уже из Зап. Смирновой, I, 196, слова Пушкина: «Альфред де Виньи говорил кому-то, что люди платят черною неблагодарностью поэтам, открывающим им идеалы. Говорил он это по поводу Андрея Шенье и его смерти».
465 I, 337 («Андрей Шенье»):
Меж тем, как изумленный мир
На урну Байрона взирает…
Зовет меня другая тень.
466 «Il lit dans les astres la route que nous montre le doigt du Seigneur» (Он читает по звездам дорогу, которую указует Господь), – восклицает Чаттертон о поэте.
467 В «Египетских ночах» Чарский назначает темой импровизации: «Поэт сам избирает предметы для своих песен, толпа не имеет права управлять его вдохновением» (IV, 392). Чарский – сам Пушкин: Майков. Пушкин, 11.
468 В «Пророке» учение Пушкина о призвании поэта достигает своей вершины; другие стихотворения об отношении поэта к толпе – лишь частное раскрытие общего возвышенного понятия о поэте, выразившегося в стихотв. «Пророк».
469 См., напр., V, 247: «Публика, о которой Шамфор спрашивал так забавно: сколько нужно глупцов, чтобы составить публику…» Ранее те же слова читаем в переписке кн. П.А. Вяземского: Остафьевский архив, I, 291.
470 Зап. Смирновой, I, 252, слова Пушкина: «Существует одно основное положение: это что миром управляла мысль; разумная воля единиц или меньшинства управляла человечеством».
471 II, 128: «Эхо» (1881).
472 I, 208:
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.
473 См. выше стихотв. «Близ мест, где царствует Венеция златая…».
474 Оттуда одобрение Пушкиным «Моисея» Альфреда де Виньи: «Поэт прекрасно понял то чувство одиночества, которое должен был испытывать Моисей среди людей, так мало понимавших его» (Зап. Смирн., I, 196). Иначе, по-видимому, относился Пушкин к «Чаттертону», где так же, как и в «Стелло», провозглашается возвышенная роль поэта; см. Зап. Смирн., 289 и след.
475 См. выше. Это отметил и г. Венгеров в своей характеристике русской литературы XIX в.
476 II, 50: «Чернь». См. выше выдержку из V, 302 о том, что «цель художества есть идеал, а не нравоучение».
477 I, 287 (1822 г.):
Я говорил пред хладною толпой.
Но для толпы ничтожной и глухой
Смешон глас сердца благородный, —
Я замолчал…
Ср. замечание об «обезьянах просвещения», о «светской черни» в «Рославлеве» (1831 г., – IV, 113) и не раз выступающий в его поэзии протест против нелепостей «общественного мнения» (напр., III, 345. Е. О., VI, XI). См. еще Сумцова. Этюды III, 10 и Зап. Смирн., I, 293.
478 Соч. II, I, 95.
479 II. 190. Ср. выше о желании Пушкина, чтобы крестьяне поняли когда-нибудь его «Бориса Годунова».
480 I, 324. Это та же «светская чернь» (III, 385. Е. О., VIII, X).
481 I, 259.
482 Уже в 1824 г. Пушкин назвал Гёте «полупокойником» (VII, 82).
483 Пушкин поставил их рядом в словах (III, 238. Е. О., I, IX):
Любви нас не природа учит,
А Сталь или Шатобриан.
484 См. о том в Записках Смирновой, I, 308–308. Ср. подробности разговора о m-me de Staёl («У Коринны только и видны, что руки да сверкающие глаза. В Коринне сказываюсь волнение женщины, которая хочет нравиться без красоты, но… она была несравненно лучше своей подруги, искреннее и простодушнее…»; «Г-жа де Сталь пустилась в описание ландшафтов…»; «…гений в тюрбане») с характеристикой ее в «Рославлеве» (напр.: «…были по большей части недовольны ею. Они видели в ней толстую бабу, одетую не по летам. Тон ее не понравился, речи показались слишком длинны и рукава слишком коротки… проницательные черные глаза m-me de-Stаёl» и т. п.; IV, 112–118). Эти и подобные совпадения, не раз отмечаемые нами, интересны, между проч., и как одно из доказательств подлинности и верности записок Смирновой при некоторой неточности их по местам в передаче отдельных выражений.
485 Пушкин вспоминает об этом посещении в «Рославлеве» (IV, 113): «…она видела ваш добрый, простой народ, и понимает его» и проч. См. выше.
486 V, 23: «Читая ее книгу Dix anniels d’éxil (Десять лет мучения), можно видеть ясно, что, тронутая ласковым приемом русских бояр, она не высказала всего, что бросилось ей в глаза. Не смею в том укорять красноречивую, благородную чужеземку, которая первая отдала полную справедливость русскому народу, вечному предмету невежественной клеветы писателей иностранных. Эта снисходительность, которую не смеет порицать автор рукописи, именно и составляла главную прелесть той части книги, которая посвящена описанию нашего отечества. Г-жа Сталь оставила России, как священное убежище, как семейство, в которое она была принята с доверенностью и радушием. Исполняя долг благородного сердца, она говорит об нас с уважением и скромностью, с полнотою душевною хвалит, порицает осторожно, не выносит сора из избы».
487 IV, 113.
488 Ibid.
489 V, 34: «….удаленная от всего милого ее сердцу, семь лет гонимая деятельным деспотизмом Наполеона, принимая мучительное участие в политическом состоянии Европы»… IV, 113: «…десять лет гонимая Наполеоном, благородная добрая М-mе de Staël, насилу убежавшая под покровительство русского императора…» V, 25: «Эту барыню удостоил Наполеон гонения, монархи доверенности, Европа уважения».