Всё это автоматически поставило наших моряков и морских пехотинцев в состояние войны. Из Москвы приказа на эвакуацию не было, база могла снабжаться только морским путём, через узкий, простреливаемый артиллерией пролив Массауа-Южный.
Поэтому транспортные суда и танкеры ходили конвоями, в охранении боевых кораблей, ставя дымзавесы и отбиваясь артиллерийским и пулемётным огнём от катеров противника.
Тем временем бесприцельный обстрел острова продолжался. Снаряды хаотично падали по всей территории, выбивая в каменистом грунте неглубокие воронки. Каждый залп батареи давал четыре взрыва. Иногда – меньше: снаряды не все взрывались, и тогда ими после обстрела занимались сапёры.
Сегодня в ночь торпедному катеру Т-73 предстояло конвоировать танкер «Шексна» и транспорт боеприпасов «Уфа», шедшие в Аден. Транспортные суда обратными рейсами вывозили часть оборудования и складских запасов с осаждённого острова. Командование базы понимало, что дело идёт к эвакуации, и стремилось вывезти наиболее ценное имущество. В охранение был выделен ещё и тральщик.
Торпедный катер проекта. 206М на подводных крыльях
Конвои обычно выходили глубокой ночью, стараясь затемно проскочить простреливаемый участок фарватера, прикрываясь ещё и плотной дымзавесой для полной гарантии. Ориентировались по данным бортовых локаторов и топовым огням. Вышли ночью и в этот раз, соблюдая режим светомаскировки и передвигаясь средним ходом. Фарватер в этих местах был малоисследован, и существовал реальный риск наскочить на коралловые рифы.
Ночь выдалась душной и безветренной, морякам на наружных боевых постах у крупнокалиберных пулемётов приходилось нелегко в касках и бронежилетах.
Филипчик на мостике изнывал от жары и тихого хода. Давила на голову каска, тянул вниз тяжёлый и неудобный бронежилет с титановыми пластинами.
Его душа матёрого катерника протестовала против такого издевательства – ведь Т-73 мог спокойно «выдать» на подводных крыльях тридцать пять узлов и пролететь этот пролив за считанные часы. Но суровый закон морских конвоев – держать ход по самому медленному судну – не давал катеру «разгуляться».
Забрезжил рассвет… Расплывчатые контуры судов стали видны на поверхности моря. Командир конвоя передал на Т-73 приказ ставить дымзавесу. Боцман и двое матросов привычно подтащили дюжину дымовых шашек к борту.
Филипчик, облегчённо вздохнув, отдал приказ в машинное отделение дать полный ход.
Катер, опустив крылья, резво рванул вдоль линии конвоя, дымовые шашки посыпались с правого борта в воду с равными интервалами, и вскоре плотная белая пелена затянула море.
– Товарищ командир, на траверзе острова Шума четыре силуэта катеров, без хода, – доложил старшина-радиометрист из рубки.
– Есть! – Филипчик толкнул локтём рядом стоящего помощника. – Всё же решили рискнуть! Давно мы им по рогам не давали! Орудия к бою!
Кормовая башня медленно развернулась в сторону противника, стволы 57-миллимитровых автоматических пушек зашевелились, нащупывая цели.
Однако эритрейские лёгкие катера не стали на сей раз испытывать судьбу, ведь артиллерия Т-73 уже не раз показывала, что может спокойно уничтожить их на дальних подступах к конвою, даже не подпустив на дистанцию пулемётного огня. Кроме того, «встав на крыло», торпедный катер мог посоревноваться в скорости с самыми быстроходными пластиковыми «джонками» эритрейцев. Поэтому эритрейцы его откровенно побаивались.
Но зато с острова Шума на корабли с противным воем полетели снаряды «Града», – впрочем, бесполезно рванувшие в густом молоке дымзавесы.
Конвой увеличил скорость и быстро проскочил опасное место. Через два часа корабли были уже на границе территориальных вод Эфиопии.
Пожелав транспортам счастливого плавания, Т-73 и тральщик легли в дрейф, поджидая встречные суда, идущие на остров. Это должны были быть средний морской танкер «Печенга» и рефрижератор «Ульма» Тихоокеанского флота с грузом пресной воды, дизельного топлива, боеприпасов и продовольствия для гарнизона и эфиопских частей. Теперь конвою прорываться предстояло днём, при прекрасной видимости с берега.
Через несколько часов показались долгожданные транспорты. У Филипчика, увидевшего высокие борта «Печенги» и её белоснежную надстройку с мачтой, сразу заныло сердце: танкер мог стать великолепной мишенью для береговых артиллеристов.
Немного утешала мысль, что у эритрейцев на острове Шума, по данным разведки, нет пушек, а мобильные установки «Град» китайского производства не имеют систем точной наводки и бьют «по площадям» с большим рассеиванием. Так что возможность попасть под снаряд представлялось некой «эфиопской рулеткой» – как невесело шутили моряки конвойных кораблей. Тем не менее попадание даже одного снаряда в небольшой корабль или танкер с горючим и боеприпасами могло привести к катастрофе.
Суда конвоя шли кильватерным строем, соблюдая дистанцию в два кабельтова, замыкал колонну тральщик. Т-73, выскочив на полном ходу далеко вперёд, поставил дымовую завесу. Плотная пелена белого дыма повисла над морем. Но высокая мачта «Печенги» всё же была видна наполовину, что давало хороший ориентир эритрейцам.
И они не заставили себя ждать – реактивные снаряды с рёвом понеслись на конвой, высокие фонтаны разрывов выросли по обе стороны ордера. Один из разрывов пришёлся вблизи «Печенги», осколки на излёте застучали по палубе и надстройкам.
Командир конвоя приказал увеличить ход до полного, и, пока эритрейцы перезаряжали установки для следующего залпа, транспорты смогли вырваться из зоны обстрела.
Дальнейший путь был уже почти безопасен, разве что на внешнем рейде острова иногда были видны высокие всплески разрывов 130-миллиметровых снарядов из орудий эритрейской батареи с мыса Бури, да из расположения эфиопского полка поднимался столб жирного чёрного дыма.
Транспорты уже втягивались в защищённое пространство внутреннего рейда, куда снаряды не долетали. Конвойные корабли, как обычно, медленно маневрировали на внешнем рейде.
Очередной залп батареи кучно лёг на внешний рейд, недалеко от тральщика.
И тут с берегового КП командирам кораблей пришло сообщение, что радиометристы большого десантного корабля и базы запеленговали короткую радиопередачу с небольшого необитаемого островка Этинора.
– Всё-таки нашли гадов! – вырвалось у Филипчика. – Сейчас мы им всыплем!
Тут же с берега поступил приказ на уничтожение корректировочного поста противника артиллерией Т-73 и тральщика. Катер, опустив в воду крылья, окутавшись сизым дымом выхлопа, рванул на перехват возможного пути отхода корректировщиков со стороны пролива.
Тральщик, дав полный ход, шёл прямо на остров. Этинора был небольшим, совершенно плоским каменистым островком, на котором росло несколько чахлых кустов, да едва заметно возвышались три кучки камней на месте некогда стоявших тут рыбацких хижин.
Радиометристы кораблей засекли ещё одну короткую радиограмму, за которой последовал очередной залп – его снаряды кучно разорвались на острове, недалеко от командного пункта морских пехотинцев.
Сильные морские бинокли корабельных офицеров обшаривали островок в поисках признаков наличия корректировщиков, но те словно свозь землю провалились.
– Затаились, суки, – пробормотал боцман. – Командир! Может, подойдём поближе на шлюпке и прочешем?
– Мичман Вара! Без самодеятельности! Кругом рифы. Да и людей зря можно потерять – эти гады ведь тоже вооружены. Сейчас мы их и так прочешем. Носовому – огонь по цели справа!
Расчёт носового спаренного 25-миллиметрового зенитного автомата 2МЗМ, развернув турель, выдал несколько коротких очередей трассирующими снарядами по ближайшим развалинам. Зенитные снаряды покрыли разрывами всю ближайшую кучку камней. Никого.
Вблизи Этиноры рванули два снаряда. Явно пристрелочных, с перелётом.
– Командир, есть пеленг! – Старшина-радиометрист протянул Филипчику листок с координатами выхода рации в эфир. Точка находилась в глубине островка, в полумиле от уреза воды.
Обычная, ничем не примечательная кучка камней в зарослях. Вблизи опять рванули два снаряда, уже гораздо ближе к кораблю – явно следствие корректировки.
– В «вилку» берут, сволочи! – констатировал штурман.
Стало опасно идти малым ходом, без маневра: могло и зацепить осколками.
– Командир, давай накроем пушками! – предложил штурман. – Кто знает, что у них там за укрепления. Может, уже и закопаться успели – малым калибром их оттуда не достать.
Филипчик нажал тангеиту передатчика и быстро сообщил координаты цели на тральщик, попросив дать несколько очередей из 30-миллиметровых пушек по развалинам. Через минуту от носовой установки АК-130 тральщика понеслись к развалинам трассирующие малокалиберные снаряды, подняв тучу пыли и каменной крошки.
– Командир, у цели есть движение! – Боцман увидел в пыли человеческую фигуру, убегавшую от развалин.
– Кормовое, по четыре снаряда, осколочно-фугасными, по цели номер два – огонь! – скомандовал Филипчик. Кормовая башня окуталась дымом и пламенем, серия 57-миллиметровых снарядов разметала кучу камней, смешав с землей всё живое. Уцелеть при такой плотности огня было невозможно, кроме того тральщик ещё раз прошёлся огнём по остаткам цели.
Больше снарядов с береговой батареи на рейд не падало, рация в эфир не выходила, – значит, корпост эритрейцев был полностью уничтожен.
Как только смолкли пушки кораблей, над Этинорой сразу же закружились вездесущие грифы, почуявшие свежую кровь.
Обычно осторожные, никогда не приближающиеся к человеку птицы-падальщики сейчас смело слетелись в стаю и жадно расклёвывали то, что осталось от тел корректировщиков.
Катер и тральщик вернулись на базу, встали ко второму пирсу на свои обычные места.
Когда экипаж Т-73, построенный на верхней палубе, поздравлял с успехом командир базы, Филипчику впервые было не по себе. Ещё никогда его приказу не убивали людей. Конечно, это были враги, они угрожали смертью его кораблю, его сослуживцам и боевым товарищам по экипажу, но всё же…