После «капитанского часа» окрылённый вновь открывшимися перспективами Слава ретиво взялся за службу, сутками не вылезая из машинного отделения вместе со стармехом и всей машинной командой. Боцман и матросы, бросив пить, яростно драили и красили весь пароход от киля до клотика, камбуз сверкал белизной переборок и начищенными кастрюлями. Люба – «Злой дух» в ослепительно-белой накрахмаленной куртке с непривычно вежливой улыбкой на смуглом скуластом лице разносила тарелки в кают-компании и училась нормальному русскому разговорному языку по школьным учебникам. Посвежевшая Бони-М собралась в очередной раз замуж за боцмана.
Михеича с подобающими рангу почестями отправили на пенсию, хотя периодически он подменял других капитанов ещё несколько лет и был почётным гостем на всей судах бригады. С адмиралом они быстро помирились, так как выяснилось, что в 1962 году старпом Михеич на паровом буксире «МБ-16» стаскивал с камней у острова Итуруп тральщик старшего лейтенанта Акимчика.
Через месяц блистающий свежей краской «Россошанск», после осмотра морской инспекцией, радостно взвыв сиреной и выбрав якоря, парадным ходом отошёл от пирса и отправился на нефтебазу бункероваться топливом и проходить ходовые испытания. На правом крыле мостика отсвечивал новенькими капитанскими шевронами элегантный и невозмутимый Слава в тщательно подогнанной форме, фуражке с кремовым чехлом не по сезону и с совершенно ненужным, но очень красивым биноклем на груди. На всех судах бригады свободный от вахты народ выражал сдержанное одобрение в соответствующих случаю выражениях и телодвижениях, а капитан дежурного пожарного катера ПЖК-31 даже отсалютовал флагом.
Кличка СПО приклеилась к Славе навсегда, само выражение стало на флоте нарицательным, а историю его возникновения в 36-й бригаде морских судов обеспечения передают из поколения в поколение до сих пор.
Морской танкер «Россошанск» был списан из состава Тихоокеанского флота через три года, переклассифицирован в судно-мишень и затонул, расстрелянный ракетами крейсера «Варяг» на артиллерийском полигоне близ бухты Владимир на глубине 175 метров.
Дельфины острова Сокотра
Каждый моряк, побывавший в этом уголке безбрежного Индийского океана, может подтвердить правдивость истории про умных и добрых дельфинов, живущих возле острова Сокотра.
Когда-то этот живописный остров вблизи Йемена был пристанищем мусульманских пиратов, здесь они делили добычу, отсюда уходили в свои дерзкие набеги, держа в страхе всё побережье Африканского Рога и торговые пути индийских купцов. Пиратов со временем поистребили, и в наши дни это просто изумительный красоты зелёный остров с живописными рыбацкими деревушками, чистейшей родниковой водой и самими красивыми (по ошибочному мнению арабов) женщинами.
В восьмидесятые годы возле острова постоянно находилась якорная стоянка оперативной эскадры советского Военно-морского флота, контролировавшая район Африканского Рога, где в то время постоянно шли локальные войны. Моряки отдыхали, изредка сходя на берег покупаться, позагорать и половить какую-нибудь экзотическую морскую живность вроде тунцов, лангустов и каракатиц.
Для подхода к якорной стоянке нужно было пройти по извилистому фарватеру между мелкими островками архипелага, где в изобилии имелись рифы и подводные скалы.
Наш танкер замедлил ход перед узкостью до малого. В предрассветной дымке на горизонте маячили отвесные скалы острова Сокотра, покрытые густой тропической зеленью. Вокруг судна на мелких волнах резвились несколько дельфинов, гоняя косяк какой-то мелкой рыбёшки, – наверное, завтракали. Кое-что перепадало и чайкам, с криком носящимся за дельфинами.
Неожиданно от стайки отделились три крупных дельфина и понеслись к судну. На ходу они перестроились: один вышел метров на сто вперёд по курсу танкера, как бы указывая путь, а двое пристроились по бортам на уровне форштевня.
Штурманы озадаченно столпились возле карты – путь, указываемый дельфином, почти полностью совпадал с рекомендованным в лоции фарватером. Так мы и шли малым ходом почти час, и всё время вокруг радостно резвились дельфины и впереди, держа дистанцию и безошибочно указывая курс, шёл дельфин-«лоцман». Они исчезли только тогда, когда танкер стал на якорь, перед этим описав изящный круг возле стоянки кораблей эскадры и почти выпрыгивая из воды.
После долгих месяцев, проведённых в качающихся стальных коробках кораблей, после тесноты кают и кубриков так радостно было ощутить под ногами твёрдую землю, а не зыбкую палубу, дышать воздухом, наполненным ароматом травы, цветов и деревьев, слышать пение птиц, а не звуки команд и круглосуточный шум судовых дизелей.
Пока мы купались, дельфины резвились рядом, выныривая среди людей и нисколько нас не опасаясь. Местные пацаны даже плавали на них верхом или цеплялись за хвостовой плавник. Они прекрасно понимали друг друга. А мористее пляжа цепочкой держались с десяток дельфинов, охраняя нас от акул и гигантских скатов-мант.
После недолгой стоянки отряд кораблей снялся с якорей и кильватерной колонной пошёл в сторону Адена. Через пролив, как обычно, отряд «вели» дельфины-лоцманы, чётко указывая путь между рифами.
Наверное, и сто, и двести лет назад они так же вели пиратские шхуны и купеческие парусники-«дхоу». Они никогда не уходят далеко от острова и не смешиваются с другими дельфинами. Здесь их дом, где они живут в мире и согласии с людьми и морем. Местные жители их просто обожествляют, они даже дают им имена. Дельфины часто загоняют им в прямо в сети косяки рыбы. Изображения дельфинов начертаны на древних скалах,
То, что дельфины всегда крутятся возле кораблей, давно известно на всех морях, но с тем, что они грамотно ведут лоцманскую проводку, мы сталкивались впервые. Больше такого нигде наши опытные штурманы не встречали, даже всезнающий капитан не помнил.
Мы ещё не раз бывали на Сокотре, и всегда встречали нас друзья-дельфины.
На подходе к проливу свободные от вахт моряки высыпали на верхнюю палубу и радостно приветствовали дельфинов, которые, временами вылетая из воды, как чёрные торпеды, стремительно носились возле бортов и, казалось, радовались не меньше нас. А «лоцман» неизменно появлялся за милю до пролива и шёл, выдерживая курс, как по карте.
Хорошо ощущать, что мы не одни на этой земле, что в глубинах далёкого Индийского океана живут наши братья по разуму и бескорыстные друзья – добрые дельфины острова Сокотра.
Хождение по «Эллипсу»
Морское посыльное судно «Моржовец» (более известное в бригаде как «Хрен моржовый»), плавно раскачиваясь на высоких, с белым гребнем волнах, пробивалось через Сангарский пролив в Тихий океан. Совсем недавно прошёл шторм, и крупная зыбь ещё не улеглась, по небу носились рваные клочья чёрных туч, берега Японии были затянуты серой дымкой дождя, крупные капли которого разбивались об остекление ходовой рубки. Было сыро и неуютно. Однако, несмотря на волны, в проливе было оживлённое движение, сновали паромы, грузовые суда и мелкие рыбацкие шхуны. Дорогу нам, порой исчезая в волнах, пересёк маленький бот-кавасаки, тащивший на буксире ещё два бота. Рослый японец в синей, насквозь мокрой рыбацкой робе приветственно поднял руку. Его жёсткие чёрные волосы стояли торчком, он весело и белозубо улыбался.
– Крепкий мужик! Меня бы хрен кто в такую погоду на шлюпке в море выгнал, – с ноткой уважения сказал вахтенный офицер.
– Ага! Акимчик скажет – ты и на бревне быстрее торпеды в океан выскочишь! – откликнулся из своего высокого кресла командир, капитан-лейтенант Иконников. Оба сдержанно засмеялись – крутой нрав начальника аварийно-спасательной службы флота был всем хорошо известен.
«Моржовец», один из переоборудованных кораблей большой и удачной серии польских «гидрографов», был великолепным ходоком, прекрасно «отыгрывался» на волнах, а амплитуда качки позволяла экипажу и пассажирам нормально её переносить. Он постоянно бегал между Владивостоком и базами в Камрани и Кампонгсаоме, перевозил людей и грузы, и в главной базе его можно было увидеть очень редко. На судне был смешанный экипаж – военное командование, немного матросов-срочников да несколько вольнонаёмных специалистов. Небольшой экипаж жил дружно, командира все уважали, судно сияло чистотой деревянной палубы и свежеокрашенными надстройками.
Наш танкер находился в планово-предупредительном ремонте, и мы с радистом Сергеем Молодовым были временно прикомандированы на «Моржовец» для обеспечения выхода по программе «Эллипс». Это была программа обеспечения запусков пилотируемых космических аппаратов, по которой от Байконура до точки выхода на орбиту в Тихом океане были расставлены поисковые группы на случай нештатной ситуации. На море это были специально оборудованные корабли и суда с соответствующей поисковой аппаратурой и обученными командами. Судовых врачей, которые должны были оказывать помощь в случае необходимости, готовили на специальном полигоне под Владивостоком, на реальных спускаемых аппаратах, уже побывавших в космосе.
Через несколько часов мы вышли из узкого Сангарского пролива на безбрежные просторы Тихого океана, который встретил нас довольно неприветливо. Громадные валы мёртвой зыби подбрасывали судно, а сильный боковой ветер сносил с курса. «Моржовец», ныряя в волнах словно утка, стряхивал с себя воду и упорно карабкался на гребень следующей волны. Делать было совершенно нечего, до заданного района оставалось ещё несколько дней пути, и мы просто лежали по каютам, выходя в кают-компанию только поесть и пообщаться.
На следующий день океан немного поутих, тучи рассеялись, и судно увеличило скорость. Экипаж начал проверку спецаппаратуры и тренировки на макете спускаемого аппарата.
На палубу повылезала и вся судовая живность – пёс Кнопа и здоровенный рыжий кот Васька, перед самым отходом нагло перепрыгнувший к нам на борт с буксира МБ-16 и моментально освоившийся на диванчике в каюте боцмана. Свою полезность кот доказал, придушив несколько крыс и сложив их рядышком на корме. За пару суток опытный котяра-крысолов существенно проредил давно не пуганное крысиное поголовье «Моржовца», загнав оставшихся особей из надстройки под па