На кухне – набор посуды на две персоны, стандартный набор кухонной техники.
Крячко тоже прошелся по комнате, посмотрел в окно и подошел к столу. На нем лежали рабочие бумаги, планшет и блокнот.
– Такое ощущение, что он тут что-то изобретал, что ли. Или готовил полет в космос, не иначе, смотри. – Стас показал другу чертежи, сделанные карандашом, формулы, которые были настолько непонятны, словно их писали на инопланетном языке.
– Илья, ты узнал, кем был наш убитый? – Гуров позвонил начальнику технического отдела. Он отдал ему ноутбук, найденный в рюкзаке жертвы, и попросил пробить все документы.
– Да, формально он преподавал физику и сопромат. Но на самом деле работал сразу на несколько оборонных предприятий, у него заказов было на несколько лет вперед, а количество изобретений… – В голосе Ильи был слышен самый настоящий восторг. – Да он был гением!
– И этого гения кто-то убил, – охладил его радость Гуров. – Почему он жил на служебной квартире?
– Не знаю, – растерялся Илья, – но мы уже связались с его сестрой, она будет в Главке через час. Инна. И они близнецы. И вы не представляете, чем она занимается! Еще у него есть жена, дети и любовница. Любовниц, по словам сестры, может быть несколько.
– И чем занимается сестра такого выдающегося человека?
– Строит корабли.
– Напугал, уже едем. А нам пришли команду экспертов на адрес, который тебе сейчас скину. И пусть ребята заберут Вовочку с крыши.
– А что он делает на крыше? – растерялся Илья.
– Карлсона ловит. Он у нас пока главный подозреваемый, – отозвался Гуров.
Крячко, пока друг разговаривал по телефону, собрал все бумаги, которые можно было найти, и планшет убитого.
Видя, что делает напарник, Лев одобрительно кивнул.
И снова Гуров поймал себя на мысли, что упускает что-то. Он еще раз прошелся по служебной квартире физика, даже под раковину заглянул, выглянул в окно. Все время полковник ловил себя на мысли, что пытается представить себя на месте убитого физика. А этого с оперативником не было очень давно. Лев давно не ставил себя на место жертв или преступников. Они со Стасом как-то раз назвали свой способ ведения расследования «голосом Сказочника». Как в сказках – бывает тот, кто рассказывает историю, и тот, кто ее проживает.
– Ничего не вяжется. Стас, тут вообще ничего не сходится, – сказал Гуров, когда они вышли.
– Согласен. Послушаем, что еще скажет сестра покойного, – ответил Крячко и добавил: – Если это просто серийный убийца, жертвы могли быть выбраны случайно. Рандомно. Но тогда у нас серийный глухарь.
– Да я понял уже, что тут нам поможет то, что убийца, кажется, решил поиграть именно со мной. Рано или поздно его начнет это раздражать и он ошибется или… – А вот эту улыбку Гурова Стас знал очень хорошо. И очень не рад был ее видеть. Значит, напарник придумал что-то интересное и, скорее всего, опасное.
– Приедем – нужно будет переговорить с Орловым, – словно в ответ на мысли Стаса бодро заявил Гуров.
– Ага. Я уже понял, что у тебя возник план, – обреченно буркнул Крячко.
Гуров кивнул. Да. Вернее, не возник. Просто он чуть-чуть разовьет идею Петра Николаевича, сделав ее более официальной. Максимально громко официальной.
Ну а пока что нужно было переговорить с сестрой убитого. В свой кабинет сыщики вернулись вовремя – стоило им усесться за рабочие столы, как в кабинет ворвалась Инга. Взъерошенная, достаточно молодая женщина, она выглядела совершенно непохожей на брата. Если тот явно ухаживал за собой, даже, пожалуй, чересчур, то его сестра-близнец не пыталась закрашивать седину, стриглась коротко, одета была в потертые джинсы и джинсовую же ветровку. Она влетела в кабинет полковников, врезалась в стол, перевернула стул. Никого это особо не удивило, потому что точно так же обычно ходила Даша, если была сильно чем-то воодушевлена. Ничего нового, кроме того, что у брата были любовницы, и не одна, но одна точно постоянная, Инга не сказала.
– Я видела пару раз эту мегеру. Страшная тетка. Она постоянно орала и всегда всем была недовольна. И еще у нее фамилия была как у какого-то диктатора. Не Сталин и не Берия, но что-то около того, – наморщила лоб Инга, вспоминая, – брат не сильно любил посвящать меня в амурные дела, плюс мы с ним немного поругались по поводу теории струн.
– Ну, теория струн – дело серьезное, – согласился Крячко, а Гуров кашлянул в ладонь, делая вид, что подавился. Иногда, если кто-то из них начинал подшучивать над такими фразами, это помогало свидетелям расслабиться. Вот и сейчас Инге явно стало чуть лучше и она даже заулыбалась. Но все равно ничего серьезного рассказать не смогла.
– Докладывай, Лев Иванович, – устало сказал Орлов, когда Гуров вошел к нему в кабинет. Генерал только что закончил разговор по мобильному и держал его в руке, видимо глубоко задумавшись.
– Что еще плохого у нас случилось? – спросил полковник, присаживаясь за стол.
– А? Да не плохое, а я бы даже сказал, веселое немного. Насколько можно над этим веселиться. Только что позвонили с одного из федеральных каналов и попросили прокомментировать то, что в городе появился новый серийный убийца, который оставляет послания полковнику Главка. Говорят, что тебе угрожают, представляешь.
– Очень страшно. И страшно интересно. Потому что записку, которую я забрал от убитого, никто не видел. Я открыл ее только тогда, когда мы со Стасом остались одни. И кстати, угроз там не было, – задумчиво добавил полковник, вспомнив об их с Крячко разговоре в машине. При стажере Вове.
Орлов удивленно вскинул бровь, ожидая продолжения.
– Хорошо, – не разочаровал его Гуров. – Это может сыграть нам на руку. Пусть наша пресса даст развернутый ответ. Скажите, что да. Угрозы были, но уже не в первый раз, и такие послания для нас не в новинку. Давайте вместе придумаем дело, – Гуров улыбнулся, – пусть этому делу будет… лет десять. Годовщина в этом году. Петр Николаевич, только все должно быть максимально натурально. Что десять лет назад был задержан опасный преступник. Что он точно так же убивал, а жертв оставлял в непринужденных позах, с записками в руках. Тогда дело вел я, допустим, серьезно ранил его и посадил. И теперь работает подражатель.
– Сколько жертв? – уточнил Орлов.
– Пять? – предложил полковник.
Генерал кивнул. Лев даже немного насторожился такой покладистости.
– Петр, чего я не знаю? – осторожно спросил Гуров. – Ты как-то чересчур легко согласился.
– Наверху очень сильно заинтересованы в вычислении крота. Стала всплывать информация, которая была похоронена, в том числе и в архиве. Как ты сам помнишь, в нашем архиве было несколько дел, которых формально там не было. Я уже говорил тебе про это. И в последнее время уже несколько человек спросили меня, все ли в порядке и не пропали ли у нас какие-нибудь секретные бумаги.
Гуров кивнул. Вот все и встало на свои места. Архив Главка – огромное помещение с длинной запутанной каталожной системой – до всех пожаров был идеальным местом для того, чтобы похоронить информацию, которая нигде не должна была всплыть. У управления тоже были свои дела, которым можно смело присваивать гриф «Совершенно секретно». Часть из них уходила в архивы ФСБ. А часть была надежно упрятана. Старый пожар затронул и те помещения, где хранились дела.
И вот теперь каким-то образом стали всплывать старые дела. Хранить такие документы положено в сейфе. И сейф, оформленный по всем правилам, в архиве был. Но за несколько часов до пожара его решили поменять на другой, у старого перекосилась дверца, металл оказался не очень хорошего качества. Новый сейф привезли, дела достали, старый собирались убрать, но, как это всегда бывает, что-то пошло не так. Архивариус в Главке был только один. Пока он достал все дела, пока старый сейф убрали… Новый установить не успели – случился пожар. Разумеется, внутреннее расследование было проведено. Но виновников выявить не удалось. Виновата старая проводка – так постановили. И были уверены, что дела сгорели, и, может быть, даже выдохнули с облегчением. Орлов сам говорил достаточно часто, что те документы, что они хранили в сейфе, во многом похожи на бомбу замедленного действия.
Орлов достал ручку и, пока Гуров озвучивал детали придуманного дела о маньяке из прошлого, набросал на бумаге список дел и имен, многие из которых сейчас находились у власти, а с девяностых за ними тянулся очень нехороший хвост.
– В пресс-релизе я тебя отстраняю от дела по причине личной причастности, или ты, наоборот, грозишься приложить все усилия, чтобы поймать маньяка-имитатора? Еще вчера я тебя от этого дела отстранил. Лев, я понимаю, что у тебя забот полон рот, но вот это, – Орлов постучал по листку бумаги, – это очень опасно.
– Я понял. Давай отстраним меня из-за личной заинтересованности. Я пока побуду в тени, хотя это, конечно, максимально притянуто за уши, но у нас любят американские фильмы, а там часто такая тема эксплуатируется, – поморщился полковник.
– Это зависит от того, что ты хочешь сделать. Заставить убийцу выйти на тебя? Или вынудить его совершать ошибки от обиды, что он вызвал тебя на дуэль, а ты, такой-сякой, не обращаешь на это внимания?
И тут Лев улыбнулся:
– Собственно, ты прав. Мы не соврем, если скажем, что я занят другим делом. А на след имитатора Главк уже вышел и намерен привлечь меня к его розыску. Интервью будет давать Вероника.
Майор Вероника Карлова в прошлом была оперативным сотрудником Главка, но после ранения ушла в пресс-службу, и, как оказалось, у нее был настоящий, почти гипнотический талант в сфере общения с прессой. Ушли в прошлое те времена, когда работа органов правопорядка казалась чем-то суровым, немногословным и максимально далеким от работы прессы. Когда Вероника докладывала об успехе деятельности управления, она могла говорить все, что угодно, хоть читать сказку про Колобка перед микрофонами, – ей верили.
А поскольку сейчас в работе любого учреждения появилась мода на открытость, то именно майора Карлову и отправляли на все медийные мероприятия от Главка.