– Нет, если честно, обе работают довольно давно, ничего такого не было. У нас в личных делах отмечается все, даже участие в каких-либо сторонних мероприятиях. Обе они почти все время проводят на работе, выходят в выходные, если нужно.
– А может быть, вы знаете, у нас тут проходили по нескольким делам различные деятели культуры и искусства, и к ним приезжали из архива вроде бы как писать книги про них. Вы не знаете, какой из наших городских архивов может заниматься такой работой?
Лада задумалась:
– Знаете, про архив не скажу, но музеи занимаются этим частенько. Сотрудники фондов сами связываются, например, с актерами или режиссерами и просят тех передать что-то в музей для пополнения исторической коллекции. Вы можете, кстати, уточнить у Марии Александровны, она как раз запустила один из таких проектов и нашла спонсоров, которые оплатили выставку, посвященную театрам и театральным постановщикам. Потом она занималась актерами, не самыми известными, но талантливыми. Режиссерами, даже, кажется, в списке у нее были мультипликаторы. Музей может выплатить неплохие деньги, если посчитает, что коллекция, которую ему передают, имеет историческую ценность.
– А вы можете узнать для меня, нет ли у вас в фондах коллекции балерины Афанасьевой? Натальи Александровны?
– Да, конечно.
Лада позвонила в фонды, а Гуров пока решил осмотреться. Кафе при музее оказалось очень уютным, недорогим, но все в нем было сделано так, чтобы посетители не задерживались надолго. В кафе было прохладно, сначала это казалось приятным и освежающим, но если задержаться больше чем на час, становилось уже откровенно холодно. Еще Лев обратил внимание, что на стенах нет ни одной розетки, доступной для посетителей.
– А вы специально оформили так кафе, чтобы не задерживались?
– А? Да. На самом деле тут большая проходимость, но через дорогу есть недорогая и очень хорошая кофейня, сказать по правде, если мне нужно поработать вне стен музея, то я сама часто хожу туда, – рассмеялась Лада. – Я узнала то, что вы просили. Нет, такой коллекции у нас в фондах нет, но есть общая балетная история, и среди предметов числятся афиши и личные вещи, судя по фамилии, переданные Афанасьевой.
– Спасибо большое, – тепло поблагодарил Гуров.
Это был не след, но скорее еще один намек. На то, в какую сторону дальше двигаться. Убийца, скорее всего, был знаком с работой архивов и музеев, может быть, посещал их в качестве гостя или слушателя, нужно будет подумать и в эту сторону.
Лев посмотрел на телефон, решив позвонить Дарье, спросить, нет ли у нее новостей по моргам, но та опередила его и позвонила сама.
– Лев Иванович, мне очень жаль, но у нас еще один труп, и снова он хочет с вами пообщаться.
Глава седьмая
– Труп? Пообщаться со мной? – удивился полковник.
– Ой, нет, простите, я имела в виду, что тут послание вам. Вы далеко от центра? – спросила Дарья.
– Улица?
– Кремлевская набережная, в конце Ленивки.
– Понял, я близко.
Круг улиц сужался. До места преступления Гуров решил дойти пешком и, уже когда подходил к набережной, спускаясь к Ленивке, заметил Шмеля, который махнул ему рукой и сделал жест, будто подносит телефон к уху и звонит кому-то. Значит, что-то узнал и просил позвонить.
Лев кивнул и заметил следственную группу.
Третье тело, девушки, нашли в самом конце улицы. Ее привезли туда и оставили под парапетом набережной. Дарья с ходу включилась в работу и уже хлопотала над телом.
Заметив полковника, она молча передала ему белый конверт, но Гуров принял его не сразу. В этой девушке снова было что-то очень-очень знакомое. Лев даже почувствовал, что у него закружилась голова. На самом деле вспомнить что-то, когда тебе это очень нужно, практически невозможно, как ни напрягай голову. Если нет никаких ассоциаций, то мозг будет подкидывать какую угодно информацию, даже не всегда правильную, скорее надуманную, как неправильные отчества и имена. Но стоит расслабиться, и то, что нужно, всплывет само собой.
Лев не сразу открыл конверт, сначала он рассмотрел девушку. Кто-то усадил убитую спиной к парапету, так что со стороны могло показаться, что девушка, может быть, не очень трезва и вот присела перевести дух. В руках у нее был большой букет белых лилий, таких же, что оставили дома у Гурова.
Летнее платье, поверх накинута куртка. Макияж…
Гуров наклонился, чтобы рассмотреть.
– Ее явно накрасили и одели так специально, возможно для съемок. Макияж очень плотный, так делают профессиональные визажисты. И волосы, – Дарья аккуратно что-то поправила на голове убитой и сняла парик, – это парик. И ногти тоже накладные.
– Это все могло быть сделано после того, как ее убили? – уточнил полковник. Была в его жизни парочка таких умельцев, которые убивали жертв, а потом красили и нарядно одевали.
– Нет, скорее всего, до. Понимаете, посмертный макияж очень отличается от прижизненного, в том числе и средствами косметики. Когда я вернусь в лабораторию, смогу сказать точнее даже марку бронзатора, – печально улыбнулась Дарья.
– Хорошо, Даш, работай. – Гуров встал и подозвал к себе оперативников. – Свидетели? Кто нашел тело?
– Все те же, – раздался голос у полковника за спиной.
Крячко тоже приехал на вызов и уже ждал друга и беседовал с бывшими спасателем.
– Вы-то как тут оказались?
– Так я на работу хожу если пешком, то через набережную, тут рядом кафе «Триумф», там я покупаю выпечку, печенье для наших кофеманов, – отозвался тот, – вот и увидел ее.
– Видели что-то подозрительное?
– Нет, к ней только подходила одна девушка, она тоже явно торопилась на работу, подошла, что-то сказала и пошла дальше.
– Как она выглядела?
– Растрепанные кудрявые волосы, высокая, худая, макияж под пятидесятые годы. Сильно накрашены глаза, короткие брюки и сумочка такая… маленькая. Чем-то похожа на Грету Гарбо.
Крячко и Гуров переглянулись.
– Ты или я позвоним? – спросил Стас.
– А позвони-ка ты ради разнообразия и поставь на громкую, – предложил Гуров, – посмотрим, что скажет. Снова труп днем в центре города, и никаких свидетелей. Удивительные люди.
– Ну, по ходу, двое у вас уже есть, – отозвался уже хороший знакомый Крячко и Гурова и добавил: – Да и место хорошо просматривается.
– Екатерина, добрый день, простите, запамятовал ваше отчество, – зачастил Крячко, как всегда беря на себя роль сыщика-недотепы, – а не вы ли, случайно, сегодня тело девушки обнаружили? На Кремлевской набережной?
– Какое еще тело? Сидела какая-то барышня, явно с ночи перебрала, я ей сказала, чтобы шла домой, пока себе все не отморозила, лето еще не наступило, а она прямо на асфальте сидела.
– Буду признателен, мадам Пономарева, если вы подойдете к нам в Главк. Девушка – труп. И с ночи, скорее всего. Странно, что вы не заметили, – с легкой укоризной отозвался Крячко.
– У меня зрение минус три, могу справку принести. И я была без очков. Приеду через час.
– Лучше через два, у нас тут еще дела, – сказал Гуров.
Пономарева услышала его голос и положила трубку.
– Интересно, это да или нет? – улыбнулся Лев.
Тем временем тело девушки уже уложили на носилки и погрузили в машину.
– Что пока предварительно по смерти скажешь, Даш? – спросил Гуров.
– Борьбы не было, ее не тащили, возможно, перенесли на руках, но синяков нет, – отчеканила быстро эксперт. – Может быть, умерла тут, на месте, просто тихо угасла, как это было с предыдущими жертвами. Нет внешних следов отравления, пока не вижу следов повреждения кожного покрова, все остальное более подробно смогу сказать после того, как тело прибудет в лабораторию. Но я думаю, что точно так же, как и в случае с предыдущими жертвами, ее убили уколом. А что в письме? Вы уже посмотрели?
Дарья кивнула на письмо, которое Лев все еще держал в руках.
«У тебя короткая память, полковник. Придется напоминать».
– Снова ничего нового, но, Даш, проверь, пожалуйста, бумагу и конверт, как в прошлый раз. Значит, будут еще убийства.
– Почему вы так решили?
– Продолжительность действия. Не «напомнить», а «напоминать», – серьезно сказал Гуров. Полковник был зол до пелены в глазах, но сдерживался. Серийных убийц он не любил. За ту наглость, с которой они временами действовали, и за уверенность в том, что им все сойдет с рук.
До поры до времени.
– При ней были какие-либо вещи?
– Ни документов, ни сумочки.
– Значит, личность будем устанавливать по отпечаткам пальцев, спасибо новой традиции сдавать отпечатки пальцев в банках и при оформлении загранпаспорта, – кивнул Лев и повернулся к напарнику. – Отправь оперативников собрать записи со всех камер. Стажер наш, кстати, не знаешь где?
– Поехал в Бауманку, он уверен, что мы с тобой не правы, а он раскроет это дело, потому что свет у него сошелся клином на гениальном Сысоеве.
– Вот и хорошо, оттуда ему далеко сюда ехать, не будет путаться под ногами, – кивнул Лев. – Поговори со свидетелями, а потом вместе пойдем к ним. – Гуров показал на цветочный магазин, окна которого выходили на набережную, и, судя по стайке взволнованных продавщиц, они очень хотели пообщаться со следствием.
Стас кивнул:
– Так, Анатолий, вы тогда идите на рабочее место, мы со Львом Ивановичем или я один подойдем к вам попозже, хорошо?
Тот кивнул, улыбнулся уголком губ и пошел вниз по набережной.
Крячко тоже заметил Шмеля и увидел, что тот маячит и не уходит, а значит, у него есть какая-то интересная информация.
Гуров быстро перебежал через дорогу и показал художнику на арку, ведущую во двор. Там, во всяком случае, Шмеля будет не так хорошо слышно. Да и в будний день есть вероятность, что большая часть жителей дома будет на работе.
– Удивительно, что в центре города еще остались жилые квартиры. – Гуров сказал это вслух, и Шмель рассмеялся:
– Да ты не поверишь, как тут жизнь кипит по вечерам.
– Поверю. Что ты хотел рассказать?