– Я тут порасспрашивал, есть двое, к кому еще подкатывала твоя биограф. Из музея она, а не из архива. Одна умерла, тетка Варя, хорошая была баба, позировала мне много.
– Ты же лошадей рисуешь.
– Так она позировала наездницей, колоритная была и добрая. Всех собак, кошек прикармливала в округе. Жаль ее. Так вот, она мне еще зимой, перед Новым годом, хвасталась, что про нее будут книгу писать. Варя была гонщицей, известной, кстати, Варвара Макарычева, можешь поискать ее. Потом попала в аварию, и карьера ее закончилась, сильно головой пострадала. Реакция стала замедленной, головокружения начались.
– Она тоже погибла при подозрительных обстоятельствах? – Пока Шмель говорил, Гуров быстро записывал новую информацию в блокнот.
– Нет, ее машина сбила. Головокружения были сильные, вышла ночью, не заметила, как машина вылетела, и сразу насмерть. – Шмель грустно улыбнулся. – Она тачки быстрые страсть как любила, говорила, что если помирать, то только так. С железным конем. В ее случае умерла от железного коня.
– А второй человек?
– Комиксы он рисует и карикатуры. Ему хорошо за семьдесят, рисовал карикатуры еще для «Крокодила», квартиру получил на Ленивке от деда, тот был маршалом, воевал, известный человек. В девяностые, когда все посыпалось, Степа наш смог как-то удивительно легко и быстро переключиться на комиксы, он у нас вообще был одним из первых, кто стал рисовать их. И на этом очень хорошо зарабатывал.
– Разве на этом много заработаешь?
– Так он не для России рисовал. А на Китай и Японию. Мать у него была родом из Поднебесной. Степка язык выучил и пошел штамповать всякое там аниме. А они уже стали переводить его комиксы для Китая. В России он почти неизвестен, но при деньгах. И его тоже нашла эта барышня. И стала наведываться в гости. А Степа наш раз – и в Японию уехал на три месяца.
– Так. А ты сможешь мне точно сказать, когда именно к ним наша библиограф наведывалась? И когда возвращается Степа?
– Через неделю, – хитро улыбнулся Шмель, – мы с ним по «Скайпу» болтали, и он сказал, что хранят его японские боги, очень ему эта барышня не понравилась. Говорит, что лживая насквозь.
– Описать сможет?
– Сможет. Но через три дня. Он там в какой-то монастырь за просветлением пошел. Хотя я думаю, что больше за здоровьем. Там, в этих монастырях, Степка рассказывал, руки-ноги, головы, даже все внутренние органы вправляют так, что потом лет на десять моложе себя чувствуешь.
Шмель порылся в карманах и достал лист бумаги.
– Вот я тебе все записал по хронологии.
– Какой ты полезный, друг, – улыбнулся Гуров.
– Лучше приходите с женой на мою выставку, тогда и будем квиты, – улыбнулся Шмель.
Гуров кивнул.
Теперь, когда есть хронология, можно будет постараться понять план убийцы.
Вопрос первый: женщина работала одна или была наводчицей?
И из этого вопроса плавно вытекал второй: если она работала одна, то чем ей так не угодил Гуров? Были у него в фигурантах дела очень серьезные дамы. Но все они либо сидят, либо погибли при задержании. Почему-то именно женщины старались не сдаваться до последнего.
– А не думаешь, что ее могли нанять как киллера? – спросил Крячко, когда Гуров вернулся и они пошли в цветочный салон.
– Пока не будем это сбрасывать со счетов, – отозвался Лев, – версий у нас все больше и больше, как и трупов, и это дело нравится мне, соответственно, все меньше и меньше.
Стас кивнул. Он понимал озабоченность друга. Игру с полковником затеяли плохую, и Гуров уже проигрывал. Вернее, проигрывал весь Главк. Если убийцу не поймают, то полетят головы, и голова Гурова в первую очередь пострадает. А если поймают, то все равно останется неприятный осадок, что не поймали сразу и довели уже до доказанного третьего трупа, а на деле до пятого. И учитывая, что в Главке еще и кротик завелся, то рано или поздно эта информация может просочиться туда, куда не надо.
В салоне с громким названием «Триумфальная арка» пахло цветами, играла легкая классическая музыка и напарников там явно ждали.
– А мы вас видели, вот решили, что точно к нам зайдете. Вот записи с нашей камеры.
Директором была высокая приятная девушка, которая сразу протянула Гурову диск.
Напарники представились и попросили тех, кто был в салоне, постараться вспомнить все, что они видели.
– Мы видели ее живой. Они приехали на такси, но номера отсюда не видно было.
– Точно такси? – уточнил Крячко, делая пометку. Гуров одновременно с ним спросил:
– Они?
– Машина была небрендированная, но уже здесь она попрощалась, как с кем-то знакомым, и вышла. Я это увидела, обратила внимание на одежду – весна, а платье летнее, пальто было просто накинуто. И туфли летние.
– А кто ее ждал тут?
– Не видно было, но кто-то ждал, потому что там парковаться нельзя, на набережной, она перебегала дорогу не по переходу и помахала кому-то рукой. Но мы не видели кому, потому что перед окнами встала машина доставки. Фургон. И он перекрыл все, а когда отъехал, она уже сидела. Я видела, что мимо шла женщина, она что-то сказала девушке. Мы думали, что она все еще позирует. Поза была какая-то неестественная для весны.
Девушки очень старались вспомнить что-то еще, но самого фотографа вспомнить не смогли.
– Кажется, был кто-то, – задумчиво сказала одна из продавщиц и показала в окно на лестницу, спуск к набережной, – там стоял какой-то мужчина с фотоаппаратом. Но он был в толстовке, отсюда далеко, не очень хорошо видно, и машины мелькали, а у меня был большой сложный букет, и я не смотрела, простите.
– А мужчина был высокий или с меня ростом? Кроме толстовки, куртка на нем была? Джинсы или брюки?
– Да, куртка, на голове капюшон от толстовки и такие большие очки в массивной оправе, я еще подумала, что они очень несуразные и не идут ему. Портят лицо, – вспомнила еще одна продавщица, – высокий, одет был тепло, и я еще подумала, что вот гад, она в летнем платье, а он так утеплился. И заставил ее еще ложиться.
– Ложиться?
– Ну да. Девушка легла на асфальт, он даже не разрешил ей прилечь на пальто. Рассыпал сверху цветы и стал фотографировать.
Напарники переглянулись.
– Пойдем искать камеры, должны быть дорожные. Девушки, вы потрясающие, спасибо вам огромное. – Крячко приложил руку к груди и изобразил галантный полупоклон. Гуров тоже тепло поблагодарил свидетельниц.
– Пойдем еще раз осмотрим место.
Напарник кивнул.
Судя по описаниям девушек-свидетельниц, то, как легла жертва и как фотограф стал ее снимать, было похоже на… Как если бы она уже была трупом и он решил сделать художественное фото. Жаль, что подробности из окна магазина в самом деле разглядеть было очень сложно.
Набережную, где нашли девушку, личность которой пока установить не успели, эксперты осмотрели очень подробно. Как и всю близлежащую территорию. Напарников интересовало другое. Они прошли по дороге и попытались понять, откуда было бы видно такси, машину фотографа и есть ли на этом участке дороги дорожные камеры.
Гуров заметил, что в одном из зданий на верхнем этаже был балкон с панорамными окнами и там явно кто-то находился.
– А пойдем наведаемся вон в ту квартиру, – показал Гуров.
Крячко кивнул.
Вычислить квартиру оказалось несложно. Попасть в подъезд тоже – спасибо бдительной бабушке с первого этажа. Квартиры в подъезде нумеровались начиная с первой. Напарники просто позвонили в первую квартиру и попросили их пустить.
Бабушка не просто пустила, но еще и сама вышла проверить, что полиция – действительно полиция, а не «абы кто».
– Милая моя, вы уж лучше сама-то не выходите, – попросил ее Крячко, – мало ли какие бандиты могут назваться полицией.
– А я и не боюсь…
– Раиса Валентиновна, это ко мне.
По лестнице спустилась женщина спортивного телосложения с растрепанной короткой стрижкой. Было видно, что ей слегка за шестьдесят, судя по морщинкам, она очень любила смеяться, и Гуров оказался прав: она действительно наблюдала за ними с балкона.
– У меня зимний сад на балконе, и я люблю там работать, – отозвалась свидетель, отвечая на пока еще не заданный вопрос, – меня зовут Елена Вадимовна. Борщ будете?
Оба сыщика вдруг поняли, что невероятно хотят борща. Пахло головокружительно.
– Мы вроде как при исполнении, – осторожно протянул Гуров, потягивая носом аромат, который, словно канат, тянул Льва вперед.
– Так я вам и не наливаю, вернее, наливаю, но только суп.
Свидетель оказалась по-настоящему бесценной.
Елена Вадимовна вязала. Это было ее хобби, но со временем оно стало приносить очень хороший доход. Притом не столько сами вещи, она их вязала и часто просто дарила хорошим знакомым, а две школы рукоделия. Елена открыла их, объединив тех из своего окружения, кто умел хорошо вязать, и тех, кто не умел, но всегда мечтал научиться. После этого она стала проводить занятия у себя в уютной квартире-студии, где посиделки собирали все больше учеников. А сама она разводила редкие сорта фиалок, как раз на том балконе. И днем часто сидела там, читала книги по вязанию или детективы.
– Я обожаю детективы. И как раз вышла на балкон в тот момент, когда он фотографировал девушку в этой странной позе. Сверху это было очень похоже на то, что он уложил ее на асфальт в позе трупа, еще и цветами сверху присыпал.
– Елена Вадимовна, а вы смогли разглядеть самого фотографа?
Женщина покачала головой:
– Отсюда плохо видно, но я могу точно сказать, что он старше, чем хочет казаться. Не очкарик, хотя хотел показать, что носит очки. Они ему явно мешали, он их постоянно поправлял, я сама очкарик, могу сказать вам точно, что если очки удобные, их перестаешь замечать. Потом он подошел, помог ей встать. Я уже стояла у окна, было интересно, не заставит ли он ради фото нырять бедную девушку. Чай, не лето.
Сыщики закивали, не отрываясь от еды.
– Ешьте, я вам еще печенья дам с собой, у меня вчера были посиделки, и мои крошки нанесли столько еды, что ее за неделю не съесть. Так вот. Он помог девушке встать, надеть пальто, а потом что-то сказал, она кивнула, он показал рукой куда-то за спину. Я умею читать по губам, но этот поганец стоял ко мне спиной. А девушка говорила очень невнятно, но мне кажется, что она сказала что-то вроде того, что будет ждать. Дальше он ушел, она стояла. Я подумала, что она ждет, что фотограф подгонит машину. Но когда в следующий раз я посмотрела в окно, она сидела, а над ней наклонилась девушка с черными растрепанными волосами, погладила ее по плечу, что-то сказала.