Памятники средневековой латинской литературыX—XII веков
Ответственные редакторы:
М. Е. ГРАБАРЬ-ПАССЕК и М. Л. ГАСПАРОВ
ОТ РЕДАКЦИИ
В 1970 г. в издательстве «Наука» вышел сборник «Памятники средневековой латинской литературы IV—IX веков». Это была первая попытка познакомить советского читателя с важнейшей из средневековых западноевропейских литератур, ранее почти ему неизвестной. Настоящий сборник служит продолжением названного. Он построен по тому же плану: две большие статьи, посвященные двум большим периодам латинской средневековой литературы, затем небольшие заметки об отдельных авторах или группах авторов, и при них — переводы образцов их произведений.
Два периода, охватываемые настоящим сборником, — это X—XI века, время подступа к так называемому высокому средневековью, и XII век, время расцвета так называемого высокого средневековья. Это эпоха, когда средневековая европейская культура раскрывается во всей своей полноте и своеобразии, а также во всей своей противоречивости. XII век часто называют «средневековым возрождением», а культуру XII века — «средневековым гуманизмом». Эти понятия, сплошь и рядом употребляемые буржуазной наукой без достаточного прояснения и обоснования, до сих пор не получили должного раскрытия в советской науке. Задача настоящего сборника — предложить достаточный материал для обсуждения проблемы средневекового гуманизма.
Составители сборника ни в коей мере не пытались предрешать результаты такого обсуждения. Полная характеристика специфики средневекового гуманизма — дело сложное и требующее долгих совместных усилий историков, филологов и искусствоведов. Одно лишь ясно уже теперь — средневековый гуманизм существовал, средневековье не было «бесчеловечным» провалом в истории духовного развития человечества. Средневековье создало свою картину мира, стройную и до мелочей рассчитанную и соразмеренную, человек был гармонической частью этого мира и поэтому в каком-то смысле служил в нем «мерой всех вещей». Этот средневековый гуманизм ни в коей мере не тождествен с гуманизмом античным, или гуманизмом Возрождения, или гуманизмом Просвещения, но это не мешает ему быть и оставаться гуманизмом — формой утверждения человека в мироздании.
Проявления средневекового гуманизма многообразны. Он находит выражение и в богословских сочинениях, и в светских панегириках; и в религиозной лирике, и в мирской песне; и в ученом подражании античным образцам, и в живой разговорности сатиры или притчи. В соответствии с этим многообразен и материал настоящего сборника. Читатель найдет здесь и первые образцы любовной лирики («Кембриджские песни», поэзия вагантов), и медитативные элегии (Хильдеберт Лаварденский), и страстные гимны (Хильдегарда Бингенская, Адам Сен-Викторский), и поэмы на античные сюжеты («Александреида» Вальтера Шатильонского), и первый в Европе рыцарский роман («Руодлиб»), и первые средневековые драмы («Посещение гроба», «Действо об Антихристе»), и сочинения историков крестовых походов (Гвиберт Ножанский, Гийом Тирский), и сочинения богословов и философов (Ансельм Кентерберийский, Петр Абеляр, Бернард Клервоский). Почти все памятники, публикуемые в этом томе, появляются на русском языке впервые.
Сборник подготовлен сектором античной литературы Института мировой литературы имени А. М. Горького АН СССР.
Продолжением настоящего сборника должен служить сборник «Памятники средневековой латинской литературы XIII в.».
ЛАТИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА МЕЖДУ ИМПЕРИЕЙ И ПАПСТВОМ (X—XI вв.)
X—XI века в истории Европы были временем окончательного складывания феодального строя. Кризис начала X в. застал ее еще в состоянии социально-политического хаоса, а к концу XI в. мы уже находим во всех основных ее государствах развитую систему феодальных отношений, сложную и гибкую, в ее классическом западноевропейском облике. Земля с прикрепленными к ней крестьянами, над ней — целая иерархия держателей-феодалов: император или король, под ним герцоги, под ними графы, под ними бароны и виконты, под ними простые рыцари; каждый вассал получает держание только от своего непосредственного сеньора и обязан верностью только ему, каждое держание наследственно и не выходит из родового владения; рядом с этой иерархически организованной светской властью — столь же иерархически организованная духовная власть: римский папа, ему подчинены архиепископы, им — епископы, тем — приходские священники, особняком держится только черное духовенство в монастырях — таков западноевропейский феодализм, каким он сложился в X—XI вв.
В этой разветвленной системе отношений действовали свои центробежные и центростремительные силы. Центробежные силы в светской организации выступали в лице местных феодалов, в духовной организации — в лице монастырей, разрозненных и выпадавших из общецерковной иерархии, подвластных влиянию местной знати. Центростремительные силы в светской организации выступали в лице короля или императора, в духовной организации — в лице папы и иерархической епископальной сети. В начале X в. и королевская и папская власть переживали кризис: королевская власть была доведена последними каролингами до полного бессилия, папство было игрушкой в руках римских феодалов и их любовниц («порнократия», «блудовластие» — назвали впоследствии этот период истории папства). X век стал в истории Европы веком реставрации империи, XI век — веком реставрации папства.
Латинская литература — литература на языке всеевропейском, международном, ни для кого не родном — всем существом своим была связана именно с центростремительными, объединяющими тенденциями европейского общества и культуры. Время Карла Великого было придворным периодом истории латинской литературы, каролингский IX век — монастырским периодом; в X—XI вв. латинская литература покидает монастыри с их партикуляристскими тенденциями, и центр тяжести ее перемещается в епископские города с их централистскими тенденциями. При дворе Карла средневековая латинская литература торопливо набиралась античных культурных запасов из впервые собираемых древних рукописей. В тиши монастырей происходило медленное усвоение этих античных традиций, их переработка, их скрещивание с традициями местной народной культуры. Теперь средневековая латинская литература, сложившись и окрепнув, выходит на открытый простор общественной жизни, политической и идейной борьбы. Пора ученичества для нее закончена, она обретает свой собственный голос.
Но на пути из монастырских келий в епископские палаты латинская литература должна была пройти еще один этап. Политические обстоятельства сложились так, что в X в. реорганизация императорской власти, блестящая, но кратковременная, опередила реорганизацию церковной власти, более медлительную, но более основательную и прочную. Поэтому во второй половине X в. культурным центром Европы на недолгое время вновь стал императорский двор — это так называемое оттоновское возрождение, ослабленное повторение каролингского возрождения.
Политическими обстоятельствами, которые повели в середине X в. к созданию оттоновской империи, были натиски на Германию славян со стороны Эльбы и венгров со стороны среднего Дуная — последняя угасающая волна великого переселения народов. Необходимость отпора сплотила Германию (настолько, насколько это было возможно) вокруг новой королевской династии — саксонской, Лиудольфингской. Ее основатель Генрих I Птицелов (919—936) укрепил славянскую границу новыми городами-крепостями, отодвинул французскую границу присоединением Лотарингии к Германии, нанес первое серьезное поражение венграм. Его сын Оттон I Великий (936—973) перешел в решительное контрнаступление против славян, разгромом при Лехе (955) положил конец венгерским набегам, взял под свой контроль династическую борьбу каролингов и робертингов в бессильной Франции, браком с итальянской королевой Адельгейдой (Аделаидой) сделал Италию своим вассальным владением, в 962 г. венчался в Риме императорской короной по примеру Карла Великого, в 972 г. женил своего сына на византийской принцессе Феофано. Возрожденная империя достигла предела в своем внешнем величии. Такой она перешла к сыну императора, Оттону II (972—983), и внуку, Оттону III (983—1002).
Императорам новой империи все время приходилось бороться с непокорностью могущественных местных герцогов (Баварии, Швабии, Франконии, Лотарингии). В этой борьбе со светскими феодалами императорам нужна была опора. Такой опорой стали церковные феодалы, епископы и архиепископы. Для императора это были такие же вассалы, как герцоги или графы, с той только выгодной разницей, что церковные феоды не передавались по наследству и поэтому крепче зависели от императорской власти. Поэтому Оттоны прежде всего заботились о замещении епископских и архиепископских кафедр преданными им людьми и об округлении их земель за счет прирезок от уделов светских феодалов или от монастырей. Так, при Оттоне I кельнским архиепископом был брат императора Брунон, архиканцлер, дипломат и меценат, второй после Оттона человек в государстве, майнцским — незаконный сын императора Вильгельм, трирским — двоюродный брат императора Генрих, а богатство церковных феодалов было таково, что при Оттоне II они поставляли для императорской армии больше средств и сил, чем светские феодалы. На церковных магнатах держалось внутреннее единство империи — каждая смена императоров (особенно, если император был малолетний и нуждался в регентстве) сопровождалась сепаратистскими порывами герцогов и централистским нажимом архиепископов. На церковных магнатах держалась внешняя политика империи — безопасность на французской границе обеспечивали архиепископы кельнский и трирский, на славянской границе — магдебургский и бамбергский. Наоборот, монастырям саксонские императоры не покровительствовали, отнимали у них земли в пользу епископств, пытались вернуть их от привольной жизни IX в. к прежнему аскетизму и всячески старались, чтобы епископы главным образом воздавали кесарево кесарю, а монахи — божее богу. Исключение составляли новооснованные монастыри, настоятелями которых были лица императорского рода или близко с ним связанные: Гандерсгейм, Кведлинбург, Нордгейм и др.; они служили такой же опорой императорской власти, как и епископства.