(VI в.)
Родился в Сирии в последней четверти V в., был жрецом в одном из храмов Бейрута, при императоре Анастасии переехал в Константинополь, где крестился и стал диаконом. Умер после землетрясения 555 г. Жития Романа приписывают ему 1000 песнопений: сохранилось около 85. Творчество Романа отличается народной простотой и интенсивностью переживания: с ним в византийскую литературу пришло мировосприятие простых людей, греков и иных народностей империи, которым мало было дела до классических традиций и эллинской учености (Роман первым разрывает с метрическим стихосложением), но которые хотели узнавать в церковных песнопениях — как-никак, самом «массовом» искусстве эпохи, — свои чувства, мысли и идеалы. Песнопения Романа получили необычайную популярность; складывались легенды о чудесной помощи самой богородицы своему певцу; вся позднейшая византийская литургическая поэзия окрашена влиянием Романа, хотя и не смогла ни разу вернуться к свежести и силе своего образца.
Песнопение Романа «О Иуде предателе» характеризуется редкой даже для него эмоциональностью тона и своеобразной, не имеющей ничего общего с классическими, образцами изысканностью структуры: помимо того, что все песнопение представляет собой акростих, в нем с беспримерной для византийской поэзии широтой использованы ассонансные и рифмоидные созвучия. Картина довершается щедрым обилием аллитераций и синтаксических параллелизмов.
На усопших[377]
Сколь сладостны кущи твои и возлюбленны,
Боже и господи сил!
В них же обитающие, спасителю наш,
Во веки веков воспоют тебя,
Восхваляя, восславляя.
Давидовым оным напевом:
«Аллилуия!»
Созерцая земные веселия,
Помышляя в уме об увиденном,
Восскорбел я, постигнувши явственно,
Сколь горька сия чаша житейская!
Вас одних почел я блаженными,
Что избрали в жизни благую часть,
Возлюбили Иисуса сладчайшего
И ликуя пророку подпеваете:
«Аллилуия!»
Не видал я в мире бесскорбного,
Ибо жизни превратно кружение:
Кто вчера величался гордынею,
Того ныне зрю я поверженным,
И плетется с сумою роскошествовавший,
И терзается гладом изобиловавший;
Вы одни, спасены от превратностей,
Воспеваете в вечном служении:
«Аллилуия!»
Неженатый в тоске угрызается,
А женатый в суете надрывается;
Бездетный терзаем печалями,
Многодетный снедаем заботами;
Те во браке печалью снедаемы,
Те в безбрачьи бесчадьем терзаемы,
Только вы посмеетесь сим горестям,
Ибо ваша радость небренная —
«Аллилуия!»
Ради алчной своей ненасытности
Человек и по морю отважился
Совершать смертельное странствие.
Угождая чреву и похоти,
Он вверяется ветрам и парусу,
Небрежет о погибели горестной.
Лишь для вас — затишье безбурное,
Ибо вы обрели гавань тихую —
«Аллилуия!»
Ныне же разум помрачается:
Брата зрю бездыханным, безжизненным,
С кем вчера, вчера лишь беседовал.
Онемели уста говорливые,
Угасли очи проворные;
Все строение телесное замерло,
Господней рукой запечатано.
Воспоем же в трепете, братие:
«Аллилуия!»
О предательстве Иудином
Отче наш и господи,
Создателю, спасителю,
Смилуйся, смилуйся, смилуйся
Над нами, о мир подъемлющий
И объемлющий!
Смирил себя владыка,
Омыл стопы злодею,
Меж тем, как вор лукавый,
Язык на грех кровавый
Уж готовил в потайности!
От скверны сей и мерзости,
О Христе господи.
Нас сохрани, молящих,
В доме девы поющих:
«Смилуйся, смилуйся, смилуйся
Над нами, о мир подъемлющий
И объемлющий!»
Не содрогнется ли слышащий,
Не ужаснется ли видящий
Иисуса на погибель лобызаема,
Христа на руганье предаваема,
Бога на терзанье увлекаема?
Как земли снесли дерзновение,
Как воды стерпели преступление,
Как море гнев сдержало,
Как небо на землю не пало,
Как мира строение устояло,
Видя преданного, и проданного,
И погубленного господа сильного?
Смилуйся, смилуйся, смилуйся
Над нами, о мир подъемлющий
И объемлющий!
Вот обман замыслил лукавейший,
Вот ковы уготовал безбожнейший,
Призванный, и от тебя отложившийся!
Возлюбленный, и на тебя изощрившийся!
Ты же в оный час, о милостивец,
Явил погубителю проклятому
Безмерное твое человеколюбие!
Губку наполнил влагой,
Длань утрудил работой, —
Так услужил слуге ты;
И простирал стопы свои
Иуда, ты же омывал их, о господи!
Смилуйся, смилуйся, смилуйся
Над нами, о мир подъемлющий
И объемлющий!
Боже, водами стопы омывающий
Устроителю твоего погубления,
Святыми хлебами одаряющий
Осквернителя твоего благословения,
Предателя твоего лобызания, —
Ты возвысил нищего милостью,
Обласкал убогого мудростью,
Одарил и облагодетельствовал
Игралище бесовское!
Приял он хлеб причастья,
Вкусил вино Завета,
И злобой заплатил за милости,
Не постыдился окаянный мерзости!
Смилуйся, смилуйся, смилуйся!
Над нами, о мир подъемлющий
И объемлющий!
Бессердечный, безбожный, безжалостный,
Погубитель, предатель, преступниче, —
Чем побужден ты, скажи, к отпадению,
Чем склонен, молви, к преступлению,
Чем увлечен, злодей, к погублению?
Не братом ли господь называл тебя,
Не другом ли он нарекал тебя,
Когда уже проклятого распознал тебя?
Тебе ведь он доверил Святое достоянье,
Всей братии владенье;
Ты же без стыда и без совести
Не устыдился, не устрашился низости! —
Смилуйся, смилуйся, смилуйся
Над нами, о мир подъемлющий
И объемлющий!
Петр апостол с мольбой преклоняется,
Зря, как искупитель снаряжается,
Приступая к омовению,
Молит Петр: «Да не будет, господи!»
Но губка влагой наполняется,
И владыко к работе готовится,
В зраке рабьем за труд принимается.
Тогда и силы неба
Страшились и взывали,
Дивились и дрожали,
А лютый не устрашился,
На кровавое дело изощрился!..
Смилуйся, смилуйся, смилуйся
Над нами, о мир подъемлющий
И объемлющий!
Ангелы в страхе изумляются,
Архангелы крылами закрываются,
Взирая с небес на непостижного,
Перед перстью себя смирившего,
Перед прахом спину преклонившего,
Гавриил кличет в исступлении:
Рати небесные, воззритеся,
Неслыханному делу подивитеся:
Простер стопу апостол,
И моет плоть людскую
Кто плоть и мир созиждил;
И не Петра единого омывает,
Но Иуду служением ублажает!
Смилуйся, смилуйся, смилуйся
Над нами, о мир подъемлющий
И объемлющий!
…
О, какие любви деяния,
А Иуда не приял умиления!
О, какие святые речения,
А злодей не вкусил покаяния,
Не смягчился, не дрогнул, не тронулся!
Вот приял от хлеба причастного,
Вот испил от вина благодатного
Тать, и пяту, подъял, по Писанию,
И вышел из овчарни,
Оставив агнцев стадо
Для волчьей стаи ада,
Покинул сосцы сладчайшие,
И приняло тебя лоно проклятого. —
Смилуйся, смилуйся, смилуйся
Над нами, о мир подъемлющий
И объемлющий!
О, помедли, злосчастный, одумайся,
Помысли, безумный, о возмездии!
Совесть свяжет и сгубит грешника,
И в ужасе, в муках одумавшись,
Ты предашь себя смерти мерзостной.
Древо встанет над тобой губителем,
Воздаст тебе сполна и без жалости.
И на что, сребролюбие, польстился ты?
Страшное злато бросишь,
Гнусную душу сгубишь
И серебренниками не поможешь,
Продавши сокровище нетленное.
Смилуйся, смилуйся, смилуйся
Над нами, о мир подъемлющий
И объемлющий!
Господи, господи, господи,
Святый боже, святый крепкий, вседержителю,
Умились над твоим творением,
Над прахом, над плотью, над паствою,
Сохрани, сбереги от погибели!
Мы же, братие, внимая сказание,
Лукавца созерцая растление,
Укрепим стопы свои крепостью!
Стойкой пяте недвижный,
Твердый, святой, неложный
Веры устой обрящем
И от адской сбережемся засады,
К искупителю взывая с молитвою:
«Смилуйся, смилуйся, смилуйся
Над нами, о мир подъемлющий
И объемлющий!»
Иоанн IV, патриарх Константинопольский(ум. в 595 г.)
Прозванный «Постником» константинопольский патриарх Иоанн происходил из бедной семьи и в молодости готовил себя к ремеслу резчика. Однако, познакомившись с монашеской средой, он увлекся идеей аскезы, принял обет поста, стал монахом, а затем дьяконом храма св. Софии. В течение нескольких лет Иоанн был сакелларием — блюстителем мужских и женских монастырей в столице. В обязанность ему вменялись не только заботы о внешнем состоянии монастырских зданий, но и наблюдения за внутренней дисциплиной в монастырях. Когда его избрали в патриархи (582 г.), он хотел избежать этого и скрылся в одном из предместий Константинополя, но был насильно приведен во дворец, где и состоялось его посвящение. Лишенный с молодых лет систематического образования, Иоанн писал по внутреннему побуждению, под влиянием непосредственных впечатлений от окружающего. Его занимали вопросы покаяния, исповеди, бессмертия души. Овладев наиболее простым стихотворным размером, ямбическим триметром, Иоанн, в расчете на легкое усвоение, изложил таким образом отдельные положения монастырского устава.
Предписания монаху[378]
Блюдя прилежно скромность добронравную,
Как должно, инок, взор держи потупленным:
По сторонам бесчинно не мечи очей.
Умей молчать, умей сказать ко времени.
В одежде, сколь возможно, ограничь себя,
А что до яств, ты должен на одно смотреть:
Чтоб только немощь поддержать телесную.
Что на столе поставлено, вкушать не грех,
Но беса берегись чревоугодного.
Не смей одними кушаньями брезговать.
Другие выбирать себе по прихоти.
А кто брезглив, таким и мы побрезгуем.
По большей части вовсе избегай вина.
Лишь занедужив, пригуби во здравие.
На людях скромно руки под плащом держи;
Да попусту за трапезой не важничай
И будь готов собрату услужить во всем.
Болтливости и сплетен, как бича, беги:
Они ввергают сердце в скверну смертную.
Не смей плеваться посредине трапезы.
А коль нужда припала так, что мочи нет,
Сдержись, скорее выйди и откашляйся.
О человече, есть и пить желаешь ты?
В том худа нет: но бойся пресыщения.
Перед тобою блюдо, из него и ешь,
Не смей тянуться через стол, не жадничай.
Смиренным и послушливым со всеми будь,
Собрату не дерзай твердить досадливо:
Прискучил-де, учитель, за собой смотри!
Зевота неуемная — бесчинства знак.
Помысли о менадином обычае[379]
И не забудь ладонями прикрыть уста —
Не окажи соседу неучтивости.
У двери, как пристало, постучись слегка,
Да не врывайся, словно пес сорвавшийся,
Что по дому шныряет и подачки ждет.
Во всем покорствуй старцам, и начальникам,
За вычетом единым: если грех велит.
Веди беседы тихие и кроткие,
Ни с кем не забывай, монах, о скромности.
Пусть смех твой будет мирною усмешкою:
Не хохочи, ограды не кажи зубов.
Беги родных: избегнешь огорчения.
Страшись сношений с братьями юнейшими:
Здесь сатана губительный скрывает ков.
Не суесловь, не надмевайся гордостью,
Не забывай о строгом послушании.
Не суемудрствуй без нужды о догматах,
Ученостью не хвастай, избегай греха.
Коль все исполнил, радуйся и бодрым будь.