знает города, но которому нужно найти какой-то конкретный дом в Токио.
Японские официальные лица встречают гостей по всем правилам вежливости и конечно же с учетом международного протокола. По пути в резиденцию мы с любопытством всматривались и в лица людей, и в бесконечные изломанные, запутанные улицы и переулки, стараясь хоть немного почувствовать, что такое столица Японии.
Когда едешь из аэропорта в отель, то проезжаешь – и не один раз – по эстакадам с двойными и даже тройными, одна над другой, развязками. Глядя на эти сложные транспортные сооружения, чувствуешь, что находишься в центре индустриальной страны.
Отель «Отани», в котором нас разместили, – ультрасовременное здание, с вращающимся этажом, куда хозяева любят приглашать гостей на завтрак, обед или просто для обозрения панорамы города.
Визиты в Японию позволили мне познакомиться с этой страной. Правда, целью моих визитов являлись встречи и беседы с государственными деятелями, поэтому и познавать приходилось Японию в основном через политическую призму. Но были и поездки по стране.
Вообще говоря, у меня было много встреч с представителями Японии в ходе их визитов в Москву, а моих – в Токио. Трижды встречался я с императором Японии. Мне доводилось беседовать и вести переговоры с премьер-министрами Японии. Это – Итиро Хатояма, Какуэй Танака, Эйсаку Сато, Такэо Фукуда, Такэо Мики, Ясухиро Накасонэ. Моими собеседниками являлись также министры иностранных дел Энусабуро Сиина, Киити Аити, Масаеси Охира, Тосио Кимура, Киити Миядзава, Дзэнтаро Косака, Сунао Сонода, Масаеси Ито, Есио Сакураути, Синтаро Абэ и другие видные японские деятели.
Обращаясь к встречам и беседам с ними, еще раз убеждаюсь в том, что, несмотря на существовавшие между нами различия и расхождения во мнениях по ряду вопросов, они завершались, как правило, полезными результатами. Отмечу, что когда у японских участников присутствовали понимание важности этих контактов для советско-японских отношений и соответствующее желание, то по некоторым вопросам удавалось находить общий язык и даже достигать договоренностей.
Извинения премьер-министра
К числу крупных государственных деятелей Японии следует отнести Эйсаку Сато. Он был премьер-министром в течение восьми лет – с ноября 1964 года по июль 1972 года.
В послевоенной Японии премьер-министры менялись довольно часто. Как правило, смена руководства японским правительством происходила через каждые два-три года. Что касается Сато, то он являлся своего рода чемпионом по продолжительности пребывания на посту премьер-министра, за который он стойко и, надо сказать, с умением держался. Уже этот факт говорит о его влиянии в политических кругах страны.
Встречался я с Сато во время визитов в Японию. В беседах с ним чувствовалось, что он стоял ближе к пониманию необходимости для Японии поддерживать добрососедские отношения с СССР, чем ряд других политических деятелей, как предшествовавших ему, так и следовавших за ним на посту премьер-министра. Именно в это время мы подписали ряд советско-японских соглашений, которые в известной мере укрепляли договорную основу наших связей. Можно назвать, в частности, советско-японскую консульскую конвенцию, соглашение о прямом воздушном сообщении и некоторые другие.
Конечно, и Сато поднимал вопрос о так называемых «северных территориях». Но он понимал, что непомерный «аппетит» – это одно дело, а возможность его утолить – совсем другое.
Встречи с Сато проходили в общем корректно. Он никогда не пытался обострять беседу, пускаясь в рассуждения относительно обоснованности японских претензий к Советскому Союзу. Сато больше подчеркивал необходимость налаживания отношений по тем линиям, по которым можно это сделать.
Иногда мне приходила в голову даже такая мысль: «Может быть, у Токио возобладает реалистический подход к развитию советско-японских отношений?» Но, к сожалению, в Японии все еще имеет место нехватка в деятелях, которые склонялись бы к реализму во внешних делах.
Думается, стоит рассказать об одном эпизоде, относящемся к визиту в Японию в 1972 году. Возвратившись в Токио из поездки в некоторые другие японские города, я пришел на запланированную беседу к Сато. Меня сопровождал посол СССР в Японии О.А. Трояновский.
Войдя в кабинет премьер-министра, мы сразу заметили, что Сато чем-то обеспокоен. Что случилось, мы не знали. Когда же заняли места для беседы, премьер старался всячески подчеркнуть предупредительность и внимание по отношению к нам.
А затем он сказал:
– Прежде чем мы приступим к обсуждению интересующих обе стороны вопросов, я хотел бы принести вам, господин министр, свои извинения в связи с тем, что на пути следования вашей машины с токийского вокзала перед ней взорвалась бомба.
К счастью, вы и ваши спутники не пострадали, но я чувствую себя неловко и поэтому приношу извинения за случившееся.
Я ответил:
– Да, мы с супругой уловили какой-то необычный треск, когда наша машина проезжала на одном из участков дороги мимо находившейся в каком-то возбуждении небольшой группы людей. Среди них были и полицейские. Они что-то предпринимали в отношении человека в гражданской одежде.
Лидия Дмитриевна и я тогда в машине смолчали, а сопровождавший нас заместитель министра иностранных дел Японии и водитель машины сделали вид, что они не обратили внимания на происходящее.
Премьер-министр продолжал извиняться. А я в свою очередь успокаивал его:
– Господин Сато, вы напрасно волнуетесь, ведь все обошлось благополучно.
Премьер с удовлетворением воспринял мои слова. Наша встреча вошла в нормальную колею.
Когда я уже прибыл в Москву, то Л.И. Брежнев сказал мне:
– Иностранные информационные агентства успели передать тревожные сообщения о происшествии, будто бы случившемся с машиной советского министра. Потом все прояснилось.
Суждения японских деятелей
Встречи и переговоры в Токио, состоявшиеся во время моего визита в 1972 году, оказались полезными. Их итоги свидетельствовали о желании обеих сторон содействовать развитию советско-японских отношений.
В беседе с премьер-министром Сато я подчеркивал:
– Интересам наших народов отвечало бы такое положение, при котором Советский Союз и Япония имели бы не просто дружественные отношения, – хотя и эта формула весьма богатая по содержанию, – а добрососедские в полном смысле этого слова. Вот почему мы активно выступаем за углубление торгово-экономических, научно-технических и культурных связей с Японией, за непрерывность политических контактов и регулярность встреч между советскими и японскими государственными деятелями. И нет никаких оснований опасаться того, что улучшение отношений СССР с Японией будет происходить за счет ущемления законных интересов третьих стран.
Этот политический деятель Японии умел слушать. Его манера участвовать в беседе внушала уважение. В то же время Сато высказывался и так:
– Япония порвала с милитаризмом. Хочу сослаться при этом на конституцию и принятые на ее основе законы. Положение теперь не похоже на прежнее.
В такие моменты я не мог освободиться от мысли: «Так ли в самом деле думает японский премьер, как он говорит?»
История закрепила в сознании нашего народа настороженность к заявлениям о благих намерениях, с которыми выступают политики этой страны. Известно вероломное нападение Японии в 1904 году на Порт-Артур, которое привело к началу Русско-японской войны. Известны события у озера Хасан и на реке Халхин-Гол, когда японские милитаристы втайне подготовились и неожиданно решили испытать прочность советских границ. Известен и внезапный удар японской авиации по американской военно-морской базе в Пёрл-Харборе.
Не может не настораживать и тот факт, что в последние десятилетия на японской территории созданы и остаются американские военные базы. А это значит, что Япония не совсем свободна делать выбор, в каком направлении строить свою политику, – в направлении мира или в том, которое ей будет навязано извне.
Диссонансом с позитивным духом заявлений общего порядка, которые делались с японской стороны, в том числе в ходе моих визитов в Японию, звучали высказывания и премьеров, и министров иностранных дел этой страны по некоторым конкретным вопросам отношений с Советским Союзом. Как правило, главное место здесь все более отводилось так называемым «территориальным претензиям» к СССР.
Не все в Японии выбросили из головы территориальные амбиции, представляющие собой анахронизм в японской политике по отношению к СССР. Потому одной из основных целей контактов и переговоров с руководящими деятелями Японии и сегодня остается внушить мысль: чем скорее избавятся от этих амбиций те круги, которые определяют политику Токио, тем лучше будет и для Японии, и для мира в целом.
По убеждению Советского Союза, трезвость должна быть константой, а не преходящим явлением японской внешней политики. Будущее Японии, ее независимое существование лежат не на путях экспансии и реванша, а мирного сотрудничества со всеми странами и не в последнюю очередь с соседними. В историческом плане перед Японией стоит задача не допустить, чтобы петля, наброшенная на ее шею военными соглашениями с США, удушила эту страну как самостоятельное государство.
От имени советского руководства и по его поручению я, как министр иностранных дел СССР, излагал эти мысли японским деятелям на всех уровнях во время визитов в Токио. Это же в той или иной форме доводилось советскими руководителями до сведения премьеров и министров иностранных дел Японии, когда они посещали с визитами Советский Союз.
Среди видных государственных и политических деятелей Японии следует выделить Такэо Фукуду, занимавшего ключевые посты в правящей Либерально-демократической партии и в правительстве, в том числе премьер-министра, заместителя премьер-министра, министра иностранных дел, министра финансов и др. Он играл важную роль в руководстве внутренней и внешней политикой Японии в шестидесятых – семидесятых годах.