атификацию договора Соединенными Штатами Америки. Это представляло собой крупное поражение президента Вильсона, которое, по общему мнению, укоротило ему жизнь. Кстати, известно, что Лодж-старший посетил Россию еще до революции 1917 года и предпринял путешествие по Сибири.
Сын сенатора, то есть Лодж-младший, отличался не меньшим упорством в служении кругам, придерживавшимся наиболее реакционных тенденций в американской политике. Тень Даллеса всегда витала над ним.
В одном из разговоров со мной Лодж задал вопрос:
— Как вы все-таки понимаете тезис о мирном сосуществовании государств?
И добавил:
— В США, а возможно, и в других странах не очень четко себе представляют, какое содержание вы вкладываете в этот тезис.
Прежде чем поставить передо мной такой вопрос, Лодж уже десятки раз выступал в ООН против наших позиций по многим проблемам, в том числе по тем, при обсуждении которых так или иначе приходилось говорить о мирном сосуществовании.
Мне вновь пришлось дать необходимое разъяснение. Была подчеркнута главная мысль:
— Каковы бы ни были разногласия между государствами с различным общественным строем, они должны разрешаться мирным путем, иными словами, посредством переговоров. Мирное сотрудничество и мирное соревнование — вот та политика, которой должны придерживаться все государства.
Присутствовавшие на беседе крупные советские юристы — член-корреспондент Академии наук СССР С. А. Голунский и профессор С. Б. Крылов со своей стороны остановились на юридическом аспекте проблемы.
Лодж очень внимательно выслушал высказывания и заявил:
— Ваши мысли представляют интерес. Но одно дело — все это учитывать, а другое дело — признавать как доктрину и положить их в основу политики.
Заявление с его стороны было необнадеживающим и нарочито туманным.
До конца своей деятельности в качестве представителя США при ООН Лодж продолжал пользоваться репутацией сторонника твердой линии Даллеса, который о мирном сосуществовании и слышать не хотел.
Нелишне к этому добавить, что как Лодж-старший, так и Лодж-младший отличались последовательностью в отстаивании взглядов, не отвечающих решению международных проблем в интересах мира. Такая слава их никогда не покидала.
Президент Трумэн назначил постоянным представителем США при ООН крупного американского дипломата сенатора Уоррена
Остина. Авторитет и опыт сенатора, близость к Белому дому придавали ему вес. Он, в отличие от некоторых других американских деятелей, мог основательно потолковать с советскими представителями по вопросам внешней политики, особенно относящимся к деятельности ООН.
У меня состоялось немало бесед с Остином. Как правило, они позволяли более полно выяснить позицию другой стороны и гораздо реже — сблизить обе позиции.
В ходе бесед возникал и вопрос об отношении стран к принципу мирного сосуществования государств с различным общественным строем. Хотя Остин к этому вопросу не проявлял особого интереса, но обсуждения не чурался. Он спрашивал:
— Как Советский Союз все же понимает этот принцип? Ему, разумеется, давались с нашей стороны соответствующие разъяснения.
В одном из разговоров собеседник высказал такую мысль:
— Как можно примирить интересы социалистических государств и государств западной демократии?
Даже Даллес мог бы позавидовать формулировке вопроса. Отвечая на него, я обратил внимание собеседника на известный, уже вписанный в историю факт:
— Германия, с одной стороны, США и Англия, с другой стороны, оказались, несмотря на одинаковый общественный строй, во второй мировой войне по разные стороны фронта. В то же время США и Англия стали союзниками СССР, несмотря на различия с ним в общественном строе.
Опыт недавно закончившейся второй мировой войны показывает, — продолжал я, — какую великую жизненную силу имеет идея мирного сосуществования государств. Он показывает, что одинаковый капиталистический строй — вовсе еще не гарантия мира между капиталистическими странами, а различия в общественном строе государств не являются преградой для мирного сотрудничества и сосуществования социалистических государств с капиталистическими.
— Разве это не так? — спросил я.
Остин подумал и сказал:
— Я, пожалуй, должен признать убедительность ссылок на государства, вовлеченные во вторую мировую войну.
Но в то же время он добавил:
— Я не вижу в обозримой перспективе возможностей для принятия Соединенными Штатами Америки принципа, именно принципа, который вы отстаиваете. Другое дело — искать возможности для сближения позиций сторон по тем или иным конкретным вопросам, например, связанным с разоружением и контролем над вооружениями. Иначе говоря, по вопросам практической политики.
Что касается главного вдохновителя «жесткой линии» США в отношении Советского Союза — Джона Фостера Даллеса, то он вообще не желал обсуждать тему о мирном сосуществовании государств. По всему складу своего политического мышления он слыл таким человеком, которого эта тема не могла привлечь. И это было хорошо известно. Он отрицал не только принцип, но и необходимость его обсуждения.
Заслуживают внимания взгляды крупного политического деятеля ФРГ, с которым я имел много встреч при разных обстоятельствах, Ганса Дитриха Геншера.
Познакомился я с ним, когда он был еще министром внутренних дел в правительстве Вилли Брандта. После его назначения на пост министра иностранных дел в правительстве Гельмута Шмидта, а затем Гельмута Коля между нами происходило немало бесед, в которых обсуждались вопросы отношений между СССР и ФРГ, а также отношений между странами Организации Варшавского Договора и государствами НАТО.
Должен сказать, что соглашаться или не соглашаться с ним — это другой вопрос. Но идя на встречу с Геншером, надо все же проверить свой резерв аргументов, разъяснений и возможных ответов на его предполагаемые вопросы. Заранее знаешь, что придет он с определенно очерченным кругом вопросов и постарается преподнести позицию правительства ФРГ в максимально приукрашенном виде. Где ему выгодно недоговорить — он это сделает. Где выгодно поступить наоборот — он тоже не упустит момента. Темп бесед предпочитает неспешный. Словом, любит эффектно поплавать по тихому озеру, медленно помахивая веслами.
Многие беседы с ним и лично мои, и советских послов в Бонне неоднократно подтверждали, что главный ориентир для него — это и ладить с Вашингтоном, и по возможности не ухудшать отношений с Москвой, а то и улучшать их.
Нет, не сразу, а постепенно он будет в ходе беседы приближаться к развязке вопроса, если она вообще возможна. Он может выдвинуть и промежуточные позиции. Это логично.
Ну а как же проявили себя ФРГ и ее министр иностранных дел в отношении вопроса о мирном сосуществовании государств с различным общественным строем?
Министр Геншер и другие представители ФРГ никогда не отказывались говорить на эту тему. Обычно они ограничивались формулой, которая ничем не отличается от соответствующего положения Устава ООН: «проявить терпимость и жить вместе, в мире друг с другом, как добрые соседи…» А дальше дискуссия шла по кругу, который, как известно, конца не имеет. В общем, Геншер — нелегкий партнер, но беседы с ним, как правило, носили деловой характер и в целом давали положительные результаты. Мне кажется, и позже его встречи, в частности, с министром Э. А. Шеварднадзе насыщены содержанием и ведутся на высоком политическом уровне.
Канцлер ФРГ Гельмут Коль заслуживает того, чтобы о нем написать подробнее. В ФРГ его оценивали и оценивают неоднозначно. Так было тогда, когда он еще не занимал один из высших государственных постов, то же можно сказать и о его нынешнем положении, когда у него за плечами достаточно продолжительный срок пребывания у власти в качестве главы правительства.
Одни утверждают, что он недостаточно эффективно выполняет свои обязанности как во внутренних, так и во внешних делах. Другие, напротив, заявляют, что он именно тот человек, который нужен стране в теперешнее непростое время.
Мне, конечно, гораздо легче высказаться о внешнеполитической деятельности его и правительства, которое он возглавляет.
Да, канцлер Коль отдавал дань грузу прошлого. Однако справедливость требует признать, что после появления конкретных признаков смягчения напряженности в отношениях между СССР и США правительство ФРГ проявило трезвость в подходах к связям с СССР, к международной обстановке в целом и к той роли, которую играет и может сыграть ФРГ в международных делах, особенно касающихся Европы. Можно определенно сказать, что в решение вопроса, относящегося к заключению советско-американского договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, ФРГ внесла положительный вклад. Важно и то, что ФРГ выступила против модернизации ядерных ракет малой дальности.
Это получило должное признание и в СССР, и в других государствах, стоящих на позициях мира и устранения угрозы войны.
Сенатору приходилось растолковывать
Выше, когда речь шла о Сан-Францисской конференции, уже говорилось о роли сенатора Ванденберга и в целом в политической жизни США, и в ее внешней политике. Этот маститый и очень влиятельный представитель республиканской партии всегда находился на правом фланге, какой бы вопрос в беседе с ним ни затрагивался. Он неизменно подходил к рассмотрению любых проблем с жестких позиций и по традиции повсюду пытался искать «козни Москвы». Кстати, Даллес и сенатор Ванденберг понимали друг друга с полуслова. Это были политические близнецы. Доводилось мне с сенатором вести разговоры и на тему о принципе мирного сосуществования государств. И вот в какой связи. Речь тогда, в 1945-м, шла о создании международной организации — ООН. В одной из бесед его заинтересовал вопрос:
— Почему Советский Союз так чувствительно относится к принципу единогласия государств — постоянных членов Совета Безопасности?
Я отвечал сенатору:
— Даже ваше собственное отношение к Советскому Союзу, когда вы нагромождаете одну небылицу на другую по поводу нашей политики, дает нам дополнительное основание придавать важное значение порядку принятия решений в Совете Безопасности. Мы хотим исключить такое положение, когда Совет мог бы, располагая ошибочной тенденциозной информацией, принимать решения, направленные против Советского Союза. СССР имеет основания категорически настаивать на том, чтобы принятие подобных решений было исключено. Конечно, это должно быть исключено в отношении не толь