Всем нам было интересно, какие это «другие обязанности» у детектива Страхового Агентства, но тут Филипп внес на подносе огромное блюдо с отбивными. Блюдо он поставил на стол, прямо перед носом тети Эвелина и заявил:
— У меня есть мысль, барон. Может быть нам заключить с Фантомасом соглашение?
— О чем ты говоришь, Филипп? — поразилась тетя Эвелина.
— В самом деле, ты говоришь странные вещи, — сказал барон.
— Я имею в виду, господин барон, что Фантомас мог украсть картину, а нам выплатили бы компенсацию. Таким образом, мы поправили бы наши финансовые дела. Что не маловажно.
— Чи, чи, чи! — усмехнулась Ивонна. — Я об этом давно думала. Но ничего из этого не выйдет, дорогой Филипп. В результате оговорки в завещании, нельзя продавать картины, а следовательно, и принимать возмещения, составляющие сумму, эквивалентную цене полотна. Деньги выплаченные через Страховое Агентство следует положить на банковский депозит. Если Фантомас лишит нас еще нескольких величайших шедевров галереи, к нам перестанут приезжать туристы, и мы потерпим крах. Провал по всей линии.
Слово снова взял господин Гаспар Пижу:
— Прошу меня извинить, но я, как детектив Страхового Агентства, просто не могу слушать подобных разговоров. Это преступные разговоры. Предупреждаю, что многие уже пробовали обмануть наше Агентство и плохо кончили. Я сам приложил к этому руку.
— Caramba! Porca miseria! — воскликнула тетя Эвелина. — Сводите счеты с Фантомасом, пожалуйста, а не с нами.
Господин Пижу потянулся за отбивной.
— Да. Всему свое время, сударыня. — И до конца обеда не произнес ни слова.
После обеда мы вышли все во двор, а потом на террасу донжона. Наше внимание привлек тот факт, что господин Пижу держал в руке свой, довольно больших размеров, дипломат.
— Неужели вы собираетесь нас покинуть? — поинтересовался барон.
— Да, — кивнул детектив. — Я оставлю замок не на долго. Но потом опять появлюсь.
Мы подумали, что господин Пижу, как и любой выдающийся детектив, похож на кота, который ходит сам по себе.
Был прекрасный день. Мы сидели на скамьях для туристов и молча смотрели на густую зелень старых платанов на парковой аллее. Белые, песчаные отмели в серебристой речной глубине выглядели, как рыбья чешуя.
Господин Пижу, как мне казалось, вел себя странно. Он прислушивался чему-то, время от времени смотрел на небо и чесал за левым ухом.
Вдруг он сказал барону:
— Я не хочу, чтобы вы плохо думали о Фантомасе. Ибо и так, вы не можете распоряжаться картинами по своей воле, Фантомас, украв картины, не причиняет вам боль.
— Но, дорогой мой, что вы такое говорите? Это возмутительно! — сказал барон. — Фантомас является обычным преступником.
— И мы возьмем за него сто тысяч долларов, — с убеждением сказала Ивонна.
Пижу улыбнулся. В первый раз я увидел его, улыбающегося так широко, от уха до уха.
— Боюсь, что это несбыточные надежды, — сказал он.
В этот момент над воротами парка появился голубой вертолет. С гудя мотором он пролетел над рекой и оказался прямо над террасой. Повис над ней, как мощная стрекоза, опустился так, что оказался в трех метрах над землей. На мгновение я даже испугался, что летчик заденет винтом, стены донжона. С вертолета сбросили веревочную лестницу.
— Прощайте! — поклонился нам, господин Гаспар. — Спасибо, что открыли для меня галерею. Спасибо также за картину Ренуара. Надеюсь, что копия, которую я оставил, сделана достаточно тщательно.
Пижу с ловкостью юноши вскочил на веревочную лестницу. Вертолет мгновенно взмыл вверх, а господин Гаспар, с дипломатом в левой руке, залез в кабину пилота. Через некоторое время мы потеряли вертолет из виду. Он исчез за деревьями парка.
— Caramba, porca miseria! Ничего не понимаю — зашумела тетя Эвелина.
А у меня бегали мурашки по шее. Я уже открыл рот, чтобы объяснить ситуацию, когда со стороны замка прибежал Филипп.
— Господин барон, — закричал он в изумлении. — Звонил мсье Гаспар Пижу, детектив Страхового Агентства. Он сказал, что будет здесь через час, потому что его задержали в Париже непредвиденные обстоятельства.
Все молчали, как будто пораженные громом.
— Фантомас, — простонала, наконец, Ивонна. — Так это был Фантомас?
Куратор схватился за голову.
— Картина! Он, вероятно, украл картину Ренуара!
И как сумасшедший побежал в сторону замка и галерей. И мы побежали вслед за ним.
Галерея, как я уже упоминал, была построена Екатериной Медичи, на каменном мосту, построенном в годы, когда владелицей замка была Диана де Пуатье. Галерея располагалась в длинном зале с окнами в стиле ренессанс, выходящими на реку протекающую под арками моста.
Галерея имела три уровня. Нижний являлся анфиладой из четырех огромных комнат. В последней комнате находились тщательно закрытые, дверные проемы, через которые можно было выйти на другой берег реки.
Выше имелся длинный и широкий зал, имеющий окна с обеих сторон. Это здесь, на стенах зала, отец барона де Сен-Гатьен повесил собранные им картины современных ему художников.
Над галереей, то есть как бы на втором этаже, находились комнаты для гостей, одна из которых была выделена для меня.
Если, однако, на нижнем уровне двери вели на другую сторону реки, то у галереи с картинами не было другого выхода. На окнах решетки. Попасть сюда можно было только из зала замка, а точнее по лестнице из холла через маленькую комнатку, где днем и ночью дежурил охранник. Отсюда в галерею вели защищенные системой охранной сигнализации двери.
Картина Ренуара висел прямо напротив входной двери, между первым и вторым окном справа. Это был небольшая картина маслом, размером тридцать пять на тридцать сантиметров, в простой деревянной раме. Изображен был как бы случайный фрагмент нормандского пляжа. Какая-то раздетая женщина на переднем плане, другая, захвачена художником лишь частично, в середине много «пустого» места, а в глубине несколько детских фигурок. Эта «случайность» кадра была довольно характерна для импрессионистов, а особое выражение она нашла в знаменитой картине Дега[26], на портрете господина Лепика с дочерьми.
Много желтого, охры, белого. Туманное море нежного голубого цвета.
— Это он! Ренуар — выдавил куратор.
Мы все столпились перед картиной Ренуара и, и пристально смотрели на нее.
— Вы — искусствовед, — обратился ко мне барон. — Насколько я знаю, занимаетесь также подтверждением подлинности изображений. Или это подделка?
Я покачал головой.
— Здесь нужен специалист, знаток импрессионизма. Я не настолько знаком с творчеством Ренуара, чтобы я мог сказать, имеем ли мы перед собой копию или оригинал.
— Ба! — добавил куратор, который тоже был искусствоведом. — Часто бывают подделки картин художников еще живущих. И даже они сами, их создатели, не всегда в состоянии определить, что представленная им картина написана ими, или фальсифицирована.
Тетя Эвелина воскликнула:
— Caramba, porca miseria, так как на самом деле, господин куратор? Этот негодяй украл «Пляж» и повесил подделку, или у нас по-прежнему подлинная картина Ренуара?
— Не знаю, госпожа, — беспомощно вздохнул куратор.
— Потому что, если у нас оригинал, то это не должно нас беспокоить. — гремела далее тетя Эвелина. — Но если это подделка, в таком случае следует дать знать полиции и подать заявление о компенсации. Я полагаю, что и эта картина была застрахован?
— На сто тысяч франков, — добавил барон, который стоял за моей спиной.
Куратор, полный внутренних противоречий, дергал пальцами свою черную бороду.
— Ей-Богу, не знаю, оригинал это или подделка? Выглядит как настоящая, как та же картина, что висела здесь раньше. Но поклясться я бы не смог. Зачем бы весь этот маскарад, если бы Фантомас не хотел украсть оригинал? Только когда он это сделал? Все это время его сопровождала Ивонна и я…
— Не все время, — сказала Ивонна. — Он попросил вас и меня, чтобы мы проверили, как работает устройство сигнализации на дальних окнах галереи. Помните?
— Да.
— Мы оставили его здесь, у этой картины и ушли в другой угол галереи.
— Ну, да… но… здесь был охранник, — воскликнул в отчаянии куратор.
— Он послал его в коридор, чтобы проверить, слышен ли сигнал тревоги, которую мы должны были поднять, — напомнила Ивонна. — Фальшивый Пижу имел при себе портфель. Он мог быстро достать копию в такой же деревянной оправе, заменить картину, и с оригиналом в портфеле, спокойно покинуть галерею.
— Я иду звонить в полицию, — решил барон и вышел из галереи. А мы приступили от воспроизведению сцены, какая тут могла разыграться, если Ивонна хорошо все помнила.
Я получил задание заменить картину, а тетя Эвелина и охранник отправились в другой конец галереи, для работы с системой охранной сигнализации.
Галерея была более восьмидесяти метров в длину. Когда они оказались в другом конце, я закрыл собой картину Ренуара, снял ее, некоторое время я стоял с ней, делая вид, что прячу ее в свой портфель. Затем повесил картину обратно на стену.
— Ну и что? — я спросил, когда они вернулись ко мне.
— Да, мы видели, как господин снимал картину, — констатировал охранник. — Но мы специально смотрели на вас. А в тот раз мы были заняты устройством охранной сигнализации на окне, и, конечно, не смотрели в эту сторону.
— Да, — подтвердила Ивонна. — К тому же, он все время трогал картину и что-то с ней делал. Поправлял ее, снимал с гвоздей и вешал заново. Я думала, что это относится обязанностям детектива, который приехал сюда, чтобы защитить полотно от кражи.
Пришел барон.
— Я говорил с комиссаром полиции в Туре, — заявил он. — Тот обещал скоро приехать и заняться этим делом. Но для начала расследования необходимо документальное доказательство того факта, что картина, которая здесь висит, это подделка. Комиссар должен знать мнение эксперта.
— Хорошо, — кивнул куратор. — Завтра утром я поеду с картиной в Лувр, к господину Кардинал, крупнейшему знатоку произведений Ренуара. И может быть, наша картина окажется подлинником? — добавил он с надеждой в голосе.