— Что это за странный автомобиль? — спросил он, с подозрением поглядывая на мою машину. — Может, я все-таки вызову полицейский автомобиль?
Ивонну задел тон его голоса.
— Он лучше велосипеда, — сказала она.
Но комиссар полиции, не понимал, что эти слова в устах Ивонны — большой комплимент.
— Лучше, чем велосипед? — спросил. — А, может быть, я вызову полицейский автомобиль?
— В этом нет необходимости. Мы поедем очень быстро, — я заверил его.
Но мне не пришлось, однако, спешить. Замок Шести Дам не далеко от Шамбор. Комиссар, который прекрасно знал здешние дороги, повел нас боковыми путями через Фужер, Шеверни, Брасье.
В нескольких километрах от замка мы въехали в прекрасные леса. Это был на самом деле замковый парк площадью пять с половиной гектаров, из которых более четырех с половиной составляли леса. Парк был окружен стеной длиной в тридцать два километра — в путеводителе я читал, что это самая длинная стена во Франции.
Когда-то эти леса были великолепной территорией королевской охоты. В парке находилась соколятни и псарни, где скрещивались лучшие породы охотничьих собак со всей Европы. Потому что французские короли были заядлые охотники. Король Людовик XII мог на коне, гоняясь за дичью, перепрыгнуть ров пятиметровой ширины, Франциск I обожал здесь охотиться на вепрей, и даже слабый от природы, и болезненный Карл IX проводил в седле по десять часов и прекрасно играл на охотничьем роге.
Сегодня через огромный парк ведет к замку шесть ворот и шесть больших аллей. Сам замок, красивым, белым силуэтом, внезапно возникает из зелени в конце аллеи и встреча с ним, кажется, всегда удивительной и неожиданной.
Но прежде, чем я расскажу о Шамбор, еще несколько слов о лысом комиссаре полиции из Тур. Разговор, который мы с ним вели во время поездки в Шамбор, мне кажется, очень важным.
Всю дорогу комиссар довольно иронично относился ко мне, может из-за того, что у меня машина чуть лучше велосипеда, а также со снисходительной иронией относился к Ивонн и Роберта.
— А вы, дети, также, играете в детективов, как этот господин? — спросил он, имея в виду меня. Что, якобы, я играю в детектива. Другими словами, я не настоящий детектив.
Наверное, в понятии комиссара настоящим детективом был только Пижу, который имел замечательный Хамбер и работал в Агентстве. Я не знаю, что он думал о господине Робину, но, насколько я смог заметить, не смотрел на него с симпатией. Полицейские не любят частных детективов и относятся к ним с оттенком превосходства. Но господин Робину был настоящим детективом, потому что он имел визитную карточку и за деньги тети Эвелина расследовал кражи картин. А я? Можно ли было воспринимать всерьез человека, который ездит на машине "лучше, чем велосипед", а интерьер этого автомобиля, напоминает кабину самолета? Я думаю, что он относился ко мне как безвредному чудаку. А то, что встретил меня в Замке Шести Дам, еще больше укрепляет его в этом убеждении. Чудаками были барон и мадам Эвелина. Стоит ли удивляться, что у них был странный парень с дурацкой машиной?
— Я хочу получить сто тысяч франков награды за поимку Фантомаса, — ответила ему со всей серьезностью, Ивонна. — Такая сумма спасла бы нас от финансовых проблем.
— Ах, так? — улыбнулся снисходительно комиссар. — Но ты считаешь, дитя мое, что Фантомас даст вам поймать себя только потому, что вы собираетесь получить сто тысяч франков?
— Просто указать на него, мсье, — ответила Ивонна. — Захват можно оставить полиции.
— Наверное, ты думаешь, милое дитя, что тот Фантомас похож на гостей барона де Сен-Гатьен. Он появится в вашем замке и скажет: "Я Фантомас", а потом ты укажешь на него полиции?
Ивонна пожала плечами.
— Я уже имела удовольствие с ним познакомиться, и даже угостить бокалом шерри. Он посетил нас как поддельный Пижу.
— Откуда у вас уверенность, что это был Фантомас?
— Никто другой бы не осмелился на такое мероприятие — с глубокой убежденностью заявила Ивонна.
Комиссар погладил себя по лысой голове.
— К сожалению, я ничего не знаю о Фантомасе, — признался он честно. Памятуя об иронии, с которой он до сих пор относился ко мне, я позволил себе сделать замечание:
— Я думал, что полиция уже имеет некоторое представление об этой личности. Как бы то ни было, но он рыщет по замкам Луары в течение довольно длительного времени, и совершил много краж.
Комиссар снова похлопал себя по лысине.
— Вы должны признать, что мы имеем дело с явлением весьма необычным. Воровство — это воровство, мсье. У вас есть какой-то предмет и его украли у вас, значит вы его не имеете, а он стал собственностью вора. Да или нет?
— Да, — согласились мы.
— А что собой представляет дело с Фантомасом? Разве в каком-то из замков долины Луары пропала хоть одна картина? Нет, мсье. Картины висят, как висели на привычных местах. Однако, видимо, вместо оригиналов висят подделки. Что это за воровство, мсье, если для его определения нужны эксперты из Лувра? Сам владелец не в состоянии сказать: украли его картину, или нет? Во всех из перечисленных случаев краж не было обнаружено следов взлома замков или вынимания стекла. Ничего подобного, мсье. Поверьте мне, порой я прихожу к удивительному выводу: не было никаких краж картин.
— И, тем не менее, специалисты из Лувра утверждают, что привезенные им картины являются подделкой, хотя у владельцев были оригиналы.
Комиссар вздохнул и указал пальцем на мою машину.
— Вот ваш автомобиль. В один прекрасный день вы приходите ко мне и говорите: "У меня украли автомобиль, тот что лучше велосипеда." Но я вижу, что вы приехали ко мне на этой машине, и выражаю удивление. Вы, однако, утверждаете, что хотя этот автомобиль и является таким же, как предыдущий, но, по мнению экспертов, это, однако, другой автомобиль, то есть подделка. Даже вы, владелец этого странного транспортного средства, не в состоянии сделать вывод, что ездите на той же самой машине. И как в этой ситуации действовать полиции? Мы должны спросить: "Ездит он так же хорошо, как раньше?" Вы ответите, что да. "Ну, и ездите себе дальше на нем и не дурите нам головы" должны мы вам сказать и попрощаться с вами.
— С произведениями искусства немного по-другому, — ответил я. — Правда, подделка Ван Гога выглядит так же, как оригинал, а в любом случае, отличия для любителя совершенно незаметны, но тем не менее ценность фальшивки незначительна по сравнению со стоимостью оригинала. Для владельца и тех, кто рассматривает картину, важно, что каждое пятнышко на этом холсте рисовал Ван Гог, а не мошенник.
— Нет, — буркнул комиссар. — Я этого совершенно не понимаю. Или картина красивая или уродливая. И на этом конец. Скажите мне пожалуйста, как в таких условиях вести расследование?
Я улыбнулся. Ситуация на самом деле была необычная. Борьба с Фантомасом превзошла, кажется, возможности полиции из Тура. Комиссар посмотрел в записную книжку.
— В Шамбор украли картину Ватто. Название картины: Парк. Что это был за художник этот Ватто, мсье?
— Антуан Ватто — начал я объяснения — французский живописец, родом из Фландрии. Он жил на рубеже XVII и XVIII веков. При французском дворе, после смерти Людовика XIV, воцарилась мода на легкую и приятную живопись, радующую глаз богатством красок. Таким придворным художником был Ватто, который рисовал много замечательных пейзажей. Но пейзаж был для него лишь фоном, как будто искусственной, театральной декорацией, в которой он представлял "изысканное удовольствие": Коломбину, убегающую от Пьеро, развеселую компанию на траве в парке поместья. Колорит этих сцен был сказочный. Ватто был художником чрезвычайно чувствительным к цвету, и рисовал действительно очень красиво. Впрочем, как утверждают знатоки, это его сказочный мир скрывал куда более глубокий смысл. Ватто своим пикником и забавами предавал поэтический, и даже философский смысл. Глядя на его картины, где все такие благостные и спокойные, нельзя, тем не менее, избавиться от ощущения какой-то печали, которая из них исходит. Наблюдая за ними, невольно задумываешься над призрачностью счастья и красоты…
Комиссар полиции со щелчком закрыл блокнот.
— О-ла-ла! Как это все трогательно, — проворчал он. — Если бы вы еще сказали, кто украл Ватто из замка Шамбор, я был бы полностью удовлетворен.
Мне не пришлось ему отвечать, потому что перед нами вдруг появился, огромный, великолепный белый силуэт замка Шамбор.
Я написал "замок" и так о нем пишут в путеводителе, но, несмотря на то, что он возведен по образцу феодальной крепости, но в период влияния ренессанса и никогда не выполнял защитных функций. Это не замок, а, скорее, великолепный королевский дворец. Огромный, крупнейший из всех, что находятся в долине Луары. В нем четыреста сорок комнат и жилых помещений. По размеру он не уступает Версалю, и, как говорят некоторые, был также "предшественником" Версаля.
Дворец Шамбор построил Франциск I после 1519 года, и делал это с таким рвением, что не приказал прекратить строительство даже тогда, когда государственная касса опустела, когда не было денег, чтобы выкупить из плена своих сыновей. Хотел изменить ход Луары, чтобы она протекала мимо его замка, но его архитекторы были напуганы таким гигантским проектом, что отсоветовали ему это. Пришлось довольствоваться изменением русла реки Коссон, которая сейчас протекает неподалеку от дворца.
Строительство продолжил король Генрих II. И так возник великий дворец, как будто высеченный зубилом выдающегося скульптора.
Основным стержнем замка является мощный донжон, окруженный башнями. В четыре угловые башни ведут замечательные двухэтажные галереи, поддерживаемые аркадами. Они замыкают большой четырехугольник дворца.
Знатоков архитектуры впечатляют, в первую очередь, два архитектурных элемента: лестница и терраса. Лестница — когда-то единственная в своем роде — знаменитая двойная лестница, которая ведет к трем верхним этажам замка. Она состоит из двух винтовых лестниц, расположенных вокруг полого центрального сердечника. На этой конструкции возвышается башенка с фонарем, над которой расположена геральдическая лилия. Два человека поднимающиеся по двум пролетам лестницы, могут наблюдать друг за другом через отверстия в сердечнике, но никогда не встретятся! Ее резной орнамент представляет собой один из величайших шедевров французского Ренессанса. На каждом этаже вокруг лестницы в форме креста распол