— Может какая-то свеча неисправна? — спрашивал куратор.
— Или карбюратор засорился — возразила Ивонна.
— Или провода перепутались, — добавил Робину.
Как и подобает детективу, которому поручено наблюдение за бесценным полотном, Робину не расставался с ним ни на минуту. Он вышел из машины, чтобы заглянуть под капот автомобиля тети Эвелина. Под мышкой он держал картину, завернутую в бумагу.
Толкнув в плечо Ивонну. я молча указал ей на горловину топливного бака. Я провел пальцем вокруг горловины, и я показал девушке палец.
— Видишь эти маленькие кристаллы?
— Да. Что это?
— Сахар, моя дорогая. Кто-то подсыпал сахар в бак с бензином. Двигатель должен был испортится, — сказал я. И я приложил палец к губам, давая девушке понять, что она должна молчать, как могила. Не следовало поднимать тревогу, потому что это может спугнуть Фантомаса.
Некоторое время тетя Эвелина и остальная компания спорили, склонившись над двигателем. Но вдруг Робину указал на желтый фургончик.
— Вот оно спасение! — воскликнул он, отказываясь от своего шепота. — Техпомошь. Ее нужно остановить.
Техпомощь, казалось, только и ждала нашего знака. Желтый фургончик съехал на край дороги и остановился рядом с Рено Альпина. Выскочили из него двое молодых мужчин в вымазанных смазочными материалами комбинезонах. Лица тоже были грязные, как будто они только что лежали под наигрязнейшими автомобилями мира. Для меня было очевидно, почему они такие чумазые. Если бы мы должны были описать полиции их внешний вид, то ни за что не смогли бы этого сделать.
Грязнули немного отличались между собой. Один был более чумазый, а другой менее.
— Что случилось? — спросил этот менее чумазый, подходя к машине тети Эвелина.
— Caramba, porca miseria — воскликнула мадам Эвелина. — Мне кажется, что я верну автомобильной компании это старый хлам, за который я отдала восемь тысяч франков. Должен был быть надежным, а сломался.
Покивав головой, что разделяет ее раздражение. Более чумазый процедил сквозь зубы:
— Ну, посмотрим, что можно сделать, уважаемая госпожа.
— Моя машина тоже сломалась — заявил я. Они посмотрели неохотно на меня и на мою машину.
— Ваша машина? — поморщился тот что менее чумазый. — Это, наверное, жертва аварии еще до первой мировой войны. Вас удивляет, что она сломалась? Я бы удивился, если бы увидел, что он едет.
И оба засмеялись он насмешливо. Потом они влезли под машину тети Эвелина и попросили нас подавать инструменты из своего фургончика.
— Ключ, — номер двенадцать! — кричали они, высовывая головы из-под автомобиля.
— Восьмерка!
— Шесть!
— Торцевой ключ: четырнадцать.
Мы принесли инструменты из их машины, а они требовали все другие и другие. Подавали эти инструменты мы все, не исключая и тети Эвелины, которая ворчала сердито: "Caramba, porca miseria, почему они копаются под ним, если сломался двигатель?" Но вслух этого заявить не осмеливалась, потому что, а вдруг это оскорбление? Ибо каждый владелец автомашины знает, как обидчивы механики и как окружают колдовской таинственностью действия, связанные с ремонтом автомобиля. Хуже всего то, что после оскорбления, вы можете рассчитывать, пожалуй, только на чудо. Оставят машину на шоссе, и уедут.
Даже Робину, не расставаясь с картиной несколько раз бегал к фургончику и приносил инструменты. Я наблюдал за ним очень внимательно. На третий раз, когда он вошел в машину, Техомощь, то остался там чуть дольше. А когда вышел, я обратил внимание, что бумага, в которую была обернута картина, небрежно завязана шнурком.
"Так! Случилось! — подумал я. — В машине эвакуаторов Робину сделал подмену картины. Оставил оригинал, а взял копию, которую теперь, господин Дюрант доставит экспертам в Лувре".
Мои подозрения быстро нашли подтверждение. Робину дал механикам какой-то таинственный знак, и оба сразу вылезли из-под автомобиля.
— Этого, к сожалению, мы не можем сейчас исправить, — заявил тете тот что менее чумазый. — Нет, не остается нам ничего другого, как отбуксировать автомобиль в Орлеан, в мастерскую.
— А моя машина? — спросил я с глупым видом.
— Вашу тоже отбуксируем — заявил мне более чумазый. Меня это насторожило. Неужели в фургоне был настолько мощный двигатель, что могли буксировать даже две машины?
Быстро и качественно зацепили своим тросом Рено Альпину. А поскольку я был связан тросом с ней, то дальнейшее оказалось просто.
Прежде чем они отправились, этот более чумазый похлопал меня по плечу.
— Если вы согласны доплатить, то можем вас отбуксировать в музей в Орлеане.
И снова оба радостно захохотали. Их поддержал Робину, господин Дюран улыбнулся слегка. Только мадам Эвелина шикнула на них грозно:
— Без шуток, господа. У нас есть дела поважнее. Буксируйте нас своим "яичным желтком" презрительно определила она их фургончик.
Когда мы заняли места в машине, Ивонна спросила:
— Почему ты не предложил им, чтобы они попробовали починить вашу машину? Может можно было бы на нем поехать в Париж?
— Я бы предпочел обойтись без их помощи.
— Почему?
— Я не хотел, чтобы они осмотрели мою машину: двигатель и переключателем.
— У вас действительно есть этот таинственный переключатель? — недоверчиво спросила Ивонна.
— Да, клянусь вам, — сказал я.
— А вам не надоели шутки на тему вашего автомобиля? — снова спросила Ивонна.
— Да, надоели, тем более, что, как оказывается, на любой географической широте они одинаковы. В Польше тоже до сих пор мне предлагают, чтобы я мою машину поставил в музей.
— А вы против?
Мы двинулись в путь. Дождавшись когда на шоссе стало немного свободнее, грязнули, повернули в сторону Орлеана.
С удовлетворением я принял к сведению тот факт, что они ехали именно в Орлеан, то есть навстречу притаившемуся где-то на дороге автомобилю комиссара полиции, который, наверное, за нами наблюдал издали.
Скоро я увидел какой-то автомобиль, стоящий на краю дороги.
Грязнули, конечно, даже не подозревали, что машина принадлежит полиции. Они, наверное, думали, что это какой-то турист наслаждается тенью леса.
В этом месте от шоссе уходила в сторону лесная дорога. Не чувствуя опасности грязнули, наверное, упоенные успехом, решились на "скок". Вдруг микроавтобус рванулся, да так сильно, что порвал трос. Они уехали, а машина тети Эвелины, и моя машина остались на шоссе.
— Caramba, porca miseria! — крикнула тетя Эвелина высунув голову из окна своей машины. — Что они сделали? Эй, господа, остановитесь!
Но они притворились, что не заметили оборвавшегося троса, и ехали дальше. Потом резко свернули на лесную дорогу.
Я выскочил из машины и отцепил трос между моим автомобилем и автомобилем тети Эвелины.
— Бегут с картиной Ван Гога! — закричали Ивонна и Роберт.
Я повернул ключ в замке зажигания. Мой двигатель сразу набрал обороты.
— Он не был сломан? — поразилась девушка.
— Конечно, нет! — крикнул я, резко трогаясь с места. Проезжая я видел пораженное лицо господина Дюранта и обеспокоенное лицо Робину. Тетя Эвелина погрозила мне кулаком, потому что поняла, что ее обманули: моя машина вовсе не была сломана.
Комиссар полиции мгновенно сориентировался в ситуации. Полицейский фургон тронулся с места и свернул на лесную дорогу, вслед за фургончиком. А я поехал за машиной полиции, потому что не хотел мешать погоне.
Это была действительно сумасшедшая езда. Грязнули быстро поняли, что их преследуют две машины и начали петлять по лесу. Как правильно я догадывался, в машине у них был установлен мощный двигатель. Они гнали по лесу, как сумасшедшие, одержимы только одной мыслью: убежать от автомобилей, которые их преследовали.
А дорога в лесу оказалась опасной. Полной глубоких колей, выворотней, выступающих корней деревьев. Машину бросало вверх и я стукался головой в потолок. Мне казалось, что в любой момент лопнут рессоры. Я не знаю, что чувствовали полицейские, потому что у моей машины матерчатая крыша, и она смягчала удары. Я боялся только за рессоры, но оказалось, что дядя Громилл предусмотрел и подобные ситуации. Установил рессоры прочные и долговечные.
Грязнуля, который вел фургончик, был опытным водителем. По лесной дороге, узкой и извилистой, он ехал как на ралли в Монте-Карло. А все потому что большой орлеанский лес расчерчен сеткой дорог и просек, казалось, что по ним можно петлять бесконечно, пока не лопнут рессоры или не кончится бензин. Убегающий имеет преимущество над преследователем, ибо выбирает направление движения, а это всегда может быть неожиданностью для едущего за ним. Грязнуля использовал это преимущество. Например, разгонял машину, а как только появлялась развилка, делал вид, что поворачивает налево, и внезапно поворачивал вправо. На высокой скорости полицейская машина поворачивала налево или останавливалась, а потом ей приходилось возвращаться, чтобы снова преследовать желтый фургон.
Несколько раз полицейские чуть не налетели на дерево, один раз даже ободрали крыло, об могучий дуб на перекрестке. Дважды грязнулям удалось завести полицейскую машину в огромную лужу воды и грязи. Смогли это сделать, потому что желтый фургон загораживал собой дорогу. В грязи колеса автомобиля полиции начали пробуксовывать — вращались на месте.
— Убегают! — отчаянно крикнула Ивонн, увидев застрявшую в грязи полицейскую машину.
Но нет. Через секунду колеса полицейского автомобиля попали на твердый грунт и автомобиль выбрался на сухую дорогу. Желтый фургон успел уже, однако, уйти на большое расстояние.
Но вскоре и он попал в озерцо грязи, вытянувшееся поперек лесной дороги. Въехал в нее и с большим трудом прорвался на другую сторону. Для двигателя это был большой труд, аж закипела вода в радиаторе. Тогда их догнала полицейская машина. На этот раз водитель-полицейский оказался умнее грязнуль и поехал рядом с лужей, прямо около стволов деревьев обрамлявших путь. Ободрал лак на кузове, но расстояние между фургоном и машиной полиции значительно сократилось.