пофлиртовать.
Я назначила ему свидание в ресторане, но он в это время уехал на пятидесятый километр. А в ресторане оставил официанту для меня записку с извинениями. Почерк в этом письме мне показался знакомым. Я сразу же поехала в Варшаву и попросила друга графолога сравнить все имеющиеся у нас тексты. Было установлено, что все они написаны одной рукой. Затем я выехала в Кортумово. А после нападения на Карен милиция занялась этим молодым человеком. Я помогла им и указала марку мотоцикла. И вот этот Валерий уже в милиции в Гданьске, у него изъяты драгоценности панни Карен, он дает признательные показания. Что теперь скажете пан Козловский? Что никакой вашей вины нет, не так ли? — Злорадно спросила она его.
— Малиновский… Малиновский… — Пробормотал Петерсен в бессильной ярости.
— Еще до этих событий, — продолжала Анка, — вы, работая в турагенстве, выехали за границу и в Париже обманули Петерсена. Потом уволились с работы и нанялись переводчиком к капитану.
— Ну и что? — Перебил ее Козловский. — Это карается по закону? Давайте закончим эту бодягу. Капитан пишет мне благодарственную бумагу, я возвращаю ему его чокнутую дочь и мы мирно расстаемся, я хочу домой. Ведь вы не хотите, чтобы Карен умерла от голода в холодном подвале?
— Возможно, капитан напишет заявление. — Сказала Анка. — Но вы забыли про пана Самоходика.
Козловский негромко рассмеялся:
— Давайте не будем беспокоиться о пане Самоходике. Сейчас он улаживает свои дела с чертями в аду.
— О, Боже! — Вскочила Анка. — Это опять ваши мерзкие шутки?
Козловский пожал плечами:
— Он свалился в колодец и свернул там себе шею. Валяется где-то недалеко от Карен.
Я решил выйти из кустов:
— Ошибаетесь, пан Малиновский.
Он вскочил и хотел бежать, но капитан схватил его за шиворот и посадил обратно на стул.
— Как? Откуда вы взялись? Это на самом деле вы? — Испуганно бормотал Козловский.
— Давай скорее веревку! — Крикнул я Анке. — Надо его связать. Он ведь на самом деле хотел меня убить!
Анка принесла веревку, которой мы не только связали Козловского, но еще и крепко привязали его к стулу.
— Он знает, где моя дочь, — шепнул мне капитан, — но мы должны с ним цацкаться, иначе она умрет от голода в подземелье.
— Я знаю, где ваша дочь, мы сейчас пойдем и освободим ее. — Успокоил я его.
— Ну, тогда после этого мы можем содрать кожу с него, у меня прямо руки чешутся! — Радостно закричал Петерсен.
Извиваясь в веревках, Козловский крикнул:
— Он лжет! Он не знает, где Карен! Только я могу показать тайник… Он все равно ничего не докажет! Погодите, и на моей улице будет праздник!
Мы оставили Анку караулить Козловского и пошли с Петерсеном к старой церкви. Как и ожидалось, Карен сидела в той же ловушке тамплиеров, что и я. Не послушавшись моего совета, она полезла в колодец и сидела теперь около скелета.
Теперь это была не та девушка, что я знал до сих пор. Она провела под землей ужасную ночь, сидела в темноте и думала, что уже никогда не увидит белый свет. Рядом лежал скелет человека, который умер от голода, и ей казалось, что ее ждет то же самое. Плача, она бросилась к отцу:
— Уйдем отсюда! Я больше не хочу никаких сокровищ!
Капитан Петерсен погладил ее по голове и пробормотал:
— Ну, ну, моя девочка. Я всегда говорил, что поиски сокровищ не для молодых девушек, мы немедленно уедем. Вот только сдерем кожу с Малиновского…
И он рассказал Карен о событиях, что произошли, пока она была под землей.
Я им не стал рассказывать подробности о попытке Малиновского убить меня в колодце. А то последовали бы вопросы: а как я оттуда выбрался? И пришлось бы рассказать о втором коридоре и о сокровищах.
— Они приносят так много неприятностей и невзгод, эти сокровища. — Сказала она мне. — Они никому не принесут радости.
Петерсен подмигнул мне и потер руки:
— А теперь, пан Томаш, не пора ли взяться за Малиновского и содрать с него кожу?
Я позвал мальчиков и Еву, которые уже проснулись и даже съели завтрак. Потом собрались в лагере Петерсенов, где сидел, привязанный к стулу Козловский.
Капитан разделся до пояса, потому что, как он сказал Козловскому: «Сдирать кожу очень утомительное занятие». Баська по приказу капитана забрался на дерево и стал привязывать к толстому суку веревку. Петерсен решил подвесить на ней Козловского, потому что, как он утверждал: «В подвешенном состоянии кожу удобней снимать полосками».
С самого начала Козловский безразличным взглядом смотрел на наши действия. Но когда Петерсен приказал дочери поставить на огонь ведро с водой и вскипятить его, подал свой голос:
— Какого дьявола, зачем вам горячая вода?
— Кожу надо предварительно ошпарить кипятком. Тогда она легче снимается. — Рявкнул Петерсен.
— Вы, наверное, шутите! Как это вы с меня снимите кожу? — Взвизгнул Козловский.
Капитан пожал плечами:
— Мы не шутим. Теперь вы узнаете как иметь дело с нами.
И он с серьезным лицом стал точить нож с длинным лезвием.
— Милиция! Помогите! — Закричал перепуганный насмерть Козловский.
Пока он вопил, на тропинке показалась хозяйка пастора. Ее лицо было красным от гнева.
— Кто взломал мой подвал? — Осведомилась она зловещим голосом, измеряя нас суровым взглядом. Потом заметила связанного Козловского и воскликнула:
— Я уверена, что это сделал он! Пан Конфитюрек! Вчера вы весь день кружили около моего подвала! Зачем вы это делали?
— Я не понимаю о чем вы говорите.
— Это грабитель и бандит. — Сообщил ей Петерсен. — Мы собрались устроить ему суд, сдерем с него кожу.
— Как это? — Задумалась хозяйка. — Почему кожу?
— Потому что нам так хочется.
Она скрестила руки на груди и ответила:
— Вы не сделаете этого, Господи помилуй.
Участие хозяйки еще более разозлило Козловского. Он дернулся и зашипел, брызгая слюной:
— Давай вали отсюда, старая дура. И я не Конфитюрек.
— Как вам это нравится? — Рассердилась женщина. — Сидит связанный и шипит, как гадюка. От него благодарности не дождешься, он точно сумасшедший.
Она сняла фартук и стала лупить им Козловского по голове.
— Вот тебе! Вот! — Повторяла она. — Не будешь называть меня сумасшедшей.
В этот момент из леса выехала милицейская машина. Из нее выскочил офицер с усами, тот самый, с которым мы встречались в Мальборке.
— Что вы делаете, панове? — Произнес он с неодобрением. — Если он преступник, то это не означает, что его можно бить грязной тряпкой.
— Это не тряпка, а фартук. — Возразила хозяйка.
— Все равно нельзя…
Ловким движением он развязал Козловского и так же ловко надел на него наручники.
Козловский не стал сопротивляться когда милиционер указал ему на машину. Он безропотно, ни на кого не глядя сел в нее и отвернулся.
— У меня к вам будет несколько вопросов по поводу преступлений, совершенных Козловским. Что касается золотых часов и броши с бриллиантами, панни Петерсен может их получить в отделении в Гданьске в любое время.
И они уехали. Капитан Петерсен прыгнул в свой домик на колесах и вытащил бутылку коньяка.
— Надо непременно это отметить! А потом уже поедем в Гданьск и в Варшаву. А оттуда в Париж и на Кубу в бухту Матансас. Добыча золота из старых галеонов это лучше и интересней, чем искать несуществующие сокровища тамплиеров.
Карен промолчала, очевидно, она разделяла мнение своего отца.
— А что будем делать мы? — Спросил меня Вильгельм Телль.
— Проводим Петерсенов до Гданьска.
В полдень наши автомобили покинули село Кортумово. Первым шел «Линкольн» с прицепом, а сзади его мы.
Мальчики и Ева утешали себя как могли.
— Это ничего, что мы не нашли сокровища. — Говорил Соколиный Глаз. — Зато хорошо провели время, у нас были такие приключения. Смысл жизни не только в сокровищах, но и в приключениях, правда, пан Томаш?
— Да, конечно. — Кивнул я головой.
— Вот в школе мы расскажем как провели время в поисках сокровищ, все ахнут. На уроке можно рассказать о религиозных орденах средневековья и как мы выручили вас из камеры Кястутиса. — Добавил Вильгельм Телль.
— А я напишу статью, — сказала Анка, — про всех нас, про поиски сокровищ, про мошенников. А в конце будет как арестовали этих жуликов. Интересно, а что вы, пан Томаш, думаете теперь по поводу «Там сокровище ваше, где сердце».
Я ответил:
— Ты не спеши писать статью, Анка.
— Что вы хотите этим сказать? — Спросила она и почему-то покраснела.
Я не успел объяснить, мы въехали на большой высокий мост через Вислу.
Это был живописный город Хелмно.
Здесь мы расстались с Петерсенами, они поехали в Гданьск, но мы договорились о встрече в Варшаве. А я, мои скауты, Ева и Анка отправились в Хелмно.
Я оставил их в машине на рынке, а сам пошел в отделение связи и попросил соединить меня с одним высокопоставленным чиновником Национального музея.
Наш разговор длился довольно долго. Наконец, я положил трубку и вернулся к своему «Самоходу».
— Куда теперь? — Поинтересовалась Анка.
— В Кортумово. — Ответил я.
— Зачем? — Закричали мальчики. Они смотрели на меня с подозрением.
— Как зачем? За сокровищами.
Анка пожала плечами.
— Вы точно чокнутый…
И снова мы увидели Кортумово, уже знакомое нам небольшое селение на берегу озера. На огромных тополях рядом со старой колокольней все также сидели стаи черных каркающих ворон. Приходский пастор шел медленно по саду, на веревках между яблонь его экономка развешивала белье.
Тихие живописные места, гладкая поверхность озера с белыми дикими лебедями. Вокруг камыши и заросший травой берег, вдали лес и все та же деревушка, где несколько веков назад разыгрались давно минувшие события.
«Там сокровище ваше, где сердце» — Подумал я. — «Мое сердце всегда там, где приключения….»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Было теплое солнечное утро. Мы сидели с Карен за столиком кафе в Варшаве и пили кофе. На запястье ее руки я снова увидел золотые часы, а на блузке брошь с бриллиантами.