— Вы пишете анекдоты? — спросила она. — Вы считаете, что это подходящее место, чтобы писать и смеяться над своими шутками?
Я закрыл блокнот и положил его в карман.
— Это правда, я написал шутку, — согласился я. — А вы пришли в это святое место, чтобы что-то постичь?
— О нет, — легко рассмеялась она. — Я хотела попросить вас сфотографировать меня. На фоне башни Коперника. Я здесь одна, а я бы хотела иметь фотографию.
На ней был красный свитер, а мне нравится красный цвет. И она была очень красива, со смеющимся лицом, а я люблю таких девушек.
Вот почему я вскочил со скамейки и взял у нее камеру. Она настроила необходимую диафрагму и выдержку. Девушка встала под башней Коперника, и я щелкнул ее.
— Большое спасибо, — кивнула она, взяв свою камеру. — Итак, я увековечена на фоне башни, где жил и работал Николай Коперник.
— Неизвестно, — заявил я.
— Неизвестно? — не поверила она. — Вы думаете, что фото не получилось?
— Ах, нет. Я сказал, что неизвестно, жил ли и работал в этой башне Николай Коперник.
— Что вы несете? Я видела картину Яна Матейко[29], на которой изображен Николай Коперник, сидящий в башне и смотрящий на звезды.
— Ян Матейко взял сюжет своей картины из устных преданий. И как же народ мог представить себе астронома, как не сидящего в башне и смотрящего на звезды? К сожалению, люди не знают, что астроному нужны инструменты для его исследований. Вы себе можете представить, как выглядел такой "солнечный квадрант", прибор сконструированный Коперником? Он был очень большой. И как он с этим квадрантом мог бы поместиться в своей башне?
— Может, здесь была терраса?
— Нет никаких следов. Терраса должна была на чем-то держаться, а следов таких креплений не было обнаружено. Впрочем, я читал недавно работу некоего историка из Института Мазурского воеводства, который неопровержимо доказывает, что предположение, об использовании башен в Фромборке в качестве жилья для каноников, следует решительно отвергнуть. Поручались им башни в совершенно других целях. Капитул руководствовался, скорее, заботой о том, чтобы через личную ответственность каноника за "свою" башню, поднять ее обороноспособность. Возможность, чтобы башни могли сочетать в себе оборонительные и жилые функции, без ущерба для первых, кажется сомнительной. Кроме того, когда в 1520–1521 годах Тевтонское вторжение разрушило курии, лежащие за пределами крепости, каноники искали себе жилые помещения в монастырских зданиях антонитов[30] в городе, а не переделывали башни в жилье. Но надо сказать, что эта башня действительно принадлежала Копернику. Он заплатил за нее тридцать гривен.
Девушка стала грустной, слушая мои аргументы.
— Жаль, — вздохнула она, — потому что это так романтично: посмотрите на эту башню и представьте, что здесь жил Коперник. Откуда вы столько знаете об этом?
— Я из Департамента музеев и охраны памятников из Варшавы, — объяснил я. — Я приехал сюда, чтобы составить путеводитель по Фромборку.
Беседуя, мы покинули башню Коперника и через главные ворота вышли из крепости.
— Я очень благодарна вам за эти объяснения, — сказала девушка. — И я приглашаю вас на кофе. Только где здесь кафе?
Она была очень красивой. И что-то поразило меня в ней. Что-то очень знакомое.
— Я принимаю приглашение, — поклонился я. — Но разве я не видел вас раньше?
Она остановилась, и смерила меня взглядом с ног до головы.
— И вы такой же? — удивилась она.
— Что?
— Всякий раз, когда мужчина хочет познакомиться со мной, он говорит: — Простите, я вас откуда-то знаю.
— Но вы мне кажетесь действительно знакомой.
— Вам это кажется, — сказала она. — Теперь скажите мне, где здесь кафе?
Я знал только одно кафе в Фромборке. Рядом с портом. Поэтому мы медленно пошли по улицам города.
Был солнечный день, и было бы жарко, если бы не ветер с залива, приносящий острый и холодный запах моря.
Город Фромборк, как я уже сказал, очень живописен. Дома, сохранившиеся после войны, красиво окрашены, а некоторые из них, старинные многоквартирные дома, напоминают кукольные домики. Летом здесь проводится харцерская "Операция Фромборк 1001". На каждом шагу, мы встречали мальчиков и девочек в форме харцеров, время от времени мы проходили мимо групп ребят, разбивающих клумбы и газоны на месте разрушенных домов.
Недалеко от старинной готической водной башни[31] пятнадцатого века, мы наткнулись на Калиостро. Он был очень доволен.
— В штабе харцеров, — сказал он мне, — я получил предложение провести два выступления для молодежи. Эти выступления будут сопровождаться изучением магических искусств. Я получил предоплату. И я хочу возместить вам ваши расходы.
И он отдал мне деньги.
— Этот джентльмен — иллюзионист, — объяснила я девушке, которая, услышав о магических искусствах, сделала удивленное лицо.
Калиостро с восхищением посмотрел на девушку.
— Вы быстры, ничего не скажешь, — сказал он, — Не успел упустить вас из виду, и вы сразу же завязываете такое прекрасное знакомство.
И вместо того, чтобы идти своим путем, чтобы позаботься о, например, кролике, уже и мышах в нашей комнате (нет ли у него мышки в кармане?), Он увязался с нами.
— Вы надолго в Фромборк? — спросил он девушку.
— Я пробуду здесь несколько дней, — ответила она.
— Вы приехали сюда одна? — он проявлял все больше и больше любопытства.
— Нет. Я здесь с друзьями и коллегами.
Он не позволял мне говорить. Наверняка ему тоже понравилась эта девушка.
Мы вошли в кафе, расположенное в мрачном длинном здании. Мы заказали два больших кофе для меня и для девушки. Калиостро попросил только стакан воды, и, как выяснилось позже, не случайно.
— Как вас зовут? — продолжал он болтать с девушкой.
— Ала.
Ала? Очень красивое имя — восхитился Калиостро. — Мне сразу вспомнились мои беззаботные школьные годы и учебник английского языка, в котором на первой странице было имя "Ала". Я помню, как я учил: "Ali has a cat".
Я добавил:
— А дальше в учебнике: "To as". А затем: "To as Ali".
Калиостро внимательно посмотрел на меня и в как бы предупреждая: "Не произносите лишний раз это имя". Он не хотел вспоминать "АС" и его железные объятия.
А я повторил:
— To as Ali…
И что-то шевельнулось во мне. Мысль, воспоминание, воспоминание о переживании. Почему эта девушка мне показалась знакомой? Я никогда в жизни не видел ее, нигде я ее не встречал. И все же, если я не видел ее то, может быть… слышал? Ну, да. В конце концов, возможно, это был ее голос, который я слышал из таинственного АСа. Неужели это она? Грозная дама из таинственной машины?…
Видимо, Ала заметила, что во мне растут подозрения. Она кокетливо улыбнулась Калиостро и быстро сказала:
— Вы действительно иллюзионист? Вы действительно знаете магическое искусство? Покажите какой-нибудь фокус, пожалуйста…
— Ах, магическое искусство требует большой концентрации ума, — сказал маэстро. — Вы позволите мне немного сосредоточиться на газете.
Он вытащил из кармана иллюстрированный еженедельник, кажется, "Зеркало". Некоторое время он его листал, переворачивая страницу за страницей. Но нигде его взгляд не задерживался на долго.
К нам подошла официантка, неся на подносе две чашки кофе и стакан воды.
— Кому кофе, а кому вода? — спросила она.
— Для меня и для пани кофе, — сказал я.
— А стакан воды для моей газеты, — сказал Калиостро, свернув газету в рулон.
Официантка улыбнулась, думая, что Калиостро глупо пошутил.
А он взял с подноса стакан воды и налил ее в… свернутую газету. Лил он эту воду медленно, и мы ясно видели, как содержимое стакана исчезает в рулоне и ни капли не вытекает на пол.
— Ну, наконец-то газета немного напилась — сказал Калиостро официантке. И, развернув газету, снова начал листать ее.
Официантка стояла, как окаменевшая жена библейского Лота.
— Что вы сделали? — прошептала она.
— Как так, что я сделал? — изобразил недоумение магистр черной и белой магии. — Скорее это я должен спросить вас — почему мне не принесли воды, а только пустой стакан?
— Вы налили воду в газету, — ответила официантка.
— В газету? Вы можете видеть, что в газете ничего нет, — настаивал Калиостро, снова пролистывая еженедельник, словно искренне ища воду.
— Вы ее вылили в газету… — неуверенно повторила официантка.
— В газету? — Калиостро снова сделал удивленную физиономию. — В таком случае, мы поищем то, что вы мне принесли.
Он снова свернул газету в рулон. После этого он наклонил его и высыпал в стакан пестрые кружочки конфетти.
— Вот, что вы дали мне выпить, — заявил он, вручая официантке стакан, наполненный конфетти. — Пожалуйста, заберите, и принесите вместо этого стакан воды.
Официантка смотрела на Калиостро как на привидение. Затем она внезапно рассмеялась и отправилась к стойке, вероятно, чтобы рассказать буфетчице о странном парне и его трюке с водой.
Калиостро спокойно сложил газету и спрятал ее в карман. Он с гордостью посмотрел на Алу, ожидая видеть на ее лице восхищение его магическим талантом.
Но Ала, что удивительно, только пожала плечами.
— Такие номера меня не впечатляют, — сказала она. — Я могу сделать лучше.
— И какие? — спросил обиженный Калиостро.
— С мышью, — ответил та. — С дрессированной мышью.
— Что? — вскричал я ужасным голосом. — Калиостро, я запрещаю номера с мышами. На эту тему мы уже говорили.
— Я не взял с собой ни одной мыши, — вздохнул с сожалением Калиостро. — Вы же мне запретили.
— У вас есть дрессированная мышь? — заинтересовалась Ала.
— Да. У меня есть две белых мыши. Но мыши не поддаются дрессировке, — сказал Калиостро.
— Вы ошибаетесь, — презрительно сказала Ала. — Хотя, может быть, белые мыши не достаточно умны для дрессировки. У меня есть серая мышь. Она делает все, что я хочу.