Магистр Пьетрушек схватил зубило и молоток. С огромным рвением он приступил к извлечению каменного изображения из стены. Это не составило большого труда, потому что кто-то, конечно, Батура, сделал это до него. Плиту с барельефом дьявола удалось вынуть из стены без больших усилий.
И вот в каменной нише мы увидели четыре красивые, старинные миниатюры. Одна, уже, на первый взгляд, казалась эскизом, из знаменитой мастерской Гольбейна. В большой коробке, завернутой в старые немецкие газеты, находился сервиз из севрского фарфора. В тайнике также находились двенадцать искусно изготовленных серебряных подсвечников в стиле барокко. Рядом с ними стояло пять серебряных литургических чаш, довольно примитивной работы. Все эти предметы, за исключением чаш, имели большую ценность.
— Ну, к счастью, ничего не пропало. Все в точности соответствует списку Кенига, — сказал, крайне довольный, Пьетрушек. — Надеюсь, директор, в протоколе открытия тайника вы укажете, что я его обнаружил. Я же вчера позвонил вам по телефону и попросил вас приехать. Между тем, Томаш оказался здесь. Но он не первый, а именно я, нашел второй тайник Кенига.
— Я так и напишу, — ответил директор Марчак составляя в записной книжке протокол.
Я робко заметил:
— Чаши должны быть золотые и усыпанные драгоценными камнями. А они серебряные, незначительной стоимости. Такие чаши можно без труда приобрести в антикварном магазине.
— Что? — удивился Пьетрушек. — Откуда вы знаете, что они должны быть золотые? Вы прятали их вместе с Кенигом?
— Нет. Но я не думаю, чтобы кто-то пытался спрятать дешевые вещи. Как мы знаем, литургические чаши бывают золотые, а иногда инкрустированы драгоценными камнями. Я думаю, что такой грабитель, как Кениг, прятал именно такие предметы.
— Но вы не уверены, — заявил Пьетрушек. — Вы просто хотите приуменьшить мой успех. Вы хотите посеять сомнения в сердце пана директора. Вы уверены, в этих чашах или нет?
— Нет, — ответил я честно. — У меня нет никакой уверенности. Но я знаю, что здесь кто-то был перед нами, и вскрыл тайник. И я думаю сделал он это не бескорыстно.
— Но вы не уверены, — сердито повторил Пьетрушек. — Это всего лишь ваши предположения.
— Спокойно, панове, — остановил нас Марчак. — Если у вас есть какие-то претензии или подозрения, то прошу сообщить о них мне позже. А пока подпишите этот протокол.
И он дал подписать протокол клирику, мне, Пьетрушеку, а также Зосе Вальс. И сам его подписал.
— Прошу вас, пан директор, — вмешался Пьетрушек — отметьте в протоколе, что на месте открытия сокровищ мы нашли Томаша и эту девочку.
Директор Марчак внес эту поправку. Я понял, что таким образом хитрый план Батуры был полностью реализован. Я оказался в ловушке. Любое подозрение, которое я выдвину, автоматически поворачивается против меня. Я не могу доказать, что зубило и молоток не мои, и что я вообще не трогал Портрета Дьявола.
Я взял за руку Зосю Вальс, и мы вышли из подземелья. О, как мы наслаждались солнечными лучами, которые заливали двор Собора.
День обещал быть ясным, небо было голубое, без облачка. В такое утро охватывает человек наполняется радостью, но мне было невесело.
Я думаю, что Зося понимала это, потому что она сказала мне с сочувствием:
— Ну и влипли вы историю.
— Да. Я был нокаутирован в третьем раунде. По всем спортивным правилам я должен уйти с ринга.
— Вы уйдете?
— Нет. Потому что мы не на ринге. Мне нужно вернуть то, что присвоил Батура.
Мы отряхнули от могильной пыли нашу одежду. Я поблагодарил Зосю за помощь в поисках Батуры. Я пожал ей руку, попросил ее рассказать Баське о нашем ночном приключении.
— У вас есть для нас новые задания? — спросила она на прощанье.
— Вы должны найти лагерь или дом, где живет Вальдемар Батура. Я должен выяснить, действительно ли он подменил золотые чаши серебряными, — сказал я.
— Как это вы собираетесь делать?
— Я не знаю. Я имею ввиду, еще не знаю, — добавил я.
Мы расстались. Она пошла в харцерский лагерь, а я в свою комнату в гостинице.
Калиостро еще лежал в постели, хотя уже не спал.
— О, Боже, как я за вас волновался, — сказал он. — Вас не было всю ночь.
— Какой-то ублюдок запер меня в подземном склепе в соборе, — объяснил я.
И я рассказал Калиостро о ночном приключении, хотя я понял, что он знает о нем так же хорошо, как и я, потому что, возможно, он сам участвовал в том, чтобы заманить меня в ловушку. Тем не менее, я хотел убедить его, что все еще ничего не знаю о роли, которую он играет передо мной.
— Я проиграл, — сказал я. — Моя репутация пострадала, но на самом деле я рад: сокровища попадут в музей.
— Ничего из тайника не пропало? — спросил Калиостро.
Все в порядке. Количество предметов, найденных в тайнике, совпадает с записями Кенига.
— В таком случае, зачем было устраивать эту ловушку? — он прикинулся наивным.
— Я думаю, что идея заключалась в том, чтобы еще больше рассорить меня с магистром Пьетрушеком, — солгал я
Я не хотел, чтобы Батура узнал, что я догадался о замене золотых чаш на серебро.
— Очень возможно, — сказал Калиостро.
Когда я закончил бриться, директор Марчак постучал в мою дверь.
— Я приглашаю вас на завтрак, — мрачно сказал он. — А потом я хочу поговорить с вами.
Это прозвучало угрожающе.
Я представил директора Калиостро, который все еще лежал в постели.
— Магистр черной и белой магии? — покачал головой директор Марчак, как бы давая этим жестом мне понять, что в ситуации, в которой я оказался, меня могут спасти только тайные знания. — Магистр Пьетрушек сказал мне, что вы становитесь волшебником.
— Я обязан своим знакомством с паном Калиостро вашей секретарше, — ответил я.
— Как это? — Марчак был поражен. — Вы познакомились с паном Калиостро благодаря пани Зосе? Я никогда не думал, что мой офис — приют для магов. И насколько я помню, цирковой отдел находится на верхнем этаже.
В тот момент, где-то под кроватью Калиостро, из-за коробок, которые там стояли, показался уж Петруш. Директор Марчак внимательно посмотрел на него, но не подал виду, что он заметил змею. Он не мог представить себе, чтобы змеи ползали по комнатам культурных людей, и он предпочел подумать, что это иллюзия.
— Мир — это иллюзия. — Калиостро, как обычно, произнес свою формулу.
— Ах да? — Директор Марчак вежливо кивнул. — Что касается меня, у меня все меньше иллюзий в жизни.
Змея продолжала ползти, она уже приближалась к ноге директора. Как будто ее что-то заинтересовало в директорской обуви.
— Хм. Ахм, — режиссер дважды хмыкнул. Но знаменитые "хмыканья" директора, вызвавшие панику среди сотрудников его отдела, не произвели никакого впечатления на ужа. Он продолжил движение к ботинку директора. Директор Марчак не выдержал.
— Что это за животное? — спросил он, с трудом сдерживая беспокойство.
Я не разговаривал, притворяясь, что занят надеванием свежей рубашки. Я, впрочем, стоял спиной к директору.
Калиостро тоже не соизволил заинтересоваться тем, на что указывал директор. Он более удобно устроился на кровати и сказал, глядя в потолок:
— Иногда человеку кажется, что он видит что-то, но ничего не видит, понимает что-то, но ничего не понимает. Что касается меня, я вижу на потолке желтое пятно, которое напоминает мне василиска. А ведь я разумный человек и я понимаю, что это не василиск, а обычное желтое пятно.
— Ахм — снова грозно хмыкнул директор Марчак. — Мне кажется, что что-то по мне ползает. По моей спине, — добавил он.
Я повернулся и посмотрел на спину директора.
— Это просто мышь, — сказал я.
— Вы же не хотите сказать, что по мне ходят мыши? — сердито сказал директор.
— Мир — это иллюзия, — зевнул Калиостро. Между тем, мышь перешла со спины директора на директорскую руку.
— Но что-то по мне ходит, — вновь заявил директор.
— Я же говорю вам, что это мышь, — сказал я, застегнув пуговицы рубашки.
— Я вижу змею у своей ноги, — сказал директор.
— Может быть, — согласился я равнодушным голосом, и начал завязывать галстук.
Между тем, мышь перешла, с плеча на рукав пиджака директора Марчака.
— Вы были правы. Это на самом деле мышь — директор смотрел на белую мышку, которая шла по его рукаву. — А ваши слова показались мне невероятными.
— Вот именно! — подхватил я слова директора. — Иногда мои слова кажутся вам невероятными, а потом оказывается, что все-таки я был прав.
Директор Марчак попытался поймать мышку за хвостик, но мышь сбежала на стол.
Директор осторожно встал со стула, следя за тем, чтобы не наступить на ужа.
— Нам лучше пойти позавтракать, пан Томаш. Даже в детстве не любил ходить в зоопарк.
Завтрак — как говорят дипломаты — прошел в приятной и сердечной атмосфере. Мы говорили о том и об этом, осторожно избегая, скользкой, как кожа змеи, темы тайников Кенига.
Наконец, директор Марчак не выдержал и спросил:
— Ты все еще думаешь, что я похож на богатого вдовца, который поставил крест с одиннадцатью бриллиантами на могиле своей жены?
— Да, пан директор. При открытии каждого из тайников Кенига был небольшой фокус-покус. Три чрезвычайно ценные монеты пропали, но ничто в тоже время не пропало. Пять чаш исчезли, и в то же время мы знаем, что ничего не исчезло. Все соответствует списку в плане Кенига.
— Какие у вас есть доказательства?
— Вы видели молоток и долото и красные царапины вокруг Портрета Дьявола.
— Но в то же время в подземном склепе мы не встретили Вальдемара Батуру, а только вас, дорогой Томаш.
— Я же сказал, что меня заманили туда и закрыли.
— Дверь в подземелье была открыта, ключ был в замке.
— Разве вам недостаточно знать, что Вальдемар Батура находится в Фромборке?
— Он свободный человек, как вы и я. Он может находиться там, где хочет. Однако я не утверждаю, что он не ищет тайники Кенига сам по себе. Но опять же, каждому разрешено искать сокровища. Все дело в том, что он будет делать, когда найдет их. А пока он ищет, мы не можем предъявить ему никаких обвинений. Я требую доказательств.