Мы вышли из гостиницы, и направились к пристани.
— Вот это номер, — усмехнулась Зося Вальс.
У Баськи было взволнованное лицо.
— Как вы вернете настоящие камни? — беспокоился он.
Ала также сказала мне с искренней заботой:
— Я думаю, вы зашли слишком далеко, Томаш. Нельзя было разрешать злодеям подменить рубины. Как их вернуть? Я боюсь, что Батура уже сбежал в Варшаву.
Пьетрушек все еще ничего не понимал из нашего разговора.
— О чем ты говоришь? Какое отношение к этому делу имеет Батура? Он действительно опасен? Он произвел на меня хорошее впечатление.
Мы оказались на небольшой улице под фромборским соборным холмом. Была ночь, яркая и лунная. После утреннего дождя и жаркого дня, посвежевшая зелень на деревьях издавала опьяняющий аромат.
Со стороны порта мы услышали громкую сирену. Это был последний корабль из Толькмицко входил в гавань.
— Подождем здесь, — предложил директор.
Десять минут спустя, на пустой улице, прозвучали торопливые шаги спешащего человека. Это был каноник. Он быстро шел, как будто чем-то обеспокоенный. Что-то сердито бормоча про себя.
Мы окружили его и объяснили ему, что нам нужен ключ к двери октагона, так как там находится третий тайник с сокровищами.
— Ключ? Ключи? — сказал священник. Представьте себе, я потерял ключи от своей квартиры.
И, ведя нас к своему дому в крепости, он рассказал удивительную историю. Около двадцати часов вечера, какой-то человек, представившийся почтальоном, принес ему телеграмму, написанную карандашом, со следующим сообщением:
"Пожалуйста, немедленно прибудьте в Толькмицко по важному делу. Я жду вас в гавани."
— Я спросил почтальона, — сказал священник, — не знает ли он, как мне добраться до Толькмицко прямо сейчас. Он ответил, что через полчаса судно до Толькмицко покинет порт. Я был заинтригован этим сообщением, поэтому я мало думал о своей квартире и отправился в гавань. Я добрался до Толькмицко, вышел и стал ждать. Но никто не подходил ко мне, и я стоял там, как дурак. И, конечно же, я вернулся в Фромборк на последнем корабле. На обратном пути я обнаружил, что у меня нет ключей от квартиры, я думаю, что я их где-то потерял.
— А когда вы заходили на корабль, вас не толкнул мужчина с бородкой?" — неожиданно спросил я.
— Вы имеете в виду иллюзиониста? — удивился священник. — Именно так все и было. Он толкнул меня, потому что спешил на корабль. Но вскоре он вернулся с корабля на берег. Вы видели эту сцену?
— Нет. Но у меня есть дар ясновидения.
Мы больше не стали расспрашивать. Для всех нас, за исключением Пьетрушека, сцена при входе на корабль была совершенно очевидна. Калиостро вытащил ключи из кармана священника, затем, вместе с Батурой, он открыл его квартиру и "арендовал" ключ от октагона. Для этого им и нужна была поездка священника в Толькмицко. С помощью ложного сообщения они выманили его из дома. Подделать телеграмму было не сложно, в провинциальных городах текст пишется карандашом, достаточно взять пустой почтовый бланк на почте.
Ключи каноника были в дверях его квартиры.
— Боже, — воскликнул священник. — Я был так обеспокоен мыслью о том, что меня ждет в Толькмицко, что по рассеянности оставил ключи в замке.
Никто из нас ничего не сказал по этому поводу. Все было очевидно. Злодеи вставили ключи в замок, чтобы скрыть следы их преступление.
Ключ от октагона висел на гвозде в кухне.
Мы взяли этот ключ, и через темный двор мы направились к восьмиугольной приземистой башне.
По пути к октагону мы наткнулись на пани Анельку, Батуру и Калиостро. Они стояли в окружении нескольких милиционеров под командованием лейтенанта Юдзиньского.
— Что случилось? — удивился Пьетрушек, приближаясь к пани Анельке.
Она пожала плечами.
— Мы арестованы. Это какое-то недоразумение.
— Неужели? — саркастически заметил лейтенант Юдзиньский. — Наверняка вы — поклонился он Батура и Калиостро — не будете отрицать, что были захвачены на месте преступления, когда обкрадывали тайник полковника Кенига. А что касается вас, — кивнул он Анелька — вы только их соучастница.
Пьетрушек стоял как громом пораженный. Не мог произнести ни слова.
Директор Марчак подтолкнул его в плечо.
— Мы идем к октагону — приказал он. — Самое главное сейчас — найти и забрать сокровища.
Пьетрушек как будто очнулся ото сна. С отсутствующим выражением он подошел к двери октагона и открыл ее.
— Мы тоже посмотрим на эти сокровища, — сказал лейтенант Юдзиньский и, вместе с другими милиционерами и арестованными, пошел за нами на башню.
Каноник зажег толстые свечи, и по крутой лестнице мы спустились в подвал.
— Где здесь может быть тайник? — рассуждал вслух Пьетрушек, оглядывая сводчатый потолок довольно большой комнаты.
— В дымоходе. Посмотрите в дымоходе, — нетерпеливо сказал директор Марчак, чем вызвал восхищение Пьетрушека.
— В дымоходе? Вы гений, пан директор. Сразу нашли место, где спрятаны сокровища. — Он аж пел от восторга.
— Хорошо, хорошо, — буркнул директор. — Откройте дверцу на дымоходе и достаньте сокровища.
Пока Пьетрушек старался, чтобы открыть замок на дверце, Пани Ала прошла в угол подвала достала скрытый под двумя кирпичами небольшой передатчик и положила его в сумочку. Он выполнил свою задачу и был не нужен.
— Вот и сокровища — прошептал вдруг Пьетрушек и открыл дверцу.
Молча, мы с напряжением смотрели, как он сунул руку в дымоход и по одному вытащил: жестяную коробочку, четыре красивые, серебряные дароносицы для мощей, очень старинной работы, а также митра с нашитыми на нее драгоценными камнями.
— Все совпадает — торжествующе сказал нам Пьетрушек. — Никто не проникал в тайник, никто ничего не взял из него.
— А коробка? — проворчал директор.
Пьетрушек открыл жестяную коробочку и начал считать:
— Один, два… пять… восемь… десять рубинов.
Марчак сердитым жестом забрал у него коробку и даже не заглядывая в нее, заявил:
— В этот раз я не позволю обмануть себя, пан Пьетрушек. Эти рубины фальшивые!..
Пьетрушек взял коробку у директора и начал рассматривать камни.
— Они настоящие, пан директор, — сказал он через некоторое время. — Я кое-что понимаю в них. Это настоящие драгоценные камни.
Директор Марчак снова забрал у Пьетрушека коробку. Не заглядывая внутрь, он начал размахивать коробкой, и камни загремели, как кубики для игры.
— Эти рубины являются поддельными, пан Пьетрушек. Батура их подменил.
Я взял коробку из рук директора, открыл ее и заглянул внутрь.
То, что я сказал, прозвучало для директора и для моих друзей, как пушечный выстрел:
— Рубины настоящие, пан директор.
— Что? Что такое?! — воскликнул директор.
— Что?… — услышал я удивленный голос Батуры.
— Настоящие?… — спросил Калиостро.
А я кивнул головой, открыл коробку и протянул ее директору.
— Посмотрите на них, пан директор. Они действительно настоящие.
Но вместо директора коробку схватил Батура. Жадно заглянул внутрь.
Я видел, как его веки сильно затрепетали, так он был поражен. Он просто не поверил своим глазам.
— Они настоящие… — прошептал он и посмотрел на Калиостро. Маэстро ответил ему таким же удивленным взглядом.
Директор Марчак взял коробку из рук Батуры и теперь только начал внимательно рассматривать камни.
— Да, действительно… — прошептал он. — Они выглядят, как настоящие. Как это случилось, пан Томаш? Мы слышали радиопередачу. Я ничего не понимаю…
— Я тоже ничего не понимаю, — мрачно буркнул Батура.
Я поклонился Калиостро.
— Это вам, маэстро, я обязан этим фокусом.
— Мне? — испугался Калиостро.
— Да. Уже вчера я обнаружил третий тайник Кенига. Я достал из него настоящие камни и забрал их в свою комнату. Из вашего мешка, маэстро, я достал фальшивые рубины и положил в мешок настоящие. А фальшивые рубины я положил в коробку в дымоход. Остальную часть работы вы сделали сами — я снова поклонился Калиостро и Батуре. — Вы положили в тайник настоящие рубины, и забрали фальшивые. Мир — это иллюзия, маэстро Калиостро.
Директор Марчак схватился за голову.
— О, Боже, я сойду с ума! Фальшивые, истинные, настоящие, поддельные. Где, в конце концов, были фальшивые, а где настоящие рубины?
А я обменялся с лейтенантом Юдзиньским заговорщицкими взглядами. Это он, по моей просьбе, позволил мне подложить Калиостро настоящие рубины. С тех пор, как я раскрыл как происходило ограбление тайников, милиция постоянно следила за Батурой и Калиостро. Даже если бы они догадались об этой замене, то не имели возможности сбежать. Я попросил лейтенанта разрешить замену, потому что, как иногда случается со мной, мне нравятся эффектные сцены в конце приключения.
Тем временем режиссер Марчак быстро подготовил протокол о вскрытии тайника. И когда он позволил мне подписать его, он сказал тихо:
— Вы спасли свою шкуру, потому что ничего из тайника не пропало. Но я не могу вам простить, что вы сделали из меня шута, который не смог распознать настоящие рубины..
Я указал на свечу, которая горела в руке священника:
— Здесь темно, пан директор. Можно сказать, что этот подвал даже очень темный. Не трудно ошибиться, не так ли?
Конец