Я испуганно отключаю мобильник и приклеиваюсь одним глазом к трещине в двери гардероба. По ту сторону шкафа четверо мужчин, в числе которых Каис и его брат Уалис, разговаривают сидя у журнального столика. Я также узнаю Фареса Заячью губу. Этот тунисец из района Шапель был осужден на семь лет лишения свободы за угон машины и убийство человека как минимум лет десять тому назад. Лицо четвертого вора из их банды – метиса с крашенными под Денниса Родмана волосами – ни о чем мне не говорит.
Четверо мужиков продолжают трепаться, кажется, они говорят о шлюхах, если я правильно расслышал слово karba[53] в их разговоре. Поза у меня предательская, и я начинаю уставать. Три часа в таком положении я не выдержу – у меня согнуты и ноги, и спина. Раздается телефонный звонок, Каис берет трубку:
– Да? Да, да! Ага… Да! Окей, да! Да…
Блин, ну и беседа!
– …Ага! Ну да! Да… Да, да, иду! Окей, хорошо!
Наступает короткое молчание, довольно быстро прерванное Каисом:
– Ладно, он будет готов совсем скоро, я пошел!
Все четверо встают и покидают зал. Я дышу, и напряжение отпускает меня. Блин! Дверь открывается и тотчас закрывается, голоса четверых жуликов удаляются и исчезают. Прежде чем вывалиться из гардероба, мы с Комаром ждем секунд двадцать, чтобы удостовериться в том, что больше никого в квартире не осталось.
– Блин, твою мать! – с облегчением произносит приятель. – Мы были на волоске!
Не теряя ни минуты, я снова врубаю телефон и звоню Бибо. Дополнительная подсказка в фотоаппарате Каиса убеждает меня в том, что эта сволочь вполне мог быть Дининым палачом. Он знаком с Патриком, и я отлично помню, как в ту последнюю ночь, что я провел в Love Hotel, владелец секс-шопа «111» узнал мою сестричку. «Я знаю твою девчонку. Она разводит клиентов на Пигаль, не так?» Эта сука вполне могла сдать нас Каису, ебучий информатор! Пидор! Ну все, у меня в голове вырисовывается план.
Бибо поднимает трубку:
– Алло? Тут дождь пошел, и к тому же очень холодно!
– Бибо, слушай сюда! Каис выходит из дома, умоляю тебя, постарайся проследить за ним, поторопись, чтобы не упустить его! Не выпускай его из виду, сделай это как следует, и я клянусь, что дам тебе целый кусок гашиша.
– Да, в общем, хочу сказать, что я уже на улице Куриной и прекрасно его вижу своими собственными глазами! Он с какими-то парнями, что мне делать?
– Иди за ним!
– Хорошо, я иду за ним… Сейчас он поднимается по улице к метро!
– Ладно, оставайся со мной на телефоне!
– Ага! На улице холодрыга и дождь идет, будто корова мочится. Когда, ты думаешь, я смогу получить свой гашиш?
– Блин, Бибо! Сначала сделай работу, а потом мы поговорим о гарике, ты же отлично знаешь, что я тебя не обману.
– Да, но просто тут холод собачий… Эй, твой тип сейчас прощается со своими друзьями и садится на мотик. Что мне делать? У меня нет мотоцикла, чтобы поехать за ним…
– Говно! Ладно, видишь молодого парня со стрижкой как у Златана?
– Того футболиста?
– Ага, ты видишь его?
– Да, а что? Кто он?
– Это его брат, Уалис! За ним и иди, и главное, не потеряй его из вида!
Вместе с Комаром мы пересекаем бульвар Барбес. Я опускаю голову ниже, чтобы меня никто не узнал. На районе Каиса знают и местные жители, и торговцы, и пройдохи из XVIII округа, и наркоманы, которых он годами снабжал, и даже африканцы этого сектора: шалавы и мамочки, уличные продавцы, сенегальские мошенники и продавцы ката[54]. Каис при любых обстоятельствах извлекает выгоду из ситуации, и, должен сказать, я не удивлюсь, если узнаю, что он лижет задницу легавым из комиссариата Золотой капли. Вот почему мы с товарищем быстро делаем ноги с Шато-Руж и направляемся на высоты XVIII округа, к романтичному Монмартру, подальше от парижских подворотен.
Связаться с Бибо у меня больше не выходит, и я молюсь, чтобы мой друг был как раз в процессе выполнения миссии слежки в метро. Порошок в носу, нервы оголены, а я достаю остатки кокаина из кармана. Там где-то два или три грамма. Я засовываю пакетик себе под язык. Мне приходит СМС от Азада: «Нет, твой секс-шоп “111” закрыт». Черт возьми! Я бы с удовольствием нанес визит Патрику, чтобы выудить из него информацию: задать пару вопросов и, в зависимости от его ответов, либо оставить его в покое, либо оторвать ему яйца. Мне срочно нужно его отыскать, больше ждать я не могу.
По моим артериями течет слишком много кокса, и в голове теперь все смешалось. Я хочу все ускорить, все разорвать и взять в руки оружие.
Я звоню Эрику и оставляю голосовое сообщение на автоответчике: «Эрик, старик, это Зарка! Как только получишь мое сообщение, подключи свои связи и постарайся отыскать мне Патрика из “111” или же нарыть его адрес. Я потом тебе объясню, но это очень срочно. Я ищу его, помоги мне, друг!» В контактах моего приятеля есть и педики из андеграунда, и геи из бэкрумов, и бейрбэккеры, поэтому Эрик должен суметь отыскать следы Патрика. Мы с Комаром идем по улице Мира, а потом спускаемся по улице Клиньянкур. Перед кальян-баром, которым владеют братья-близнецы, меня выворачивает наизнанку.
– Все в порядке, толстяк? – беспокоится приятель.
Я вытираю лицо рукавом куртки.
– В полном!
– И что мы будем делать теперь, писатель?
– Идем к тебе, мне нужно взять свой пистолет.
Глава 22. «Пропасть», бэкрум на Монпарнасе
Я жду свой порошок вот уже почти четыре часа. Нехватка кокаина убивает, разочаровывает и злит меня. В попытках компенсировать свое несчастье я раскрошил две таблетки Guronsan и вдохнул то, что получилось. Совет: не пытайся повторять за мной. Медикамент просто забьет тебе ноздри, но никогда не заменит дорожку кокса. В итоге, чтобы вытерпеть отходняк, я проглотил три пилюли с кодеином. Все лучше, чем ничего, однако эти таблетки – издевательство над желудком – вызывают диарею. Не буду вдаваться в подробности, но я минут сорок пять маялся на унитазе.
С тех пор, как мы вернулись домой к Комару, я все время доставал Слима по телефону, чтобы тот побыстрее привез мне новую дозу. Друг был на работе и в конце концов отключил свой телефон. Только несколько минут назад он ответил мне, что скоро подъедет.
Я выкуриваю косяк за косяком, чередую сканк Комара и бельвильский гашиш. Что до Азада, то он, словно медведь, провалился в спячку на матрасе нашего друга.
На часах должно быть 23:30 или вроде того, и тут мне звонит Эрик.
– Да, Эрик?
– Волчонок! Так, я нарыл информацию, которую ты искал. Кажется, я знаю, где Патрик…
Отлично!
– Супер, и где он?
– Ладно… Но все же объясни мне, что ты собираешься делать!
– Не тяни, Эрик, скажи мне!
– Ну, по правде, дело в том, что по всей видимости в данный момент он на Монпарнасе… В «Пропасти».
«Пропасть».
Я долгое время считал, что этот подпольный бэкрум всего лишь слух, городская легенда, фольклор парижского андеграунда.
Теперь мне придется проверить это самому.
Перевалило за полночь. Слим забрал меня с Шатле и теперь подвозит к Монпарнасу. Я не стал долго ждать и принялся за кикер. Едва усевшись в его машину, я отправил себе в нос одну длиннющую дорожку. У него, как всегда, хороший кокаин, и силы возвращаются ко мне. Только вот в приступе бешенства, наверняка усугубленном порошковой субстанцией, я послал Каису гневное сообщение: «Раз уж после смерти Дины ты перестал брать трубку, несмотря на то что я пытаюсь дозвониться до тебя, я думаю, что тебе есть в чем себя упрекнуть. Тебе нужно будет объясниться, мужик, я так это не оставлю».
Я сижу, словно камень, в «мерседесе» братишки. Мое тело намертво сжалось с головы до пят. Разум не может выбрать между яростью и страхом. Не буду врать, у меня душа уходит в пятки при мысли о том, что я зайду в «Пропасть» в одиночку после всех тех грязных подробностей, которые я слышал об этом месте. Я бы предпочел обойтись без этой командировки, но для меня и речи быть не может о том, чтобы сейчас сдать назад.
Слим высаживает меня у входа по улице Доде[55], движение здесь одностороннее, и вся территория погружена во мрак.
– Брат, мне подождать тебя?
– Да, Слим, пожалуйста!
– Только вот ты не сказал мне, что ты собираешься там делать… Что это за место?
– Забудь!
Мы на время прощаемся, стукнувшись кулаками, я вылетаю из его тачки и ступаю в переулок. Здесь царит невероятная тишина, хотя это самый центр Панамы. За забором из колючей проволоки – заброшенная стройка. Посреди небольших земляных насыпей, мешков с песком и обломков железа возвышается недостроенное здание. Я узнаю место, которое описывают в сплетнях, что гуляют по подворотням. Это здесь.
Ни одного паломника, снующего по округе. Я не вижу никого ни на пустыре, ни в этом узком и мрачном переулке, который, по видимости, даже мусорная служба бойкотирует. Честное слово, такое ощущение, что находишься на улицах Боготы, где тебе вполне могут перерезать горло. Оазис грязи в самом сердце XIV округа. Вокруг помои, тротуары потрескались, а фонари сломаны. Твою мать! Я закуриваю последнюю сигарету из пачки и наслаждаюсь ею, будто она последняя в моей жизни.
Обстановка так себе, я осматриваю окрестности и свищу:
– Йо! Есть тут кто-нибудь?
Внезапно фары машины с надписью «Национальная полиция» освещают улицу. Черт, вот дерьмо! Я один в этой дыре, и меня за версту можно спалить по капюшону, надвинутому на голову, и бороде, небритой уже несколько недель. Не нужно обладать шестым чувством, чтобы навесить на меня ярлык «подозрительный парень». И в этот момент я осознаю, что я по уши в дерьме, так как на дне моих карманов кокаин и гашиш и, самое главное, за поясом спрятан пистолет.
По мере приближения машина снижает скорость. Я отвожу взгляд и принимаюсь шевелить мозгами со скоростью 200 км/час. Я подумываю дать деру и даже, если что, выудить свой пистолет, чтобы пристрелить этих ебучих полицейских. И речи не может быть о том, чтобы приостановить мою миссию. То ли мне везет, то ли это чудо какое, но легавые продолжают ехать своей дорогой, поворачивают в конце улицы и исчезают из моего поля зрения. Черт, твою мать! Если бы я верил в бога, то пошел бы поставить свечку или зажег бы палочку фимиама, надел бы шапочку на голову, помолился бы в сторону Мекки или Стены плача и пожертвовал бы пятьсот евро Раэлю