Когда это особенно нужно, Большой Кот ловит всех мышей.
О мышах я не случайно. Это не просто образ юрких, стремительных шайб, которые бдительный Василевский в главных матчах не пускает в свои ворота.
Когда оцениваешь путь наверх, пройденный любым человеком, всегда нужно фиксировать точки, с которых этот путь начинался – чтобы понять всю его длину. История из детства, разными деталями которой поделились со мной и сам Андрей, и его брат Алексей (он на год старше и играет в защите «Автомобилиста» из Екатеринбурга), и их отец Андрей Леонидович, переносит нас в совсем другую жизнь. Которая, казалось, в отличие от НХЛ, находится где-то в другой галактике. А выяснилось – не совсем…
– Он не был сытым ребенком, познал нужду, – рассказывает Андрей Василевский-старший. – У меня был период, когда я еще не работал детским тренером – стал им только через три года после окончания игровой карьеры, туда тяжело было попасть. Я трудился индивидуальным грузовым перевозчиком. У меня «Тойота» своя была, как «Газель». Когда заказов не было, я скупал под Уфой пивные бутылки по 50 копеек – и по рубль сорок продавал их на базе. Бутылок у меня набиралось где-то две – две с половиной тысячи. Но их еще надо было отмывать, а там столько гадости! Что делать? Привозил их на дачу, всей семьей полоскали, увозил. Андрюха смотрел на все это и однажды сказал: «Я вырасту и обещаю: так, как мы сейчас живем, вы не будете жить!» Это было очень сильное заявление, и он свое слово сдержал.
Сам вратарь вполне охотно эту тему развил. Иной на его месте мог бы и уйти от такого разговора, но Андрей – парень настоящий и своей былой жизни совсем не стесняется.
– Да, был такой период – не шиковали. С братом эти бутылки и мыли. Были специальные базы, которые их принимали, и можно было несколько сотен рублей на них заработать – в зависимости от количества. Но мы неизбалованные, поэтому даже интересно было.
– И как вы все это воспринимали?
– Нормально! Всякие ситуации в жизни бывают, и пришлось тогда всем нам как-то крутиться. А насчет обещания: сказано – сделано!
Тинейджером, только начав получать зарплату, Василевский всегда приходил к папе и спрашивал: «Что – на это, что – на то?» Разговаривал как взрослый, понятие семейного бюджета усвоил быстро. Еще сызмальства отец приучил его к ожиданию покупки. То есть не покупать первое, что в голову пришло, а через неделю чесать в затылке: «На фига купили? Деньги потратили…» Андрей-старший приучил сына к тому, что только если какая-то вещь не выходит из головы три, а лучше пять дней, он может подойти к отцу и сказать – а дальше родители уже будут решать, как ее купить.
Пацан так и поступил, когда прочитал в газете объявление о продаже подержанного сотового телефона. Это было еще до времен смартфонов – Sony-Ericsson стоил у какого-то мужика две или три тысячи рублей. Андрей сам с ним договаривался, а папа только съездил и привез. Так же покупались куртки, другие вещи. Василевским было не до жиру.
Пройдут годы – и еще даже до отъезда Андрея за океан, когда он будет играть за «Салават Юлаев», братья Василевские заменят родителям их старый летний деревянный домик под Уфой настоящим, круглогодичным. Там, на природе, папа с мамой теперь и стараются большей частью жить.
– Мы с братом скинулись, – вспоминает Андрей. – Раньше у нас было два деревенских дома, чуть ли не картонных, которые ногой пнешь – они и развалятся. Один такой стоит до сих пор, а второй снесли и построили нормальное современное жилище. Сейчас родители там живут, им нравится.
– В Тампу переезжать не собираются?
– Я им не раз говорил. Думаю, там им было бы неплохо. Спокойная жизнь, тепло – что еще надо? Посмотрим. Сегодня не хотят, завтра – захотят…
Алексей дополнил рассказ отца и брата о бутылках самой натуральной и выразительной деталью:
– Нам было лет одиннадцать-двенадцать, толком еще ничего не понимали. Мы ездили с отцом на «Тойоте» и собирали бутылки по деревням Башкортостана. Недалеко, километров сто, сто пятьдесят. Потом все, что собрали, привозили на дачу. У нас снаружи ванна стояла, набирали в нее воду. Жара, лето, вода нагревалась быстро, и мы с братом все бутылки в нее кидали и мыли их щетками. Помню, в одной бутылке была дохлая мышь. Как она туда залезла – вообще не понимаю. Родителям было не очень смешно, а нам – весело, по приколу. Мышь нашли!
То, что его в НХЛ называют Большим Котом, Андрею нравится. В «Салавате» же и в сборной России он как был Васей, так и остается. Его отец и брат, кстати, тоже…
Алексей рассказывает милую деталь:
– Он и сам кошек любит. И был бы кошатником, если бы не хоккей и необходимость все время туда-сюда ездить. У нас в Уфе жила белая персидская кошка Снежана, и Андрей с детства был очень к ней привязан. Потом она сбежала, и сейчас у родителей – другая персидская, Лиза. Он и в Тампе хотел бы кошку завести, но с кем ее оставить, когда он летом уезжает в Россию?
Отец в воротах звезд с неба не хватал, но уверен, что реализовал себя в хоккее по максимуму. Более того – утверждает, что его тогда, в 90-е годы, спас массовый отъезд хоккеистов из России за границу – в Северную Америку, Европу – и много мест осталось пустыми. В российскую Суперлигу Андрей Леонидович попал только в двадцать восемь лет, до того помыкавшись по более скромным дивизионам. Вспоминает точные слова одного уфимского журналиста: «Это сейчас мы его называем Маршалом, а до этого сколько он ходил по этим низшим лигам?!»
– Выручили фантастическая уверенность в своих силах, желание, а потом и опыт, – считает Василевский-старший.
Выдающихся данных у него не было – за ним, плотненьким и невысоким, у болельщиков закрепилось прозвище Доцент (притом что и его, и обоих сыновей во всех командах называли Васями). И в кумирах у него ходил не столько Владислав Третьяк с совсем другим ростом и каким-то заоблачным уровнем игры, сколько более приземленные голкиперы – Сергей Мыльников из «Трактора», Виктор Дорощенко из «Спартака». Тоже коренастые, больше похожие на него.
– Но не думали ли вы сами поехать играть за границу?
– Даже мысли не было, – скромно отвечает Андрей Леонидович. – Я – чисто российский продукт, не международного класса. Да, признавался лучшим вратарем Восточной конференции Межнациональной хоккейной лиги, в 96-м, позже был в десятке по статистике «Советского спорта», играя в команде-аутсайдере. Но это все ни о чем не говорит – на большее я не тянул.
Закончил он в тридцать шесть. Сильно упала мотивация, когда после Суперлиги пришлось возвращаться на уровень ниже. Последней его командой был «Нефтяник» из Лениногорска – городка в восточной части Татарстана. Как-то тренер не захотел отпускать игроков домой на выходной, а у вратаря-ветерана уже были какие-то семейные договоренности.
– И тут меня что-то торкнуло. Я подумал: зачем мне все это надо? Тридцать шесть лет, платят копейки, задач настоящих никаких уже нет, а тут еще и домой на выходной нельзя уехать. А ведь два сына растут, меня им не хватает.
Тут он и принял решение.
– Хорошо, что я вовремя остановился с игрой в профессионалах, – уверен Андрей Леонидович. – Больше времени стал детям уделять, рассказывал, что да как… Может, из меня рассказчик хороший? Много разговаривали с ними дома, в школе, по пути на тренировку – не о том, как играть или тренироваться, а о том, к чему приведет тот или иной эпизод. Ни одного нюанса не упускал и делал все так, чтобы им было интересно.
– Как отец играл – в подробностях не скажу, – говорит Андрей-младший. – Но помню, как он нас с братом в Тюмени брал на руки и после игр катал по льду. Классно было!
– Говорит, что вратарем он был средним.
– Скромность украшает человека. Я тоже пытаюсь быть скромным. Но дома он классный рассказчик и всегда им был. У него очень много смешных историй. А сколько он всего помнит! Очень интересно с ним поболтать. И чувство юмора у него отменное. Такое выдает иногда, что мы с братом смеемся, остановиться не можем. Но мягкого воспитания с его стороны точно не было…
– Кричал на вас?
– Бывало. Например, за то, что плохо отработал на тренировке, где-то похалявил. Он все это видел, естественно. И мог дать мне приличный подзатыльник, чтобы я лучше работал. Все было правильно.
– Да нет, нет! – отрицает даже легкое рукоприкладство отец. – Жесткие разговоры были, но чтобы прямо подзатыльник дал… Не знаю, как-то так пошло, что он сам начал мотивировать себя. Я только подсказывал – и все. Но вот этого фанатизма – давай, мол, ты должен, ты обязан – не было.
Папа рассказывает, что Андрей не любил ни подтягиваться, ни отжиматься – только лет в шестнадцать это у него стало более-менее получаться.
– До этого просто висели – что старший, что младший. Я даже говорил: «Ну-ка, покажите, как сосиски висят!» Даже не заставлял, думал – не получается, ну и на фиг.
Андрей даже на даче в ворота никогда не вставал – только бросал по ним. А старшего брата заставлял играть собственную роль. Вратарскую. Невозможно представить, что речь идет о голкипере, чей трудоголизм – объект обсуждений всех в НХЛ, вплоть до Боумэна.
– Знаю, что Василевский очень любит тренироваться, и так было всегда с момента его приезда, – говорит уже двадцать лет не тренирующий, но все замечающий Скотти.
Кстати, Андреем его назвали… не в честь отца. Папа объясняет: в честь акушера-гинеколога Андрея Иванова, принимавшего роды. Он вел всю беременность мамы Василевских-младших и взял дежурство в свой день рождения – роды вот-вот должны были начаться. После этого они с ним сдружились, он стал крестным отцом Леши. И в связи с тем, что у двух Андреев совпадает день рождения, вратарь всегда ему звонит и поздравляет.
А отец настоящий, взрастив грандиозного сына, кайфует от мира НХЛ и общения с его людьми.
– Сын открыл для меня сказку под названием «Национальная хоккейная лига», – рассказывал мне Андрей Леонидович в 2020-м, еще до пандемии. – Уже в шестой раз я приезжал на мероприятие под названием «день отцов». Тампа – город небольшой, я уже все там изучил. И встречают там так, что не чувствуешь, что прилетел с другого полушария. Эта традиция появилась в Нэшвилле с 1998 года, и придумал ее тамошний главный тренер Барри Тротц. А потом это распространилось и на другие клубы. Они оплачивают папам всех игроков на несколько дней самолет, гостиницу, питание, мы даже путешествуем на выезд в самолете с командой…