Василевский-старший рассказывает, что когда Андрей был еще мальчишкой, его команда легко обыгрывала соперников из нижней части таблицы, но при встречах с челябинским «Трактором» – самой сильной школой региона – к Андрею подступал страх. Юные уфимцы вообще начинали играть с ними со счетов вроде 1:9. Потом стало получше, но комплекс «Трактора» все равно оставался. Сняло его лишь чемпионство, и то повезло – с челябинцами турнирная сетка тогда не свела. Зато в следующем, 2010-м году «Салават» все-таки встретился с «Трактором» в полуфинале в Тюмени – и, наконец, победил. После этого психологическая боязнь и прошла. Андрей всегда был максималистом, и когда из года в год с одним и тем же соперником не получалось, он, бывало, и опускал руки. Отец в эти моменты взбадривал его: мол, пройдет время, и ты забудешь, кто в той команде вообще играл…
Андрей очень не любил проигрывать – так формулируют и отец, и брат. Как-то во время отпуска оба брата занимались с футбольной командой, в которой работал первый тренер их отца, Владимир Радюк. Опытнейший человек, который воспитал знаменитых уфимских хоккеистов – Александра Семака, Игоря Кравчука, известнейшего ныне тренера, победителя Кубка Гагарина во главе ЦСКА Игоря Никитина.
Когда Андрей Леонидович спросил про сыновей, Радюк ответил: «У старшего характер такой, что вырастет – и поймем. А младший – сразу видно, боец до конца! Играют как-то в настольный теннис пара на пару. Василевские, конечно, вместе. Напротив – ребята постарше на три-четыре года. Естественно, легко обыгрывают братьев. В какой-то момент Алексей перестал упираться. И тут младший как дал ему пендель! Еще раз, говорит, так сделаешь – я тебя вообще изобью! Это же надо – какой характер! Явно в классе соперникам уступает, но бьется до конца».
Пройдет много лет – и эта максималистская натура даст о себе знать, например, в неудачном матче «Тампы» с «Сан-Хосе», когда Василевский, пропустив гол на последней минуте при счете 6:2 в пользу «Молнии», разобьет клюшку о перекладину и швырнет вратарский блин в ворота. Потом в нашей беседе Андрей дал крайне жесткую оценку своему поступку – редко доводится слышать такое о себе от профессиональных спортсменов:
– В том матче мы и в первом, и в третьем периоде на последней минуте пропустили. Наверное, это повлияло на то, что меня немного замкнуло. Честно говоря, это какая-то клоунада, нельзя так делать. Было очень непрофессионально и некрасиво с моей стороны. В оправдание себе могу сказать только то, что не так часто ломаю клюшки в игре. Такое произошло, думаю, первый раз за три года. Поэтому тренер и партнеры ничего мне не сказали. Они знают меня и то, что я сам к себе очень строг и прекрасно все понимаю. Эмоции взяли верх – так иногда бывает у всех. Но повторяю: это непозволительно.
Интересно наблюдать, как меняется у игрока образ мышления, и иногда эти перемены заметны даже год спустя. Чуть выше вы могли прочитать вопросы Андрея к самому себе после неудачных матчей, возьмут ли его в ВХЛ, вторую по силе российскую лигу, и другие признаки самокопания. Но эта цитата – из января 2019-го.
Следующий год подарит ему много нового опыта – и позитивного, и негативного. То есть – закалит. И, когда мы встретимся год спустя в Сент-Луисе, рассуждать он будет уже иначе. Тот сезон «Тампа» начала не ахти, но теперь Андрей это воспринимал так:
– У меня уже достаточно опыта, чтобы понимать: сегодня ты проиграл, завтра опять выиграл. Какой смысл переживать, лишними мыслями себя загонять? Все время выигрывать не получится. Нужно найти золотую середину и в оптимальной форме подойти к главным играм сезона. Как говорится, не надо искать мозг в одном месте. Поэтому мы с тренером вратарей и внесли маленькие изменения, добавили буквально несколько движений. Во время телевизионных тайм-аутов начал двигаться, чтобы разогнать кровь. Все просто. А так, чтобы перестроить всю игру, поменять руки, ноги, клюшки, форму – нет, об этом речи не шло. Я знал, что надо просто спокойно играть, придерживаться системы – и все станет нормально.
Все и стало. В том же сезоне Андрей в очередной раз получил приглашение на Матч звезд, а потом, после остановки лиги на несколько месяцев из-за ковида, добился главной цели своей жизни.
Тогда, в Сент-Луисе, я завел речь о том, что он всего-то в 25 лет уже вошел в историю «Лайтнинг» как лучший вратарь клуба по числу побед – как раз в том сезоне он обошел Бена Бишопа. И спросил, есть ли какие-то статистические задачи, к выполнению которых он рвется. Андрей отрезал:
– Количество Кубков Стэнли – вот единственный статистический показатель, который я не отказался бы улучшить.
Через восемь месяцев ноль в этой графе станет единицей. Еще спустя десять месяцев она изменится на двойку.
Опыт, который не появляется ни у одного спортсмена сразу, а приобретается, – все-таки бесценная штука. Насчет вулкана, который, по мнению отца, кипит внутри у Андрея, он теперь полагает так:
– Может, по молодости все и кипело. Когда эмоции свои не можешь направить в нужное русло – да, внутри вулкан. Но с опытом я научился справляться с эмоциями – и внешними, и внутренними. Просто направляю их на нужные дела во время матча. На концентрацию. И мысли все – только об игре. Сейчас с этими эмоциями совладать мне вообще не сложно. На раз-два! Видимо, опыт все-таки играет свою роль. Мне уже и по шесть, бывает, запихивают, а я – о’кей, сегодня проиграл, завтра выиграю.
– Сын во всех интервью, когда спрашивают о кумирах, называет меня, хотя ни одной моей игры толком не видел, – смеется отец. – Андрею было восемь лет, когда я закончил. А дома у него висел портрет известного канадского голкипера Роберто Луонго. И однажды после матча «Флорида» – «Тампа» он с голкипером-ветераном «Пантерз» даже сфотографировался.
За два года до этого я слышал эту историю и от самого Василевского.
– Мечта попасть в НХЛ у меня была с самого детства, – рассказывал он мне в дни Матча звезд-2019 в Сан-Хосе. – Где-то что-то увидел по телевизору, хотя трансляции найти было намного труднее, чем сейчас; услышал от одного, от другого… Все вокруг говорили об НХЛ как о лучшей лиге мира. И о том, что все хотят туда попасть. Сам тоже стал таким. У меня висел на стене постер Роберто Луонго, когда он еще за «Ванкувер» играл. Уже не помню, откуда у меня появился хоккейный журнал, в котором было два постера – Луонго и Мартина Бродера, впоследствии моего любимого вратаря. Но повесил я тогда почему-то только Луонго. И было очень классно, когда в первый раз сыграл против «Пантерз», ворота которых защищал именно Роберто.
После игры двадцатилетний Василевский встретился с ним и сказал, что, когда жил в России, он был одним из самых любимых его вратарей. И что для него большая честь – сыграть против Луонго. Они сделали совместную фотографию, причем Андрей, когда мы с ним об этом говорили, уточнил: «Я никуда ее не выкладывал. Потому что это очень личное».
Вымахал Василевский-младший, как вспоминает брат, лет в четырнадцать-пятнадцать. До того, говорит, они были одного роста, а потом, как выражается Алексей, «он как дал, а я так маленьким, низким и остался». Ну, 180 – далеко не низкий, но по сравнению с братом, который на десять сантиметров выше, может показаться именно так.
Спрашиваю отца, когда он понял, что у Андрея есть талант, что ему это, вратарское, дано. Он на несколько секунд задумывается – и говорит, что в 2010-м. Сыну не было тогда еще и шестнадцати, и его команда в Елабуге, небольшом городе в Татарстане, выиграла чемпионат федеральных округов. Сборная Приволжского округа была собрана на базе «Салавата Юлаева», выигравшего в предыдущем году чемпионат России по своему возрасту. Тренировал ее Руслан Сулейманов, одноклассник и близкий друг Василевского-старшего, а помогал ему заслуженный тренер из Казани Александр Дюмин.
Дюмин-то и сказал после одного из матчей Сулейманову: «Поверь моему опыту – у тебя растет вратарь не хуже Третьяка, а может, даже лучше!» Тот по дружбе передал эту реплику Василевскому-старшему.
– Вот тогда я стал смотреть на его рост и перспективы уже под другим углом, – говорит отец Андрея.
Сам же вратарь об этих словах узнал лишь много лет спустя – от меня, во время интервью. Отец из педагогических соображений и тогда, и позже предпочитал ему этого не говорить. А может, и чтобы излишнего груза ожиданий на парня не взваливать. Жизнь показала, что правильно сделал.
– Как раз недавно этот турнир вспоминал, вот только забыл, как город называется, – реагирует Андрей. – Елабуга! Мы тогда выиграли регионы, для нас это было крутое достижение. А вот о том, что кто-то сказал про уровень Третьяка, я даже не знал. Мне это не передали.
Фамилия «Третьяк» применительно к Василевскому вообще звучала неоднократно и от разных людей. Например, тренер вратарей «Тампы» Франц Жан говорил: «О чем я подумал, когда впервые увидел Василевского? “Бог ты мой, этот парень – вылитый Третьяк!“» Сам Андрей, когда я напомнил ему это высказывание, прокомментировал его так:
– Может, какие-то такие слова и были. Но скорее в шутку. А если он и сравнивал, то, думаю, только по самоотдаче на игре и тренировках. Может, еще по спокойствию. Но движения голкиперов тогда и сейчас – это огромная разница. Два разных мира.
Лично я при сравнении Андрея с Третьяком к самоотдаче и спокойствию добавил бы и похожие габариты.
А еще Василевский вспоминает, что в детстве приезжал в школу Третьяка в Москве. Ему было тринадцать, в столицу он ездил вместе с отцом и занимался с другими маленькими вратарями дней пять. Ничего особенного из того, что там происходило, Андрей не запомнил – «только то, что было классно».
Но сам факт поездки в школу самого Третьяка, уверен, в памяти Андрея оставил засечку. Такие вещи ведь даже на подсознательном уровне формируют амбиции. Одно дело, когда работаешь на периферии с мало кому известными людьми – и заранее миришься с тем, что и играть тебе предстоит с такими же середняками. А тут – лучший вратарь мира. Возможно, даже всех времен, хотя с этим и Кен Драйден, и некоторые другие поспорят. Отец не поленился привезти мальчишку из Уфы в Москву, чтобы тот, пусть и в течение пяти дней, что-то от Третьяка впитал. Ничто и никогда не проходит даром.