– Это Федерация хоккея США организовала?
– Да, US Hockey, и такая система действует везде. Честно говоря, меня это просто поразило! Я, конечно, патриот, но умею радоваться и удивляться всему хорошему, что есть в других странах. Например, тому, что в Сент-Луисе – 15 ледовых стадионов! Это невероятная система хоккея. Если ты живешь в Новосибирске, то шанс заиграть на региональном уровне у тебя один – попасть в число 23–25 игроков ДЮСШ «Сибири» по своему возрасту. И все. Здесь же твой ребенок в любом случае будет играть. По городу, с другими командами. Даже если он еле стоит на коньках!
Кто-кто, а сам Тарасенко уж точно не «еле стоял на коньках». Его дед показал журналисту новосибирской газеты «Честное слово» персональные досье на каждого игрока «Сибири-91», включая внука. Эта цифирь, которую начальник команды (Тарасенко-старший стал им с первого дня ее существования) вел собственноручно, здорово помогала тренерам.
– Вова, начиная с первого турнира, стабильно был самым результативным игроком «Сибири-91», – говорил он в том интервью. – Вот посмотрите: за 24 игры набрал 110 очков. Так это еще мало! Он не все матчи тогда сыграл. А так и 125 очков набирал. И вообще, он не только в хоккее выделялся. Вова в детстве здорово играл в футбол: хороший удар, голова на месте. Но я все равно не рассчитывал на то, что он станет футболистом. Ну что такое футбол в Сибири? Условий практически никаких. Отсюда ни в какие сборные не попадешь, даже если есть способности. Значит, необходимо было куда-то отдавать. А вырывать мальчишку в 11–12 лет из родного гнезда и бросать в море (выплывет – хорошо, нет – значит, нет) нам с супругой не хотелось.
Летом, когда у Андрея был месяц отпуска, он вывозил нас в Турцию. Вовка и там, за границей, проявлял себя. Постоянно добавляли что-то новое. Бильярд, настольный и большой теннис, водное поло, мини-футбол – он во все играл. Говорят, чтобы понять, какие у ребенка возможности, его первым делом необходимо обучить гимнастике (чтобы появилась пластика, координация) и плаванию. Мы так и делали. В Турции он подолгу не вылезал из воды – бассейн, море. Когда постарше стал, играли в бадминтон, потом – в теннис. Нагоняли с ним до пятисот раз, не роняя волан. Каждый раз ставили рекорд. Не заканчивали, пока хотя бы на один раз не сделаем больше, чем прежде.
Если вдуматься, сколько на все это у деда Тарасенко уходило времени – притом что он работал, и как директор спортшколы был очень загружен, – то становится понятно, какими усилиями рождаются такие мастера.
– В 97-м, когда Вове не было еще и шести, мы начали ездить на массовое катание в ЛДС «Сибирь», – вспоминал Владимир Тарасенко-старший первые шаги внука на льду. – Первый раз попробовал, второй… А на третий уже сам покатил. Я только сопровождал, чтобы никто не сбил – там же много ребятишек-хоккеистов носится, бегают в противоход, движения отрабатывают. Катание давалось легко. Уже на «Золотой шайбе» и первенстве города было видно, что у него есть лидерское зерно. А как обычно воспитывается лидер? Приемов много. Например, сначала ты даешь ребенку выиграть. Мы играли в домино, лото. Поддашься немножко или якобы невзначай подскажешь, чтобы он победил. И вот он уже поверил в себя, приподнялся, смотрит: тут хорошо, там хорошо…
Потом я дал ему понять, что такое поражения. Начинает нервничать, одно у него болит, другое… Говорю: «Сейчас, подожди, “Скорую” вызову». – «Не-не, только не надо врачей!» И все у него разом проходило. Говорю: «А ты как хотел? Я же тоже проигрывал, но потом собирался». Так учил его переламывать ситуацию. Психология победителя – это не пустой звук.
Владимир Алексеевич сохранил полные таблицы каждого турнира, в котором участвовала команда его внука. На своем первом турнире «Сибирь-91», капитаном которой был Тарасенко, заняла… последнее место. Более того, «Амуру-90» проиграла 0:15, «Металлургу-91» с будущими партнерами по золотой «молодежке» Дмитрием Орловым и Максимом Кицыным в составе – 1:20. Потому что, по мнению деда, новосибирским детям очень не хватало льда.
Володя, когда я ему об этом рассказываю, подтверждает:
– «Белово» мы проиграли даже 2:34. Это был мой первый реальный матч в жизни. Два – тридцать четыре! Нам было по девять-десять лет. Турнир там, в Белово, и проходил, и на улице было минус пятьдесят. Помню, мы всей командой на прогулку ходили. Лицо просто каменеет в такую погоду. И соперники – на голову выше, чем мы… После того матча я вообще не мог понять, что это за спорт. Вот таким был дебют.
Весь тот турнир стал для меня сплошным ударом. Я не понимал, что происходит, почему команды нас так сильно переигрывают. Возможно, это было из-за наличия льда, возможно, потому, что за Белово играли ребята постарше. Но через год-другой все подравнялось. Два чемпионата мы выиграли, два – Новокузнецк…
Чтобы компенсировать отсутствие льда, Тарасенко катался с дедом на улице. На обычном катке у школы в Новосибирске. Володя даже помнит имя человека, который им этот лед предоставлял – Николай Иванович Скрябин. Тоже штрих, который говорит о человеческой благодарности.
Когда маленький Вова попробовал однажды заикнуться о том, чтобы за голы дед давал ему какие-то минимальные деньги, Владимир Алексеевич эту тему сразу пресек. Хотя пацан заранее радовался своей затее: в том сезоне он в 26 играх набрал 130 очков и уже грезил тем, как «разбогатеет». Но не на того напал: дед популярно объяснил, что это очень плохая идея. На мотивацию юного хоккеиста это, к счастью, не повлияло.
Тарасенко не возили на подкатки к каким-то профессиональным тренерам. Он вообще к этому виду развития юных игроков относится довольно сложно, поскольку видел разные ситуации. Больше обращает внимание на другое:
– Подкатки подкатками, но все упирается в удовольствие от хоккея. Если ребенок его получает, то и подкатки будут ему в радость, и он будет совершенствоваться. Но если он устал в школе, и его насильно везут на подкатку: «Давай, давай!» – ничего не выйдет. Я видел примеры, когда люди подавали большие надежды, но в их жизни было слишком много хоккея. И в какой-то момент они наедались, переставали получать удовольствие, после чего все заканчивалось. Это происходило на моих глазах. Если бы родители спросили у меня какого-то совета, то я бы сказал, что нужно прививать детям ответственность, трудолюбие – и смотреть, чтобы они получали удовольствие. Задача родителей – сделать так, чтобы ребенок искренне радовался тому, что делает.
Тарасенко это удовольствие получал. При том, что в девять лет, как пишет американская журналистка Эмили Каплан, вставал в 4.40 утра (от ночи это время не сильно отличается), шел на автобус, потом еще брел во тьме от остановки четверть часа до дворца, чтобы успеть на тренировку к шести часам. В нашей беседе Володя добавил, что изредка ехали с дедом на такси, и это для него было настоящим праздником.
Потом они переехали в другой дом. Теперь лед был в семь утра. Вова вставал в шесть, шел на остановку, ехал на стадион. С семи до восьми утра катались на улице, сами расчищали себе в темноте лед. В минус двадцать – можно было, в минус двадцать пять – уже нет.
В 8.30 начиналась школа. Шесть уроков по 45 минут. В два часа, когда учеба заканчивалась, мальчишки шли на стадион, переодевались в хоккейную форму, садились в автобус, ехали полчаса до другого стадиона. Надевали коньки, катались, снимали коньки, в форме ехали обратно. На стадионе переодевались. Домой приезжали в шесть-семь вечера.
Только представьте себе все это. И поймете, что испугать людей, которые через это прошли, не сломались и стали большими спортсменами, нельзя уже ничем.
Потому он и не транжирил шансы, которые давала ему жизнь, а выжимал из них максимум. Как уже говорил Тарасенко, в своем дебютном матче в КХЛ, в Новосибирске, 3 сентября 2008 года он забил московскому «Динамо» первым же касанием. С начала матча прошли две минуты и сорок три секунды. Владимир помнит всю атаку, выход два в один, голевой пас Евгения Муратова и такой нюанс: «Даже не бросал в одно касание, а просто по шайбе бил. Это было очень эмоционально».
То же самое произойдет и в Сент-Луисе. Тоже первый матч, только, по его воспоминаниям, то ли вторая, то ли третья смена. Соперником был «Детройт Ред Уингз», тогда еще далеко не нынешний глухой аутсайдер НХЛ, а команда Павла Дацюка и Хенрика Зеттерберга под руководством Майка Бэбкока, лишь четыре года назад игравшая в финале Кубка Стэнли, пять лет назад его выигрывавшая и почти четверть века подряд выходившая в плей-офф. Все это не помешало Тарасенко забросить ей две шайбы.
– Это сразу убирает груз ответственности, – говорит он. – Ты же нападающий и все равно в голове держишь: «Надо забивать». Не забиваешь – переживаешь.
Отец, который стал главным тренером «Сибири» в середине первого сезона, говорил, что по сравнению с другими хоккеистами с сына три шкуры драл. Чтобы все видели: Тарасенко в команде – равный среди равных, а не папенькин сынок.
Даже когда Володя стал звездой в НХЛ, его отец в интервью российским изданиям говорил, что не любит слово «звезда», а предпочитает говорить – «супермастер». Но сына при этом считает пока просто мастером. А ведь у того за спиной уже был сезон с 37 голами в лиге и попадание во вторую символическую сборную сезона!
– С папой нельзя спорить, – комментировал мне тогда это отцовское высказывание Тарасенко. – В России, думаю, всех детей воспитывают так, что отец – это непререкаемый авторитет. Если он сказал что-то – значит, так пока оно и есть. И это дает стимул работать сильнее.
Нельзя-то, может, и нельзя, но в «Сибири» отец обходился с сыном настолько жестко, что они несколько раз чуть не подрались. Искры, по крайней мере, летели серьезные. Старшие игроки в команде даже ходили к Андрею Тарасенко и просили, чтобы он не был так лют с сыном. Это, с другой стороны, избавило Владимира от разговоров в команде, будто он играет по протекции. Он мог оказаться вместе с партнерами в любых ситуациях, и те быстро начали ему доверять, поняв, что через него ничто не утекает. Впрочем, и отец, чувствуя тонкость положения, был достаточно деликатен, чтобы никогда не выводить сына на подобные разговоры. За что Володя ему по сей день благодарен.