шке и тяжелая блестящая коса.
– Да это просто царапина, – бормочет он.
– Не просто, – возражает мисс Блейк, отодвигаясь в сторону, чтобы он смог сам все разглядеть.
«Царапина» напоминает скорее треугольную дырку, и Эдвард удивленно моргает, глядя на нее. Птица и впрямь выдрала кусочек кожи.
Мисс Блейк вздыхает и плотно прикладывает к коже лоскут ткани.
– Не больно? – спрашивает она, и Эдвард отрицательно мотает головой, потому как, странное дело, место укуса болит не больше чем обычная царапина. Мисс Блейк тоже качает головой: – Заболит, через час или два. Поверьте, я знаю. – Она поворачивает руку, не выпуская его ладонь. На запястье у нее виднеется небольшой шрам в форме полумесяца. – Я совершила ошибку: стала чистить его клетку, а он сидел внутри, – тут мисс Блейк сдержанно улыбается. – Гермес отлично умеет защищаться. Если кто-то, как ему кажется, посягает на то, что принадлежит ему, он будет решительно это оберегать.
Она разжимает руку и снова осматривает ранку.
– Я сейчас сделаю перевязку, чтобы кровотечение не усилилось.
Эдвард наблюдает, как мисс Блейк туго перевязывает ему ладонь полоской ткани.
– Так странно, – говорит он, – что вас защищает птица.
– Ничего странного.
Мисс Блейк завязывает тряпицу узлом и отпускает его руку. На мгновение он ощущает себя лишенным чего-то важного.
– Я нашла его на крыше перед окном моей спальни года четыре назад. Наверное, выпал из гнезда. Поначалу я его там оставила, полагая, что родители за ним прилетят, но они не прилетели, а я не смогла оставить беспомощного птенца на произвол судьбы. Я внесла его в комнату, стала его выхаживать. Сороки очень умные птицы. Они помнят, кто проявил к ним доброту.
Некоторое время они оба смотрят на птицу, которая теперь стоит на одной ноге и чистит когти на другой. Потом мисс Блейк снова оборачивается к Эдварду:
– Итак, сэр, что же вы хотели со мной обсудить?
Глава 12
Дора выслушала просьбу мистера Лоуренса – ибо это была, вне всякого сомнения, просьба – молча и не без сочувствия. Этот бледный светловолосый мужчина смотрит теперь на нее с трепетом, ожидая ответа, и душой Дора с ним: она ведь прекрасно знает, каково это – стремиться к чему-то и спотыкаться на каждом шагу, потому-то и произносит с печалью:
– Я ничем не могу вам помочь!
Мистер Лоуренс изменяется в лице:
– Не можете?
Дора встает и с явным отвращением обводит рукой торговый зал.
– Поглядите сами, сэр, где мы находимся! Полюбуйтесь, – и тут она указывает на все еще валяющийся под ногами сверток с булавкой для галстука, – на эту финтифлюшку, за которую вы отдали заработанные тяжким трудом деньги. Вы не хуже меня знаете, что этот магазин торгует подделками и дешевыми безделушками.
Мистер Лоуренс смотрит на нее, все так же сидя в кресле.
– Этого я отрицать не могу. Но я уверен, что у вас тут хранится нечто, что сослужит мне добрую службу. В противном случае мне бы не рекомендовали к вам обратиться.
– Рекомендовали?
– Мне посоветовали прийти сюда. Поговорить с вами.
– Кто?
– Один джентльмен, которого я встретил в кофейне. Похоже, он о вас знает…
– Ну, – пожимает плечами Дора, – мои родители были весьма известны. Такую репутацию, как у них, мог заслужить в нашем деле не каждый. Но вот уже много лет, как «Эмпориум Блейка» не торгует предметами, представляющими историческую ценность, и мы совершенно точно не продаем средиземноморских экспонатов. Все, что было найдено моими родителями, пропало. – Дора зажмуривается, переживая горькую боль утраты, охватившую ее с новой силой. Открыв глаза, она видит мистера Лоуренса сквозь облачко черных пятнышек. – Я тоже мечтала найти здесь ценности. Вот только вчера вечером пыталась разыскать что-то из старых папенькиных вещей, но меня ждало жестокое разочарование.
– И с какой целью вы хотели их найти?
Дора колеблется.
– Пообещайте, что не станете меня презирать.
Мистер Лоуренс поднимается с кресла.
– Мисс Блейк, как я могу! Да я бы никогда не посмел – после того как вы выслушали историю моих бедствий.
Гермес, сидящий на шкафу, стрекочет. Дора вздыхает и трет лоб до тех пор, пока черные пятнышки перед глазами не исчезают.
– Я придумываю ювелирные украшения. То есть я надеюсь стать ювелирных дел мастером. – Она замолкает и бросает на Эдварда взгляд, угадав заранее, что встретит его открытое лицо и честные глаза. – В последние несколько месяцев я собирала альбом из моих образцов, думала, что когда-нибудь смогу открыть собственную мастерскую. Но ювелир, которому я показала свои работы, отверг их на том основании, что, мол, сейчас в моде греческий стиль. И я подумала…
– Вы подумали, что сможете использовать находки ваших родителей как источник вдохновения.
– Да! – Дора разводит руками. – Но, сколько я ни искала, не смогла найти ровным счетом ничего.
Мистер Лоуренс делает шаг вперед.
– То есть здесь и впрямь не на что рассчитывать? Совсем? А я был уверен…
– Ваш джентльмен, должно быть, ошибся. Как я и сказала, мистер Лоуренс, вы можете сами убедиться, чем мы тут торгуем, какие это грошовые поделки. – Она приходит в волнение. – Вы же видели, что за фрукт мой дядюшка… Так что у меня в запасе осталась последняя карта.
– Какая?
Прямой вопрос заставляет Дору запнуться. Она смотрит на мистера Лоуренса, видит на его чисто выбритом лице выражение серьезной сосредоточенности. Признаться ему? Стоит ли? Он не выглядит бесчестным человеком. Нет, скорее, Дора угадывает в нем родственную душу, единомышленника-мечтателя – потому-то ей и захотелось сказать мистеру Лоуренсу, что Иезекия его облапошил, – и Дора, позабыв о всякой предосторожности, указывает на вход в подвал.
– За этими дверями – дядюшкина мастерская. Я не знаю, что он там прячет, но теперь подозреваю, что это вовсе не то, о чем я думала прежде. Там хранится что-то ценное.
– А если нет?
Гермес беспокойно стрекочет.
– Тогда мне придется еще раз хорошенько обо всем подумать.
Мистер Лоуренс бросает взгляд на вход в подвал.
– Двери заперты, – говорит он, замечая висячий замок. – У вас есть ключ?
– Нет. Единственный ключ у дяди. Но у меня есть план.
– План?
Дора поведала ему слишком много. И о чем она только думает, посвящая в свою тайну человека, с которым знакома меньше часа?
– Мистер Лоуренс, – продолжает Дора стальным голосом. – Вы и так отняли у меня массу времени. А я очень занята.
Он часто моргает. Не от смены ее интонации, нет, Дора это понимает, но от ее неприкрытой лжи. Она наблюдает, как мистер Лоуренс озирается вокруг: в лавке пусто, слой пыли покрывает все полки. Дора краснеет.
– Прошу вас, сэр. Вам лучше уйти. Мой дядя может…
Мистер Лоуренс молча глядит на нее. И при виде разочарования в его глазах у нее екает сердце.
– Хорошо, – наконец говорит он. – Я сделаю, как вы просите. Но… – тут он сует руку в жилетный кармашек, выуживает небольшую прямоугольную карточку и передает Доре. Она читает:
ПЕРЕПЛЕТНАЯ МАСТЕРСКАЯ ЭШМОЛА
дом 6 по Рассел-стрит
рядом с Ковент-Гарденским рынком
Адрес обрамлен красивым филигранным узором, в который вплетены изящные изображения книг. Некогда «Эмпориум Блейка» заказывал подобные визитные карточки.
– Если вы что-то найдете, – продолжает мистер Лоуренс, – если сочтете, что сможете мне помочь, я прошу вас меня разыскать. Я найду способ отблагодарить вас за ваши труды. Должно же быть хоть что-то, в чем я смогу оказать вам содействие.
– Очень сомневаюсь, мистер Лоуренс.
Он отвечает беглой улыбкой:
– Что есть сомнение, как не факт, который пока что не получил подтверждения?
На это Доре нечего возразить. Она сжимает карточку в ладони так, что картонные края впиваются ей в кожу. Их глаза встречаются. Затем мистер Лоуренс поднимает с пола упакованную булавку для галстука и выходит на оживленную улицу – вслед ему колокольчик бренчит на прощание.
Вечером того же дня – пока Иезекия щеголяет новенькими запонками, точь-в-точь такими же, как у мистера Лоуренса, разве что камни в них не зеленые, а синие, – Дора как бы невзначай расставляет свою западню. Для осуществления плана требуется только джин да двое людей, готовых пасть жертвой своей страсти к выпивке.
За ужином Дора наблюдает за дядей из-под густых ресниц. О ящике он и словом не обмолвился, делал вид, будто ничего не случилось, и все пытался задобрить племянницу неуклюжими комплиментами, которые ее лишь сильнее злили.
– Какие милые узоры, – прошептал он ей на ухо днем, когда мистер Лоуренс разглядывал фальшивки в шкафах, а она рисовала в альбоме веточки лавра. – У тебя и правда материн талант к рисованию.
Иезекия понимает, что ящик ее заинтересовал. А она это понимает по изучающему взгляду, каким он на нее смотрит, когда думает, что она этого не замечает. Он так и стреляет глазами и облизывает губы кончиком языка. Дора прямо-таки ощущает недоумение Иезекии – почему же она ничего не спрашивает о ящике? – когда он осторожно, как кот, ходит вокруг нее, но Дора не намерена играть с ним в кошки-мышки. Слишком уж часто за все эти годы она задавала ему вопросы, а в ответ получала лишь уклончивые или откровенно лживые ответы. Зачем торговать подделками, если ее родители этим никогда не занимались? Откуда ему известно, как их изготавливать? Почему бы не тратить доходы от торговли на ремонт магазина, вместо того чтобы покупать себе все эти блестящие безделушки? Ни одного прямого ответа. Нет, Доре придется найти истину другим способом.
Решение пришло легко.
Один из ее ранних эскизов, для броши, предполагал двойной узор. Первый орнамент Дора довольно грубо вырезала из дерева, но запала на второй узор не хватило, и вместо этого она отлила дубликат из воска. Так же Дора решает поступить и теперь. Все, что ей надо, – это ключ, висящий на цепочке на шее Иезекии.
Увы, добраться до ключа будет непросто, даже прибегнув к помощи джина…