– Все они шарлатаны.
– Мне остается только промолчать, дядюшка.
– А вот это самое лучшее, Дора, что ты можешь сделать, – произносит он злобным тоном.
Дора знает, когда умолкнуть. Завтрак продолжается в гробовом молчании, его нарушает разве что цыканье, когда Иезекия вынимает застрявшую в зубах рыбью косточку.
Дора заставляет себя доесть одну рыбку и тянется к чашке чая. Делает большой глоток и полощет рот, чтобы смыть вкус соли. Только она приступает ко второй рыбке, как Иезекия задает ей вопрос:
– Ты не видала мой мешочек с монетами?
Дора застывает, не донеся до рта вилку с наколотым кусочком селедки. Остывающее масло стекает с вилки и тихо капает на тарелку.
– Нет, дядюшка. А где вы его видели последний раз?
– Хм. В кармане пальто. Такой черный мешочек, с атласным шнурком. Позавчера он еще был там, я уверен.
Как хорошо, что на Доре сейчас платье с высоким воротом, скрывающим шею, а не то дядя непременно заметил бы предательски пунцовую шею. Девушка коротко мотает головой – этот жест может означать что угодно. Иезекия прикусывает внутреннюю сторону щеки. Дора отправляет наконец вилку в рот.
Дяде не придет в голову, что это она стащила его мешочек с деньгами, думает Дора. Ведь и раньше она довольно часто оставалась в доме одна. Мешочек легко могли положить в другое место независимо от того, что сделала Дора. К тому же дядя заслуживает все это – разве нет?
Дора задумчиво жует и осторожно убирает изо рта острую косточку, оказавшуюся между зубом и языком.
Ее рисунки еще очень далеки от завершения, поскольку она не дала волю фантазии. Пока что Дора скопировала первую сценку, где Зевс и пламя, после чего у нее заныли пальцы, а очки больно врезались в переносицу. И если ей нужно вдохновение для новых украшений, то придется еще не раз проникнуть в подвал, чтобы скопировать все сценки с вазы, прежде чем Иезекия поймает Дору там или, что еще хуже, уберет оттуда вазу. Хватит ли ей времени обследовать весь подвал и покопаться в ящиках, наполненных соломой?
Дора закусывает нижнюю губу и стучит по вилке ногтем. Возможно…
– Дядюшка?
– Мм?
– Вы не будете возражать, если я выйду прогуляться на пару часов?
– Прогуляться? – голос Иезекии выражает крайнее недовольство. Левой рукой он катает по столу второе утиное яйцо, и под тяжестью его ладони скорлупа трескается. – Зачем?
Доре не хочется выступать в роли просительницы, но умоляющие нотки все равно прорываются.
– Порисовать. Здесь так темно и уныло, мне хочется на свежий воздух, на свет. Хоть ненадолго.
– Нам бы это тоже не помешало, – Иезекия сверлит Дору изучающим взглядом, после чего вновь принимается чистить яйцо. – Думаю, я могу тебе это позволить. Лотти приглядит за магазином.
Она слышит слова, которые он не произносит: «Я хочу, чтобы ты не мешалась под ногами!» – и ее пальцы крепко сжимают вилку.
– Благодарю, дядюшка.
Дора и сама поражена тем, как кротко она это произнесла. Но ее сердце в груди как будто сжимается в кулак.
Глава 15
Визитная карточка переплетной мастерской врезается в ладонь Доры, пока она в сумерках пересекает булыжную мостовую Рассел-стрит и ищет глазами дом номер шесть. Когда он наконец находится – в дальнем конце улицы, где дорога резко сворачивает к Друри-лейн, – края ее юбки уже густо облеплены дорожной грязью.
Дора оглядывает здание. Несмотря на свое местоположение (лавчонки в узких переулках, как правило, сомнительного свойства), этот дом странным образом отличается некоторой элегантностью. Дора отмечает относительно свежий вид фасада: красно-кирпичную кладку украшают черные швы, а вывеску – золоченые буквы. На секунду она вспоминает магазин Блейка: когда-то давно он выглядел таким же ухоженным. Сразу видно, немало денег тратится на поддержание этой мастерской в приличном состоянии, но благодаря своей щеголеватости она выглядит здесь досадно неуместной. Аккуратный фасад и шикарная вывеска скорее под стать магазинам Флит-стрит или Стрэнда, чем паутине вонючих закоулков Ковент-Гардена, где карманников и уличных девок не меньше чем блох.
Дора кладет визитную карточку в ридикюль и крепко сжимает в руке альбом для рисования. Она не собиралась увидеться с ним так скоро, если вообще надеялась на встречу, но теперь они вполне могут быть полезными друг другу. Несомненное умение мистера Лоуренса с первого взгляда распознавать подделки доказывает, что он с той же легкостью сумеет распознать и ценные подлинники. Собственные – весьма ограниченные – познания Доры были получены в детстве, а он… ну, он обладает ученым опытом. И как раз такой опыт ей сейчас и нужен.
Она отворяет дверь. Внутри мастерская озарена теплым светом, здесь вкусно пахнет кожей и, совсем немного, медом. Прилавки сверкают полированным красным деревом и черно-золотыми декоративными деталями – они здесь повсюду. Великолепный индийский ковер устилает весь пол мастерской. У одной стены стоит высокий, от пола до потолка, книжный шкаф, заставленный роскошными фолиантами – переплеты из телячьей кожи величаво сияют в свете свечей. Необыкновенное колючее растение красуется в кадке рядом с главным прилавком. А позади прилавка, в высоких застекленных стеллажах, выставлены оттиски страниц и украшенные причудливыми виньетками фронтисписы.
Дора не может на все это наглядеться. Она еще ни разу не бывала в переплетной мастерской и впервые в жизни видит такую красоту. За исключением разве что ювелирной мастерской мистера Клементса… Что ж, она всегда будет восхищаться сиянием белых бриллиантов, густой зеленью изумрудов, полуночной синевой сапфиров, но и эта красота ни с чем не сравнима – такая роскошная, изысканная. Дора все еще завороженно глядит на книжные переплеты, когда темнокожий мужчина незаметно выходит из-за бокового стеклянного прилавка, держа в руках небольшую стопку книг.
– Я могу вам помочь, мисс?
У него ласковый, теплый голос с легким акцентом, который Дора не может распознать.
– О, я… – Дора осекается, ощущая необъяснимое смущение. – Этот магазин такой… – Она застенчиво улыбается. – Он такой…
Мужчина – высокий, с глубокими морщинами по всему лицу, и в аккуратно завитом, но простом седом парике – склоняет голову.
– Благодарю вас, мисс. Мы очень гордимся тем, что работаем в мастерской Эшмола.
– Вы и есть мистер Эшмол?
Он моргает.
– Я старший мастер-переплетчик, мистер Фингл.
– Понятно, – говорит Дора, хотя ей все это непонятно.
Мистер Фингл снова повторяет свой вопрос:
– Я могу вам помочь?
Дора собирается с духом и напускает на себя важность.
– Мне нужно увидеться с мистером Эдвардом Лоуренсом, – она извлекает из ридикюля визитную карточку и протягивает ее старшему мастеру. – По делу.
Мистер Фингл смотрит на карточку, но не берет ее. «Потому что руки заняты», – догадывается Дора, глядя на стопку книг мистера Фингла.
– Он здесь?
– Он здесь, мисс. – Мужчина улыбается смущенно, но по-доброму. – Пройдете в глубь мастерской, увидите застекленную дверь, там вы его и найдете.
– О, очень хорошо. Благодарю вас!
Мистер Фингл коротко кивает. Дора не ощущает его неодобрения. Он скорее удивлен, что, в свою очередь, удивительно. Возможно, у мистера Лоуренса не бывает посетителей? Дора, нервничая, зачем-то делает книксен и торопливо проходит под арочным проемом, куда ее кивком направил мистер Фингл.
Она оказывается в узком коридорчике. Здесь уже не так великолепно, как в зале, но так же тепло и чисто. Справа и слева Дора видит распахнутые настежь двери и, идя по коридору, заглядывает в них.
За обеими дверями располагаются цехи с длинными столами, но помещения имеют разное предназначение. В первом она видит листы бумаги (некоторые расстелены на столах, другие свисают с потолка), рулоны холстины, множество ведерок и кистей, молотков и каких-то металлических инструментов. В дальнем углу стоят три больших деревянных сооружения, которые непонятно для чего нужны. А в другом помещении полно рулонов кожи, другие металлические инструменты и приспособление, которое Дора принимает за гильотину. В обоих цехах суетятся юноши и молодые мужчины в фартуках, и все они как по команде прекращают работать и таращатся на нее с почти комичным видом – кто с изумлением, а кто и с любопытством. Зардевшись, Дора продолжает свой путь по коридору, когда у нее за спиной раздается оживленное шарканье множества ног: все работники высыпали в коридор и глядят ей вслед.
Только перед застекленной дверью Дора останавливается. Коридор резко сворачивает влево, и там царит кромешная тьма: ни окна, ни горящей свечи поблизости. На мгновение она задумывается, что же таится в той тьме, но потом спохватывается и тихо стучит в дверь костяшками пальцев.
Ответа нет. За стеклом Дора видит яркое золотистое сияние. Ей чудится, что она различает мистера Лоуренса, склонившегося над письменным столом, но он почему-то не двигается. Она стучит снова, на сей раз чуть громче, но ответа опять нет.
Дора хмурит брови.
– Мистер Лоуренс! Это Дора Блейк!
Она слышит за спиной бормотание и приглушенное хихиканье, но не обращает на это внимания, потому что теперь за стеклом заметно движение и слышатся торопливые шаги в сторону двери. Дверь распахивается – и мистер Лоуренс, почти запыхавшись, выскакивает навстречу. Его галстук развязан, золотистые кудри падают на лоб, на щеке блестит коричневато-красное пятно.
– Мисс Блейк!
На какое-то мгновение он выглядит обрадованным – пока не замечает зрителей за ее спиной. Дора оглядывается. Перед работниками стоит мистер Фингл, заинтригованный не меньше, чем остальные.
– Боюсь, мистер Лоуренс, – извиняющимся шепотом произносит Дора, – я тут вызвала переполох.
Мистер Лоуренс сердито сдвигает брови. Это его уже не радует.
– Прошу вас, – говорит он и вежливо берет ее за локоть. – Входите!
Он плотно затворяет дверь, и Дора невольно жмурится от яркого света. По всей комнате расставлены горящие свечи. Мистер Лоуренс пробегает мимо нее и принимается поспешно наводить порядок на своем рабочем столе.