– Проклятие, сэр! Как я полагаю, вы шпионили за мной? Отличное занятие вы нашли для себя, ничего не скажешь, в то время как в Расте нам всем нужна защита от взломщиков, злодеев и негодяев. Но, впрочем, заходите, раз уж явились, и осмотритесь по сторонам.
Он отошел, пропуская Эплби.
– Только, пожалуйста, не подумайте, что я хотел вас чем-то обидеть. Как человек вполне светский, вы должны понимать, что здесь нет ничего личного. И если позволите высказать свое мнение, то в данный момент я предпочел бы обменять весь скот Ричарда на взвод констеблей. Но, кстати, вы же сам полицейский, верно?
– Кстати или нет, но так и есть. Я, вне всякого сомнения, служу в полиции.
Руперт освободил один из стульев от лежавших на нем мелких инструментов – комната, на первый взгляд, представляла собой нечто вроде мастерской.
– Присаживайтесь.
Сам он пристроил свою долговязую, но не лишенную известной грации фигуру на скамью и посмотрел на гостя с откровенным и дерзким вызовом.
– Не могу сказать, что мне понятен ваш тип полисмена. Хотя я ни от кого не скрываю своего знакомства с силами правопорядка сразу нескольких государств.
– Вы интересуетесь криминалистикой, сэр Руперт?
Руперт разразился лающим смехом, то есть, как подумал Эплби, издал как раз те звуки, которые, по расхожему мнению, и должны были издавать обладавшие холерическим темпераментом баронеты.
– Криминалистикой? Нет, предпочитаю, чтобы этой ерундой занимался мой кузен. Что касается меня, мистер Эплби, то я вел слишком активный образ жизни. Много скитался по свету. Вы не представляете, с какими мерзавцами мне приходилось иметь дело. С настоящими скотами. Вам когда-нибудь доводилось выходить на ринг в тропиках против здоровенного негра?
– Нет.
– Конечно, нет. Но именно это может случиться с человеком, у которого речь джентльмена, а в кошельке пусто.
– Не сомневаюсь в ваших словах. – Эплби с интересом рассматривал Руперта при скудном свете из двух небольших окон. – Даже мой скромный опыт научил меня, что мы живем в жестоком мире, который делается день ото дня все более жестоким. Но мне любопытно, как, в таком случае, вы воспринимаете Раст? Как тихую гавань после штормов? Или невыносимо скучное место?
Развалившись на скамье, Руперт взял небольшую отвертку и принялся вертеть ее в пальцах.
– Да, – констатировал он, – вы представляете собой нечто мне не знакомое. Высший класс ищейки. Не встречал еще полисмена, который умел бы задавать неуместные вопросы так чертовски воспитанно. – Он усмехнулся, причем рот скривился в оскале, удивительно похожем на волчий. – Не уверен, что ваше присутствие в Расте – хорошая идея.
– Здесь вы сходитесь во мнениях с Питером Хольмом, которому я не нравлюсь. Он опасается, что я способен распутать загадку Раст-Холла, и по прискорбно эгоистическим причинам хочет, чтобы тайна оставалась тайной.
Руперт резко вскинул на него взгляд.
– Они все точат свои топоры, приятель. Я бы не доверился ни одному из них. – Он проворно вскочил на ноги. – Как вы поняли, я люблю действовать, и, следуя вашему примеру, тоже проделал кое-какую полезную работу. Мне нравится активность, а остальные пусть болтают всякий вздор. Прошлой ночью вы починили освещение, но у меня есть сомнения, что это не повторится, а потому я придумал кое-что более основательное. С понедельника у нас начнет дежурить электрик из Уортера. А пока нам пригодится вот это нехитрое приспособление. – Он взял со стола и продемонстрировал самодельную рукоятку переключателя электричества. – Но все это так, между прочим. Как я уже сказал, я никому из них не верю. Мне с самого начала все показалось подозрительным, и нам следует быть готовыми к любым наглым выходкам.
– Что вы называете «самым началом»?
– Ограбление отвратительной женщины, которая с нами соседствует. На тот момент я находился в Шотландии. Жил у старого приятеля Лорри Маклеода. Но примчался обратно, как только узнал новости. Все обитатели Раста – люди непрактичные и некомпетентные, как вы, вероятно, заметили, и я посчитал необходимым приехать, чтобы в доме оказался хотя бы один человек, понимающий, что к чему. Но только большой пользы мой приезд не принес, потому что кузен не желает внимать разумным доводам. В последнее время он скорее готов слушать выживших из ума старух и городских сумасшедших.
Руперт снова по-звериному оскалился.
– Насколько я слышал, мистер Элиот вернулся к вполне объективному взгляду на происходящее, сэр Руперт.
Тот взглянул на Эплби с еще более откровенной злобой, чем прежде.
– Ричард не был бы Ричардом, если бы постоянно не метался от одной точки зрения к другой. Но я хочу сказать, что нам необходимо быть крайне осторожными со всеми этими с виду безвредными шутниками и писаками на стенах. Более того, не скрою, я до крайности обеспокоен.
– Вот теперь вы меня заинтриговали, – Эплби поднялся и стал расхаживать по комнате, делая вид, будто с праздным интересом разглядывает оборудование мастерской, а потом повернулся так, чтобы лицо Руперта оказалось освещено лучше, чем с его прежней позиции на стуле. – Уж не имеете ли вы в виду, что может произойти нечто значительно более серьезное, чем продолжение шуток, доставляющих всем неудобства, но не более того?
– Я испытывал большие неприятности, мистер Эплби. Попадал в чудовищные переделки. – Руперт ненадолго замолк, и Эплби подумал, уж не оказался ли он в таком же положении сейчас. – У меня чрезвычайно развит нюх на опасность. И могу вам сказать: мне очень не нравится развитие ситуации в Расте. За всеми хулиганскими выходками кроется что-то серьезное. Назревают крупные события. И если хотите знать, то никто из нас не может чувствовать себя в безопасности. Вы знакомы с червяком, которого все зовут Андре? А откуда этот самый Андре вообще взялся, хотя бы кому-то известно? И какого хрена можно ожидать от такого сборища бесприютной голытьбы? – Казалось, Руперт в своих речах все больше, сам того не замечая, скатывается к обыкновенному снобизму. – Мне не по душе пришлись его рассуждения нынешним утром. Фигурально выражаясь, я знаю, что такое подвал, и крысу чую за милю.
– Остается вам только позавидовать, – сказал Эплби, задумчиво глядя на Руперта. – Я имею в виду, конечно, зависть профессионала к подобной остроте чутья.
Руперт подался вперед и уперся взглядом в Эплби.
– Свои мелкие колкости можете приберечь для кого-то другого, молодой человек. А то, что я вам говорю про Андре, примите к сведению и займитесь своим прямым делом. Этим утром он подкатил ко мне с какими-то идиотскими планами, которые строит на вечер. Что-то вроде большой пантомимы со сложным сюжетом. Но после случившегося вчера ничего более безвкусного и придумать нельзя. В наших интересах дать празднику завершиться тихо и спокойно. Но это маленькое чудовище настаивает, что следует держаться традиции и устроить напоследок веселое представление с попойкой. Думаю, Уэдж приплачивает ему за подобные выдумки, и хотел бы надеяться, что в этом заключается единственная причина его настойчивости.
– Какого рода представление он предлагает разыграть, сэр Руперт?
– Нечто, основанное на книгах моего кузена. Он нес в разговоре со мной какие-то глупости по этому поводу, ожидая, по всей видимости, что я окажу ему поддержку. Я выслушал его вежливо, насколько это было возможно – в конце концов, он гость Раст-Холла. Но в любом случае, как я считаю, за ним нужен глаз да глаз. А теперь рекомендую вам продолжить охотничью миссию, с которой вы сюда прибыли. – Руперт бросил на Эплби еще один беглый, но оценивающий взгляд. – Только на вашем месте я бы прошел другим коридором. Возможно, вы действительно обнаружите там кладезь полезной информации. Но искать туда путь предоставлю вам самому. У меня еще много незавершенной работы.
И Руперт, чья манера выражаться поражала Эплби нежданным разнообразием стилей, исчез в коридоре, удалившись по своим делам.
Примечательный эпизод, возникший непредвиденно. Из всех не слишком позитивных мнений о празднике в честь Паука взгляд сэра Руперта оказался пока наиболее мрачным. И если все еще неуловимая миссис Элиот окажется верна своему сварливому нраву, каким его описывал Боулз, то ей придется потрудиться, чтобы превзойти в желчности и раздражительности такого конкурента. Эплби подумалось, что Руперт, как и его кузен Арчи, в своем резком классовом неприятии публики, собравшейся на торжества по поводу годовщины Паука, исходили еще и из собственной склонности к не самым достойным проказам и выходкам.
Когда Эплби снова оказался в коридоре, там стало еще темнее, чем прежде. Эплби дошел до его конца и посмотрел в окно. Внизу располагался небольшой садик, лежавший в бледной зимней наготе под облачным небом. Позади него ярко-красная кирпичная стена жадно пыталась поймать хоть лучик солнца. И такой одинокий луч действительно взбирался по холмистой поверхности парка, но в процессе подъема постепенно меркнул, словно даже это не слишком крутое движение истощало его последние силы. Судьбу дня предстояло решить армии свинцовых туч, наступавшей с юга. Вот-вот снова должен был начаться нескончаемый дождь.
Затем Эплби осторожно прошел дальним коридором, снова заметив, что эта часть дома освещалась одними лишь свечами и масляными лампами. Поскольку никаких признаков присутствия миссис Дженкинс по-прежнему не наблюдалось, оставалось лишь вести целенаправленные поиски. Он остановился у двери, показавшейся ему подходящей, чтобы служить входом в квартиру, и постучал. Причем тут же подумал, что звук получился, пожалуй, слишком резким – так стучат, когда требуют открыть именем закона. Но виной всему был резонанс, создававшийся стенами пустого коридора. Ответ не заставил себя ждать. Хриплый и низкий голос изнутри спросил:
– Кого еще нелегкая принесла, черт возьми?
С мимолетным, но крайне неприятным ощущением, что это Руперт непостижимым образом успел опередить его, чтобы от души поиздеваться, Эплби толкнул дверь и вошел. Окно комнаты выходило во внутренний двор с северной стороны. Здесь было едва ли не темнее, чем в коридоре; лишь небольшая масляная лампа горела на столе, стоявшем рядом с приземистым камином. Из полностью затененного угла тут же поднялась и пошла навстречу гостю рослая, но определенно женская фигура с воздетой над головой тростью.