ти, однако даже не догадывался о драме, которая разыгрывалась в Форельном доме. Много лет спустя Гейл, вдова Заппы, подтвердила, что Фрэнк не имел ни малейшего представления о происходящем[165]. Заппа был известным любителем сценических постановок разного рода, поэтому даже аудиозапись избиения Френча, которая каким-то образом попала к нему в руки, он долгие годы считал чем-то вроде театра. Не догадываясь об особенностях быта Форельного дома, Фрэнк, тем не менее, обратил внимание на то, что инструментарий Мэджик Бэнда нуждается в обновлении: гитаристы играли на рваных струнах, а барабанщик – сломанными палочками на разваливающейся установке. Музыкантов вызвали в офис Херби Коэна, менеджера Заппы, был составлен внушительный список покупок, выделены средства и переданы Ван Влиту. Дон не поскупился отдать из них 150 долларов на покупку новой (хотя подержанной и довольно бюджетной) ударной установки для Джона Френча. 800 долларов были потрачены на решение более важной задачи: Капитан заметил, что два эвкалипта, росшие в непосредственной близости от дома, заболели и нуждаются в медицинской помощи. На Энсенада-драйв был вызван древесный хирург, который сделал все что мог. Много лет спустя, в конце 1980-х, Ван Влит навестил деревья и был рад обнаружить их в добром здравии: «Они все еще живы. Эвкалипт мужского пола и эвкалипт женского пола. Они по-прежнему растут. Рад, что получилось помочь»[166].
Итак, Ван Влит и Заппа снова работали вместе, и некоторым такое сотрудничество казалось почти невероятным. Дон Престон из The Mothers Of Invention отмечал: «Фрэнк и Дон – очень сильные личности, и каким образом им вообще удалось сделать что-то вместе, для меня загадка»[167]. Однако противоположности притягиваются, и очевидно, что каждый из них был нужен другому. Фрэнка привлекало в Доне его чувство юмора, незаурядный талант владения словом и натуральный, весьма интуитивный подход к музыке, который, вероятно, восхищал рационального Заппу. Дон, со своей стороны, чувствовал во Фрэнке родственную ему любовь к странностям и абсурдизмам. И все же к началу работы над новым альбомом Заппа был важен Дону не как музыкальный продюсер, а как полностью сочувствующий и понимающий менеджер и спонсор, способный предоставить деньги, студийное время и полную творческую свободу.
Наблюдая и сравнивая методы работы Ван Влита и Заппы, члены Мэджик Бэнда нередко завидовали своим коллегам из The Mothers Of Invention. Френч и Харклроуд могли только мечтать о том, насколько быстрее и плодотворнее происходила бы работа над музыкой Бифхарта, если бы Капитан обладал профессионализмом, дисциплинированностью и собранностью Заппы, знанием музыкальной грамоты и уважением к своим музыкантам. У Ван Влита всегда был готов ответ на этот аргумент: он любил злорадно отмечать, что если Заппа «работает» над музыкой, то он, Капитан, музыку «играет». С этим утверждением могли бы поспорить члены команды Бифхарта, долгими часами вкалывавшие на репетициях, однако у Капитана было многое из того, чего Заппа от природы был лишен и что располагало к нему даже затюканных членов Мэджик Бэнда. Френч отмечал, что только Бифхарт мог написать такие «искренние и проницательные»[168] тексты, как "Dachau Blues" или "Steal Softly Thru Snow".
Практически во всех своих песнях Заппа оставался насмешником и сатириком, в то время как Бифхарт (вполне успешно) стремился к прочувствованным, поэтическим образам. Если Заппа при сочинении музыки, как правило, задействовал свои недюжинные разум, логику и структурное мышление, то Ван Влит был полностью ведом интуицией, эмоциями и чувствами (хотя иногда слишком сильными). Заппа был блестящим архитектором; Ван Влит – художником-импрессионистом, который переносил на музыкальные холсты свой взрывной темперамент. Заппа любил посмеиваться над слушателями, однако Ван Влит был серьезно озабочен тем, как донести свои идеи до публики, он был неравнодушен к своей аудитории. «Это меня привлекало в нем… Он пытался. Казалось, что ему интересно влияние, которое он оказывал на аудиторию»[169], – комментировал Френч. И тут же делал оговорку, что заинтересованность Дона, как правило, не касалась тех людей, с которыми он работал. В подходах Фрэнка и Дона было и еще одно принципиальное различие, которое едва не привело к серьезным разногласиям во время совместной работы над новой музыкой Бифхарта: на своих альбомах и концертах Заппа любил разыгрывать музыкальный театр, однако для Ван Влита музыка была не театром, а самой настоящей средой обитания; он восхищался высоким искусством, однако одним из самых главных грехов в его картине мира была «искусственность».
Глава двадцать пятая, в которой Капитан и Волшебная группа подвергаются изучению и наблюдению
В «Настоящей Книге Фрэнка Заппы» автор вспоминал: «Я хотел записать альбом в виде антропологической полевой записи – у него [Бифхарта] дома. Вся группа жила в маленьком доме в долине Сан-Фернандо (здесь можно использовать слово "культ")»[170]. Таким образом, Заппа решил, что Капитана и Мэджик Бэнд лучше всего зафиксировать в их естественной среде обитания – тем более, что их обитание, как мы уже знаем, было неразрывно связано с музыкой и творчеством. С этой целью в марте 1969 года в Форельный дом были свезены внушительные запасы аппаратуры: микрофоны, микшерские пульты, а также гитарные усилители (которых у музыкантов практически не было). Микрофоны расставили как в доме, так и на заднем дворе; там и сям по полу протянулись шнуры. Процессом полевой записи руководил Дик Канк, опытный звукорежиссер Заппы. «Мы чувствовали, что подвергаемся "изучению и наблюдению", – вспоминал Френч. – В некотором роде так оно и было»[171]. Некоторые из поступков Заппы, однако, шли вразрез с его, казалось бы, наукообразным подходом. Он начал с того, что пригласил в дом девушек из GTO – в результате вся идея «подлинности» тут же была подрублена на корню. Кроме того, Фрэнк пытался подговаривать музыкантов устраивать разнообразные чудачества и провокации или совершать действия, которых они сами бы никогда не совершили. Джон Френч был разочарован: он считал, что Заппа «пытается зафиксировать на пленке не то, что происходит на самом деле, а свое собственное представление о том, что происходит»[172]. По мнению барабанщика, чудачества и дуракаваляния перевешивали и даже обесценивали ту музыку, над которой Капитан и Мэджик Бэнд работали так долго и основательно.
Еще одним раздражающим фактором для Мэджик Бэнда было появление кузена Дона Виктора Хэйдена, который не принимал никакого участия в работе над музыкой, однако теперь «по блату» готовился выступить на альбоме в качестве кларнетиста. Именно с Хэйденом был записан один из редких музыкальных фрагментов «антропологической полевой записи», вошедших в альбом, – "Hair Pie: Bake 1"[137]. Дон и Виктор уединились в саду, где устроили яростный поединок на саксофоне и кларнете; в это время остальные музыканты джемовали в комнате. Харклроуд вспоминал: «Мы разминаемся в гостиной, думаем, что репетируем, а они играют на дудках в кустах. И внезапно: "Это дубль!"»[173].
На пленку также попал разговор Капитана с двумя соседскими ребятами, которые решили заглянуть и узнать, что происходит. Интересно, что мальчишки были друзьями и сверстниками Эрика Дрю Фелдмана – будущего басиста и клавишника Мэджик Бэнда. На тот момент Эрику было 13 лет, и сам он нередко подбирался к Форельному дому, чтобы послушать. Фелдман вспоминал, что один из ребят пытался собрать группу, а другой решил дать ему ценный совет: «На соседней улице живет группа, играть они не умеют, но драммер у них годный. Может, сумеешь выцепить его к себе» [174]. На «полевой записи» слышно, как Дон общается с юными разведчиками и объясняет им, что услышанная ими композиция называется "Hair Pie" («Пирог с волосами», не слишком пристойный жаргонизм). Повисает неловкая тишина, после которой один из мальчишек сообщает другому: «Похоже, с барабанщиком у тебя не складывается».
Харклроуд называл записи, сделанные Заппой, «полевыми записями животных, обитающих в доме»[175]. Сегодня эти треки, большая часть из которых была отбракована, можно услышать в составе бокс-сета "Grow Fins". Даже не очень качественная запись позволяет понять: к приходу Заппы Мэджик Бэнд уже привел все композиции в практически готовый вид; дополнительные репетиции не требовались. Домашние версии композиций интересны и потому, что на них нет вокала. Они позволяют любопытствующим слушателям более внимательно изучить хитроумные инструментальные партии, которые на студийных версиях нередко заглушаются пением Бифхарта. Идею Заппы можно понять: ему хотелось, чтобы на новом альбоме эти необычные композиции словно «материализовывались» из атмосферы Форельного дома, представали неотъемлемой частью его диковатой атмосферы – хотя бы и ценой качества записи. Однако у Ван Влита были другие соображения.
Заппа рассказывал: «Мы записали несколько треков таким образом, и по-моему, они звучали улетно, но Дон стал параноить, обвинил меня в том, что я пытаюсь на нем сэкономить и потребовал, чтобы мы отправились в настоящую студию» [176]. По воспоминаниям Френча, «полевая запись» продолжилась еще несколько дней, прерываемая жалобами соседки и продолжительными разговорами, не имеющими отношения к музыке, после чего однажды Ван Влит остановил очередную репетицию и самым подробным образом объяснил Заппе, что группа «заперта в своем окружении»[177] и по этой причине никак не может выдать достойное исполнение. Фрэнк благоразумно решил не спорить с Капитаном, и работа переместилась в студию Whitney в соседнем Глендейле.
Глава двадцать шестая, в которой Капитан и Волшебная группа наконец-то записывают свой альбом
По поводу самого процесса студийной записи альбома, к которому группа готовилась так долго и мучительно, как ни странно, рассказывать особенно нечего. Сессия записи дорожек сопровождения заняла 4 часа и 37 минут. Проверка звука – 20 минут