Когда она стирала бельё, то нарочно всё развешивала вокруг шалаша: пусть все видят, что и она вместе с дедом. Она даже стала других бабок уговаривать жить в шалаше и клялась, что каждое утро к ним прилетает кукушка и так красиво поёт, как в детстве.
Они с дедом и Троицу в шалаше встретили.
— Ни ковёр выбивать, ни пол подметать не надо, — хвалилась бабка. — Времени у меня теперь хватает. Отдыхаю и птичек слушаю.
Вскоре на бахче стали появляться арбузы. Такие круглые да пузатые — любо глянуть. Бабка гордая ходила. Но вскоре она забеспокоилась.
— Ты посмотри, какой у нас забор! Самому крошечному крошке по колено! — надоедала она деду. — Переделай забор!
В конце концов он забил вдоль старого забора новые колья и натянул над забором проволоку колючую.
— Вот теперь замечательно, — бабка говорит. — Никто не залезет. А глазами пускай смотрят — глазами не съедят. Такие арбузы во всей Панталонии поискать надо! Заработаем денег в этом году!..
А дед загрустил, в землю смотрит. День грустил, два — арбузы поспевают.
— Что с тобой? — допытывалась бабка. Дед помалкивает.
Однажды решила она его арбузиком угостить, пошла на бахчу и вдруг видит: в заборе дыра!
— И-ри-ми-я! Сюда! — закричала она. — К чему теперь эта проволока? Вот куда наши полосатенькие без ног уйдут. Кто ж это наш забор продырявил?
— Я.
— Ты-ы? Ну, дорогой, в шалаш я к тебе перешла, но забор ломать не дам!
И она сама дыру заделала. А утром смотрит — дыра на месте.
— Задыхаюсь я за этим забором, — дед говорит. — Пусть хоть воздух во двор залетит.
— А вместе с ним и мальчишки?
— И они не помешают… — усмехнулся дед. — Это всегда так было. Вот смотрю на тебя и думаю: ты-то была девчонкой? Или старухой на свет родилась? Помнишь, что такое арбуз за пазухой?
— Не помню, — бабка говорит.
А дырка между тем своё дело делала: арбузов на грядках оставалось всё меньше. Мальчишки, конечно, хорошо понимали, что такое арбуз за пазухой.
— Что-то никто из них в эту дырку не лезет, чтоб помочь тебе огород полоть! Смотри, весь сгорбился от работы!
А дед и вправду сгорбился, только смеётся, а во рту ни одного зубика.
— Ты мне и поможешь огород полоть, бабка Лисандра.
Тут и бабка засмеялась. Она была не такая уж и вредная. И дед её, в общем-то, любил. Да ведь и арбузы завтра-послезавтра кончатся, а он с кем останется? С бабкой…
Шпион в котомке
На небе зажглась утренняя звезда.
Ещё не рассвело, а крошка Стэникэ с котомкой за спиной, где сидел петух, уже спешил на ярмарку. Жена родила ему сына, и теперь нужно было купить колыбель. А ещё жена попросила его послушать, что на ярмарке народ говорит, — может, услышит для сына красивое имя.
Крошке хотелось успеть на ярмарку пораньше, ведь самая бойкая торговля — с утра. Размечтался он и совсем забыл, что в такое раннее время запрещалось ходить мимо дворца Его Величества по этой дороге. Да ничего бы и не случилось, но подвёл петух, что сидел в котомке, — когда крошка проходил мимо дворца, он слегка кукарекнул.
Было лето, и король Панталонии спал с открытыми окнами.
— Это что ещё за курятник под моим окном?! — вскочил с кровати Его Величество.
Но под окнами курятника не было, только по дороге ковылял крошка с котомкой за спиной. Стэникэ хотел было сказать, что это не курятник, а самая обыкновенная котомка, да решил лучше помолчать. Король же подумал, что всё это ему померещилось со сна, и опять прилёг.
А петух возьми да и звонко так:
— Ку-ка-ре-ку!
Тут уж Стэникэ схватили и отобрали котомку вместе с петухом.
— Это мой петух! — защищался Стэникэ.
Он совсем забыл, что по этой дороге ходить запрещалось.
— А дорога тоже твоя? — кричали стражники.
— Но я же не украл дорогу! Вот она, лежит между домами!
— А документ, что на ярмарку идёшь, у тебя имеется?
— Откуда?
— Ага, значит нету у тебя документов. А зачем петуха спрятал в котомку?
— Чтобы отнести его куда надо.
— Ага, куда надо? Прячешь петуха в котомку! Это не петух, это шпион! Сегодня петуха прячут в котомку — короля будить! Завтра волка в мешке принесут — кусать придворных!
Да, в неприятную историю попал Стэникэ. И что было дальше с петухом, никто не знает. А крошку в наказание за провинность оставили работать при дворе на целую неделю.
Между тем приближался большой праздник — День Его Величества. К празднику готовились не на шутку. Ещё бы, приедут гости из-за границы. Мычали быки, визжали свиньи, пар от огромных котлов застилал небо.
Стэникэ с утра до вечера колол дрова и таскал воду из колодца.
«Вот тебе и сходил на ярмарку, — думал он, — купил сынишке колыбель! Может, удрать? Да ведь всё равно поймают!»
Как-то в одной из комнат он увидел парашют короля, очень похожий на ту самую котомку, в которой сидел петух. И тут пришла ему в голову интересная мысль.
Он пошёл в кладовку и не вышел, пока не поймал там мышку. Эту мышку он потихоньку запустил в королевский парашют, так, чтобы она не смогла из него выбраться.
— Поглядим, что будет, — веселился крошка. — Дворцовые мыши — учёные, два-то класса наверняка есть.
Надо сказать, что король Талион любил блеснуть перед крошками. Ну, сделать что-нибудь такое необыкновенное… Особенно нравилось ему прыгать с парашютом с башни, специально для этого построенной.
И вот настал день королевского праздника.
С утра Его Величество пребывал в прекрасном настроении.
А крошка Стэникэ изо всех сил звонил в колокол: бим-бом-бом! бим-бом-бом! бим-бом!
Занят ты или нет — это теперь неважно! Зовёт королевский колокол — народ бежит к башне. И подушки с собой тащит, чтобы Его Величеству было мягко падать.
Собрался у башни народ. Подъехала телега, полная яиц.
Каждому бесплатно выдавали по сырому яйцу. Перед прыжком короля надо было выпить яйцо и во всю силу смазанного яйцом горла прокричать:
— Ура-а-а!
Придворные советники получали по два яйца и должны были кричать четыре слова:
— Да здравствует Его Величество!
А потом всем миром:
— Ура-а-а-а!!!
Услышав приветствие народа, Талион возносился на десятое небо от счастья. Ему казалось, что его королевский престол так же высок, как башня.
Бим-бом! Бим-бом! — гудел колокол, пока крошкам раздавали яйца.
— Почему мне до сих пор не подали коня? — волновался король, то и дело выходя на балкон. — Не разошёлся бы народ!
Был у него жеребец ослепительной белизны, другого такого во всём королевстве не сыскать. На то была королевская воля: белый конь — только у короля.
Но вот подали коня. На гриву ему понавешали столько колокольчиков, сколько было гостей на празднике. Его величество бодро вскочил на коня и поскакал к башне. Свита следовала пешком.
Стэникэ стоял в толпе крошек, собравшихся у башни. Он выпил яйцо и приготовился кричать громче всех.
Наконец король поднялся на башню.
«Теперь и у тебя шпион в котомке», — думал Стэникэ.
Тут король прыгнул, и все закричали:
— Ура-а-а!
— Ах! — вскрикнула вдруг королева и упала в обморок.
— Да здравствует… — начали было придворные, да так и остались с разинутыми ртами.
Король падал с башни. В парашюте была такая большая дыра, что воздух выходил из него со свистом. Учёная мышка прогрызла-таки парашют.
Королю повезло — он плюхнулся на гору подушек. Жив остался, но ушибся изрядно!
А на коня ослепительной белизны вскочил Стэникэ.
Крошки приветствовали его, уступали дорогу.
— Это наш Стэникэ, — говорили они. — Его сын родился в том же месяце, что и король.
Стэникэ весело кивал крошкам головой, и колокольчики на лошадиной гриве дружно звенели: так оно и есть!
Шалаш вместо короны
Крошка Филимон дёрнул себе три раза за бороду — для храбрости! — и с поклоном подошёл к королю.
— Ваше Величество, — сказал он дрожащим голосом, — я принёс ключи.
— Какие ключи? — удивился король.
— От сейфа с деньгами.
— А зачем мне эти ключи?
— Дело в том, Ваше величество, что в сейфе пусто. В казне не осталось ни гроша. Мне нечего больше делать во дворце, и я хочу отдать вам ключи.
— Э, нет, — сказал король, — как раз теперь-то тебе есть что делать. Ты казначей, вот и сиди в сейфе вместо казны.
И король запер крошку в сейф, а ключи положил в карман.
Сидит Филимон, еле дышит — душно в сейфе, тихо и темно. Со своей длинной бородой он еле-еле здесь уместился. Как только он в сейф вошёл — весь воздух оттуда и вышел. Вот теперь и дыши, если есть чем дышать!
А темно-то как здесь и не слышно ничего, будто ты на том свете.
Повернул Филимон голову, и зашуршала борода.
— Значит, я ещё жив, — пробормотал. — Но где же взять деньги?
Сидит Филимон, думает, как быть.
А король в то время был на прогулке и только за обедом вспомнил о казначее. Пошёл к сейфу, прислушался: жив ли ещё Филимон?
— Ваше Величество, откройте! Я деньги нашёл.
— Ну? Где же деньги? Что-то не видно.
— Есть, Ваше Величество, есть! Там на ярмарке ходят крошки, у них в карманах полно денег. С позволения Вашего Величества, завтра эти деньги будут лежать в казне.
— Что ты имеешь в виду? Учти, я не вор!
— О нет, Ваше величество! Мы всё сделаем по-честному. Нужно только, чтобы со мной на ярмарку пошёл королевский цирюльник.
Король согласился.
И вот разнёсся слух: кто хочет раз в жизни постричься у королевского цирюльника — беги на ярмарку!
И все кинулись стричься! Кто же откажется от услуг королевского цирюльника? Распродав масло и яйца, крошки бежали в парикмахерскую.
О, как чудесно стригли королевские ножницы, как ласково работала расчёска, привыкшая к королевской голове!
А казначей Филимон сидел рядом. Чем больше по размеру была голова, тем дороже брал он за стрижку.
Надо сказать, что цирюльник Исай был большой мастер. Во время работы он залезал на лестницу и смотрел на голову клиента сверху. Ему хотелось, чтобы прическа нравилась и птицам. А потом наклонялся и разглядывал голову снизу — это чтобы были довольны муравьи и прочие букашки.