répondre à une question. Но по-английски принято не “отвечать на вопрос”, а просто “отвечать вопрос” – answer a question. Поэтому и франкофонные канадцы начали говорить répondre une question.
Помимо этого, они используют пассивные конструкции:
Avez-vous été répondu?
Вам ответили? (Букв.: “Вы были отвечены?”)
Такие конструкции исторически были нормой для английского языка (Have you been answered?), но не для французского, где для выражения безличности исконно употреблялось специальное неопределенное местоимение on. Житель Франции сказал бы: On vous a répondu?
Канадцы заимствовали даже специфическую английскую конструкцию с инфинитивом, которая отсылает к будущему действию. Например:
C’est un catalogue à être distribué bientôt.
Это каталог, который скоро будет разослан. (Букв.: “[чтобы] быть разосланным скоро”.)
Англ.: This is a catalogue to be distributed soon.
Франц. (норм.): C’est un catalogue qui sera distribué bientôt. (Букв.: “который будет разослан скоро”.)[158]
Борцы за чистоту французского языка рвут на себе волосы, но остановить этот процесс не могут. Но в самом деле, не все же французскому влиять на другие языки. Почти тысячу лет английский выполнял по отношению к французскому пассивную роль неотесанного сельского ученика, которого необходимо просвещать и воспитывать. Немножко исторической справедливости, пожалуй, не помешает.
Истории с чеховской шляпой или англицизмами у франкофонных канадцев демонстрируют одну важную особенность синтаксических калек: они ассоциируются главным образом с безграмотностью, с нарушением речевых норм. Это отражается даже в научных работах, написанных людьми с профессиональной филологической подготовкой – лингвистами, переводчиками и преподавателями иностранных языков. Синтаксические кальки чаще рассматриваются в работах, посвященных ошибкам переводчиков, чем в работах о заимствованиях. Мой знакомый исследователь древней славянской письменности, заинтересовавшись проблемой греческого влияния, обнаружил, что синтаксические кальки в научной традиции считаются чем-то второстепенным или игнорируются[159].
Почему так происходит? Вероятно, потому, что синтаксическая калька распознается как калька только тогда, когда она явно нарушает нормы языка. Освоенные синтаксические кальки просто “невидимы”, даже для лингвистов, если они недостаточно глубоко знакомы с историей языкового узуса (а в упомянутом выше случае со старославянским языком такое знакомство невозможно, ведь мы не знаем, как говорили славяне в дописьменную эпоху). К счастью, у нас есть документированные примеры того, как “чужое” и “неправильное” постепенно становилось “своим” и нормативным.
Все современные носители русского языка привыкли к составному сказуемому выглядеть как-то: выглядеть хорошо, выглядеть довольным, выглядеть как иностранец и т. д. Но еще столетие назад эта конструкция вызывала нападки пуристов как безграмотная. Истории конструкции с глаголом-связкой выглядеть недавно посвятили целую статью филологи А. В. Зеленин и Д. В. Руднев[160].
По происхождению это двойная – семантическая и синтаксическая – калька с немецкого aussehen (aus– “вы-/из-” + sehen “смотреть”). В русском языке существовал глагол выглядеть, но значил он то же, что высмотреть. Например, у И. И. Лажечникова в романе “Последний Новик” (1833):
…бегающими туда и сюда глазами он [монах] успевал исподлобья все выглядеть кругом себя…
По мнению Зеленина и Руднева, современное составное сказуемое выглядеть (как-то) привнесли в русский язык обрусевшие немцы в 1830-х гг. Авторы статьи ссылаются на Н. С. Лескова, вложившего этот оборот в уста плохо говорящей по-русски немки (“Островитяне”, 1865–1866), и на мнение пуристов XIX – начала XX в., один из которых в запальчивости пообещал 25 рублей – по тем временам большие деньги – тому, кто найдет пример этой конструкции “у Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Гончарова, Достоевского и хотя бы даже у Л. Толстого и М. Е. Салтыкова-Щедрина”. Зеленин и Руднев отмечают, что в словарях XVIII – первой трети XIX в. этот глагол-связка отсутствует.
Однако обращение к Национальному корпусу русского языка показывает, что в реальности картина была несколько сложнее. Начнем с того, что свои 25 рублей филолог П. Д. Драганов (это он в 1909 г. объявил такое пари) явно проспорил: Салтыков-Щедрин употребляет конструкцию с выглядеть неоднократно. Причем, если в ранний период он еще закавычивал это слово как новое и непривычное (и солнце “выглядит” светлее – “Противоречия”, 1847), то позже обходился без кавычек (молодой шалуненок выглядит совсем иначе, нежели древний, промозглый шалунище – “Наша общественная жизнь”, 1863–1864).
Упоминать Достоевского тоже было весьма неосторожно:
– Вы сходите-ка к доктору да посоветуйтесь с ним. Знаете ли, вы как-то выглядите совсем нездорово.
Хоть Достоевский нередко изображал в своих произведениях карикатурных немцев с ломаной речью, но это говорит персонаж по имени Антон Антонович Сеточкин, в котором сложно заподозрить иностранное происхождение.
Не брезговал этой конструкцией видный славянофил И. С. Аксаков (сын автора “Аленького цветочка”), писавший в письме от 4 октября 1854 г.:
Вы не пишете ни слова о здоровье Софьи, ни о Машеньке: что она, как выглядит, по петербургскому выражению?[161]
Как мы видим, и для Аксакова это всего лишь “петербургское выражение”, а не иностранный варваризм, которого человек его убеждений не допустил бы. Уже во второй половине XIX в. составные сказуемые со связкой выглядеть употребляют десятки авторов, в числе которых Чехов и… Лесков, на которого Зеленин и Руднев ссылаются как на свидетельство того, что такая конструкция считалась чужеродной. Вот примеры, где Лесков использует ее без всякой иронии, и о стилизации под немецкую речь думать не приходится:
Да, это правда, а все у вас как-то, кажется, веселее выглядит.
Когда судья с Термосесовым только что вошли, каждому из них на вид можно было дать не более как лет по тридцати пяти. Судье даже можно было определить несколько менее, потому что на правах маленькой собачки до века будет выглядеть щенком…
Первое свидетельство того, что составные сказуемые с глаголом-связкой выглядеть вошли в разговорную русскую речь, находим в 1830 г. у Н. А. Полевого, который сгоряча причислил их к галлицизмам:
Делать карьер – это нестерпимый галлицизм, подобный галлицизмам: я его слышал говорить, делать зубы, она выглядит, и прочему, что слышим мы из уст хорошеньких девушек, которые сами галлицизм в нашем быту[162].
Впрочем, в “Дурочке” (1839) он же использует эту конструкцию как маркер речи немки, то есть, очевидно, Полевой все-таки понимал, что это германизм, а не галлицизм. Но при этом немка по прозвищу Дурочка – героиня положительная, а речь ее отнюдь не ломаная и не комическая. Видимо, с годами Полевой стал более нейтрально воспринимать этот синтаксический оборот.
Следовательно, в устной речи конструкции с выглядеть появились еще в 1820-е гг., а с 1840-х, как свидетельствуют данные НКРЯ, они уже прочно утвердились в литературном языке и перестали ощущаться как иностранные. Похоже, Руднев и Зеленин слишком доверились мнению пуристов того времени. Драганов не единственный, кто в пылу полемики делал курьезные утверждения. Вот еще одна цитата, приведенная в статье Руднева и Зеленина, – А. Н. Греч пишет в 1839 г.:
Не довольно обруселые немцы, переводя с немецкого “Sie sieht hübsch aus”, говорят: “она хорошо выглядит” вместо: “она хороша собою”, или “чернильница выглядит, как ваза”, желая сказать, что чернильница имеет вид вазы. Слово выглядеть значит то же, что и разглядеть, и отнюдь не может быть употреблено в значении, которое придают ему недоученные[163].
На самом деле юный Греч – сын Н. И. Греча, известного друга и соавтора Ф. В. Булгарина, – здесь основательно оконфузился, потому что чернильница имеет вид вазы представляет собой натуральную синтаксическую кальку с французского avoir l’air de. Ср. английское to have an air of, хотя по-английски этот оборот обычно применяется только к настроению или атмосфере. Да и может быть употреблено – синтаксический галлицизм (peut être + страдательное причастие). Улыбку вызывает и инвектива в адрес “не довольно обруселых немцев”: Н. И. Греч, отец А. Н. Греча, был чистокровным немцем-лютеранином, хотя и великолепно знавшим русский язык (он написал множество учебников по русской грамматике). Вероятно, 25-летний автор книги “Справочное место русского слова”, откуда взята эта гневная отповедь “не довольно обруселым немцам”, считал самого себя “довольно обруселым немцем” – однако благоразумно опубликовал книгу анонимно, и ее авторство было установлено лишь в XX в.
А Драганов, боровшийся за чистоту русского языка семьдесят лет спустя, был этническим болгарином… Что ж, это не первый случай в истории, когда “инородцы” пытаются быть большими русскими патриотами, чем сами русские. Отношение к слову выглядеть у коренного русскоязычного населения решительно разошлось с мнением пуристов, и конструкции с ним стали общепринятыми уже через несколько лет после инвективы Греча, Драганов же в 1909 г. на битву уже безнадежно опоздал. Попытки навязать глаголы